Книга: Перекрёстки сумерек

четко - Айз Седай командовали, а Стражи повиновались. Но если из-за

раскрашенного значка в замешательство приходила Мериса. которая, твердой

рукой управлявшая своими Стражами, и от которой менее всего приходилось

ожидать чего-то подобного - тогда необходимо установить новые границы, по

крайней мере, для Стражей, умеющих направлять. Казалось маловероятным, что

связывать Аша’манов узами перестанут. Белдейн служила тому доказательством.

Люди никогда по-настоящему не меняются, а вот мир - да, и с пугающим

постоянством. Ты просто должна жить с этим или, по крайней мере, жить, не

смотря на это. Иногда, если повезет, сможешь повлиять на перемены. Но даже

если что-то удастся остановить, придет в движение другое.

Как она и предвидела, дверь в комнату юного ал’Тора не оставалась без присмотра.

Естественно - Аливия была на своем посту. Сложив руки на коленях, она сидела на

скамье с одной стороны от двери. Светловолосая шончанка сама себя назначила

кем-то вроде телохранителя. Аливия поверила в мальчика с момента освобождения

от ошейника дамани, но в ее поведении скрывалось нечто большее. С одной

стороны, Мин она не нравилась, и это не было обычной ревностью. Аливия,

казалось, едва догадывалась о том, чем мужчины и женщины занимаются друг с

другом. Но какая-то связь между нею и мальчиком существовала. Связь,

просвечивающая во взглядах, несущих: с ее стороны - решимость, а с его –

надежду, как не трудно было в это поверить. До тех пор, пока Кадсуане не

разобралась, что за всем этим стоит, она не собиралась ничего предпринимать,

чтобы их разлучить. Острые голубые глаза Аливии посмотрели на Кадсуане с

уважительным опасением, но врага в ней не увидели. С теми, кого Аливия считала

врагами юного ал’Тора, разговор у нее короткий.

Вторая женщина, находившаяся на страже, во многом была одного поля ягода с

шончанкой. И при этом нельзя было представить себе двух более разных людей.

Не только по обличью, хотя карие глаза и гладкие, безвозрастные черты Элзы

контрастировали с искусно подведенными уголками глаз и едва заметными седыми

прядями Аливии. Элза вскочила на ноги сразу, едва только заметила Кадсуане,

и, плотно завернувшись в шаль, загородила собою дверь. - “Он - не один”, -

произнесла она. От холода ее голоса слова словно покрылись инеем.

“Ты хочешь преградить мне путь?”, - спросила Кадсуане также холодно. Теперь

андорка должна отойти в сторону. Элза стояла во владении Единой Силой

настолько ниже ее, что этого должно хватить, чтобы исключить все сомнения и

промедления при исполнении приказа. Однако, как ни странно, Зеленая Сестра

крепко расставила ноги, а ее пристальный взгляд стал наливаться гневом.

Положение стало затруднительным. Как пятеро остальных Сестер в усадьбе,

принесших мальчику клятву верности, так и те, кто сохранял лояльность Элайде,

все они - смотрели на Кадсуане так, словно не доверяли ее намерениям по

отношению к нему. Что, естественно, порождало вопрос, почему также не

поступала Верин. Но только Элза пыталась удержать Кадсуане от него подальше.

От поступков этой женщины сильно пахло ревностью, в которой не было смысла.

Элза не могла всерьез полагать, что лучше подходит на роль его советницы. А

будь хоть намек на то, что она домогается мальчика, как мужчину или Стража,

Мин бы уже зарычала. В этом отношении интуиция у девочки работает

превосходно. Принадлежи Кадсуане к подобным женщинам, она бы заскрипела

зубами.

В момент, когда Кадсуане начала думать, что ей придется прямо приказать Элзе

подвинуться, Аливия наклонилась вперед. - “Он посылал за ней, Элза”, -

растягивая слова, произнесла шончанка. - “Он огорчится, если мы ее не

впустим. Огорчится из-за нас, не из-за нее. Дай ей войти”.

Элза искоса взглянула на шончанку и ее губа презрительно искривилась. Аливия

стояла выше нее во владении Силой – в этом отношении, Аливия стояла много выше

и Кадсуане – но, с точки зрения Элзы, оставалась дичком и лгуньей. Темноволосая

женщина, казалось, едва мирилась с тем фактом, что Аливия была дамани.

Гораздо меньше, чем с остальной частью ее истории. Все же, Элза кинула взгляд на

Кадсуане, затем на дверь позади себя, и поправила шаль. Очевидно - она не

хотела, чтобы мальчик огорчался. Из-за нее.

“Я посмотрю, готов ли он принять тебя”, - почти сердито пробурчала Элза. -

“Держи ее здесь”, - более резко добавила она Аливии, перед тем, как

повернуться и тихонько постучать в дверь. С другой стороны отозвался мужской

голос, и она, отворив створку на ширину, достаточную чтобы проскользнуть

внутрь самой, тут же захлопнула ее за собой.

“Вы должны извинить ее”, - сказала Аливия со своим раздражающе тягучим,

мягким акцентом Шончан. - “Я думаю, это из-за того, что она слишком серьезно

относится к своей присяге. Она не привыкла служить кому-либо”.

“Айз Седай держат свое слово”, - сухо ответила Кадсуане. Общение с этой

женщиной требовало такой изворотливости и сообразительности, что чувствуешь

себя разговаривающей с кайриэнцем! - “Мы должны”.

“Думаю - так оно и есть. Только вы должны знать, что и я держу данное слово.

Я послужу ему всем, что он захочет от меня”.

Очаровательное замечание. И брешь в защите. Но прежде, чем Кадсуане смогла

использовать ее к своей выгоде, вошла Элза. Следом за ней появился Алгарин.

Его белая борода была аккуратно пострижена. С улыбкой, углубившей морщины на

его лице, он отвесил Кадсуане поклон. Простая, темной шерсти куртка, пошитая

в молодые годы, теперь висела свободно. Остатки волос едва прикрывали голову.

Нет ни малейшего шанса выяснить, зачем он приходил к юному ал'Тору.

“Он хочет видеть тебя немедленно”, - резко сказала Элза.

Кадсуане едва удержалась чтобы не заскрипеть зубами. Аливия подождет. Как и

Алгарин.

Когда она вошла, мальчик был на ногах. Почти такой же высокий и широкоплечий

как Лан. Одет в черную куртку, с золотой вышивкой на рукавах и высоком

воротнике. Слишком уж сильно похоже на мундир Аша'манов. Только, по ее

настоянию, была добавлена вышивка. Однако, Кадсуане ничего не сказала. Он

отвесил учтивый поклон, сопровождая ее к креслу перед камином, на котором

лежала подушка с кисточками. Затем спросил, не хочется ли ей вина. То, что

было в кувшине, стоящем на краю стола рядом с двумя кубками уже остыло, но он

может послать за другим. Она достаточно потрудилась, чтобы заставить его быть

вежливым. Он может носить куртку, какую захочет. Есть более важные вещи, в

которых его нужно направлять. Или подталкивать, или тащить в нужную сторону.

Она не собиралась тратить время впустую, как и обсуждать, во что он одет.

Учтиво наклонив голову, она отказалась от вина. Наполненный кубок

предоставлял массу возможностей – сделать глоток, когда нуждаешься в

мгновении на размышление, опустить в него взгляд, когда хочешь скрыть

выражение глаз – но этого юношу лучше иметь постоянно под наблюдением. Его

лицо выдавало также мало, как лицо Айз Седай. Темные рыжеватые волосы и серо-

голубые глаза могли подойти какому-нибудь айильцу, но мало кто из Айил имел

столь же холодный и непреклонный взгляд. Взгляд, заставивший Кадсуане

вспомнить утреннее небо, на которое она недавно смотрела. Оно казалось

теплее. Выражение глаз стало холоднее, чем до Шадар Логота. И, к сожалению,

упрямее. И еще в них проглядывала. усталость.

“У Алгарина был брат, который мог направлять”, - бросил он, поворачиваясь к

обтянутому тканью креслу. И, на полуобороте, запнулся. С лающим смехом задел

подлокотник кресла, притворяясь, что споткнулся о собственные сапоги. И не

схватил саидин – она видела, как он заколебался на грани - иначе

украшения в прическе ее бы предупредили. Кореле говорила, что, для того чтобы

оправиться от Шадар Логота, ему достачно только спать немного побольше. Свет,

ей нужно сохранить мальчика живым, или все будет напрасно!

“Я знаю”, - ответила она. И, так как имелась вероятность, что Алгарин мог

рассказать ему все, добавила, “ я та, кто захватил Эмарина и доставил его в

Тар Валон”. - То, что Алгарин благодарен ей за это, кое-кому показалось бы

странным, но его младший брат спокойно жил в течение почти десяти лет после

того, как она помогла ему смириться с произошедшим. Братья были неразлучны.

У устроившегося, наконец, в своем кресле мальчика дернулись брови. Он не

знал. - “Алгарин хочет пройти испытание”, - сказал он.

Она встретила его пристальный взгляд твердо и невозмутимо, и придержала язык.

Дети Алгарина женаты. Те из них, кто оставался в живых. Возможно, что он

готов передать этот клочок земли своим потомкам. В любом случае, станет ли

больше-меньше еще одним мужчиной, умеющим направлять - вряд ли это сильно

изменит положение вещей. Конечно, если этим мужчиной не будет тот мальчик,

что сейчас всматривается в нее.

Выждав паузу, его подбородок дрогнул в одобрительном кивке. Он ее проверял?

“Не стоит бояться, мальчик, что когда ты того заслужишь, я позабуду назвать

тебя дураком”. - Большинству людей хватало одной встречи с Кадсуане, чтобы

запомнить ее острый язык. Этому же юноше, время от времени, приходилось его

показывать. Он хмыкнул. Это мог быть смешок. Это мог быть стон. Она напомнила

себе - он хотел, чтобы она его чему-то научила. Хотя при этом, кажется, не

знал - чему. Не имеет значения. У нее имелся на выбор целый список, а она

только начала.

По его лицу не возможно было прочесть его чувства, словно оно было высечено

из камня. Однако, он вскочил с кресла и стал ходить по комнате взад и вперед:

от камина к двери, и обратно. Закинутые за спину руки сжимались в кулаках. -

“Я разговаривал с Аливией. О Шончан”, - начал он. - “У них есть основания

называть свою армию Непобедимой. Она никогда не проигрывала войну. Сражения -

да, но никогда войну. Когда они терпят поражение, Шончан садятся и разбирают,

что они делали не так, и что враг делал правильно. После чего изменяют то,

что нуждается в переменах для того, чтобы победить”.

“Мудрый подход”, - заметила она, когда поток слов на мгновения прервался.

Очевидно, он ждал комментария. - “Я знаю людей, которые поступают так же.

Даврам Башир, например. Гарет Брин, Родэл Итуралде, Агельмар Джарад. Даже

Пейдрон Найол, когда был жив. Их всех считают великими полководцами”.

“Да”, - ответил он, продолжая ходить. Он не смотрел на нее, возможно даже не

видел, но он ее слушал. Как ни странно, можно надеяться, что и слышал. “Только

пять человек, и все великие полководцы. А у Шончан каждый поступит

также. И подобным образом они действовали в течение тысячи лет. Они изменяют

то, что нуждается в перемене, но не отступают и не сдаются ”.

“Ты начинаешь думать, что их нельзя победить?”, - спросила она

невозмутимо. Пока не знаешь фактов, невозмутимость всегда выручает. Да и после

того, как узнаешь, обычно тоже.

Мальчик повернулся к ней, упрямый, с ледяными глазами. - “Я смогу, в конце

концов, нанести им поражение”, - произнес он, сделав над собой усилие, чтобы

говорить вежливо. Очень хорошо. Чем реже придется доказывать, что она

способна наказать, и обязательно накажет нарушителя установленных ею правил,

тем лучше. “Но..”, - он с рычанием прервался, когда через дверь проникли

звуки перепалки в прихожей.

Мгновением позже она распахнулась, и в комнату, спиной вперед, ввалилась

Элза, продолжая громко спорить, и старалась расставленными руками сдержать

появление двух других Сестер. Эриан, ее бледное лицо стало пунцовым, с силой

пихала вперед свою напарницу по Зеленой Айя. Сарен, женщина столь красивая,

что Эриан на ее фоне выглядела почти простушкой, имела более спокойное

выражение лица, как и следовало ожидать от Белой. Но при этом, в раздражении,

так сильно трясла головой, что цветные бусинки, заплетенные в ее тонких

косах, с треском бились друг о друга. Характер у Сарен имелся, хотя обычно

она держала его за семью замками.

“Приближаются Бартол и Рашан”, - громко доложила Эриан. Волнение подчеркнуло

в ее речи иллианский акцент. Речь шла о двух ее Стражах, оставленных в

Кайриэне. - “Я не посылала за ними, но кто-то их сюда переместил. Час назад я

внезапно почувствовала, как они направляются ко мне, а только что оказались

еще ближе. Скоро они объявятся здесь”.

“Мой Витальен тоже приближается”, - добавила Сарен. - “Он прибудет сюда, я

думаю, в течение нескольких часов”.

Элза дала своим рукам опуститься, хотя, судя по неподвижности спины, все еще

сверлила Сестер взглядом. - “Мой Ферил также вскоре появится”, - пробормотала

она. Он был ее единственным Стражем. Говорят - они женаты, а Зеленые сестры,

выходя замуж, редко брали себе еще одного Стража. Кадсуане задалась вопросом,

не придется ли, если не решатся другие, заговорить ей самой.

“Я не предполагал, что это произойдет так скоро”, - мягко сказал мальчик. Но

под этой мягкостью чувствовалась сталь. “Но я не должен рассчитывать, что

события станут меня дожидаться. Не должен, Кадсуане?”

“События никогда никого не ждут”, - ответила она, вставая. Эриан вздрогнула,

словно заметив ее только сейчас. Кадсуане знала - ее лицо оставалось столь же

невозмутимым, как и у мальчика. Хотя, возможно, и столь же непреклонным. То,

с чем прибыли Стражи из Кайриэна и те, кто переместился вместе с ними, само

по себе могло доставить достаточно хлопот. А тут еще она, по-видимому,

получила от мальчика новый ответ и оказалась перед необходимостью тщательно

обдумать, что ему советовать дальше. Иные ответы заковыристее вопросов.

Глава 24

Крепчающий шторм

Лучи полуденного солнца должны были проникать сквозь окна спальни Ранда, но

снаружи лило, как из ведра, и все светильники горели, в попытке сдержать

сгущающийся сумрак. Стекла в оконных переплетах дрожали от раскатов грома.

Из-за Стены Дракона быстрее скаковой лошади примчалась яростная буря. Она

принесла с собой такой сильный холод, что впору было выпасть снегу. По крыше

барабанил дождь, замерзающий на лету в снежную кашицу, и, несмотря на ярко

горящие в очаге поленья, в комнате было холодно.

Лежа на кровати поверх покрывала, не разувшись и положив ногу на ногу, он

смотрел на балдахин и пытался привести свои мысли в порядок. Бушующая за

окнами гроза не мешала этому занятию, но Мин, свернувшаяся калачиком рядышком

– это совсем другое дело. Она не пробовала отвлечь его – она просто отвлекала

без всяких там «попробовать». Что же делать с ней? И как насчет Илэйн и

Авиенды? На таком расстоянии от Кэймлина, они обе были всего лишь смутным

ощущением в его голове. По крайней мере, он предполагал, что они все еще

оставались в Кэймлине. Хотя, когда дело касалось этой парочки, любые

предположения были рискованными. Все что он знал о них сейчас – это общее

направление и то, что они живы. Мин прильнула к нему – узы несли такие яркие

ощущения, словно она была внутри его головы во плоти. Не слишком ли поздно

заботится о безопасности Мин, безопасности Илэйн и Авиенды?

«С чего ты решил, что можешь обеспечить чью-то безопасность?” -

зашептал Льюс Тэрин в голове Ранда. Умерший безумец был теперь старым другом. –

«Мы все приближаемся к смерти. Просто надейся, что не ты их убьешь».

распознать. Может ему стоит решиться и расспросить Кадсуане о ком-либо из них?

«Не верь никому», – пробормотал Льюс Тэрин и добавил, криво усмехнувшись, –

«и мне тоже».

Без предупреждения Мин ударила его кулаком по ребрам с такой силой, что он

даже хрюкнул от боли. - «Ты впадаешь в уныние, овечий пастух», – прорычала

она – «Если ты опять переживаешь из-за меня, то клянусь, я.» - Да уж,

способов выразить свое неудовольствие у Мин было много, причем каждому

соответствовало свое ощущение, доносимое узами. Порой было легкое

раздражение, исходившее от нее и сейчас, и приправленное беспокойством. А,

иногда, и едва сдерживаемым острым желанием снять его голову с плеч. Иногда -

рычание, почти заставившее его смеяться от ощущения веселья в ее голове. Ну,

или достаточно близко к тому, чтобы рассмеяться, чего с ним не случалось уже

очень давно. И было гортанное рычание, которое горячило его кровь даже без

действия уз.

«Только не сейчас», - предостерегающе сказала она, прежде чем его рука,

лежащая на ее спине, двинулась – она спрыгнула с кровати, потянув за собой

свою украшенную вышивкой куртку, и наградив его испепеляющим взглядом, полным

укора. С тех пор как они связали его узами, Мин стала еще лучше читать его

мысли, хотя и раньше она делала это прекрасно. - «Что ты собираешься делать,

Ранд? Что предпримет Кадсуане?” - Яркая вспышка молнии затмила свет ламп, и

за оконным стеклом прогремели раскаты грома.

«Я и раньше не мог предсказать, что она предпримет, Мин. Почему сегодня

должно быть иначе?»

Толстая перина прогнулась под ним, когда он свесил ноги с одной стороны и

повернулся лицом к ней. Машинально он едва не приложил руку к застарелым

ранам в боку, затем поймал себя на этом и, изменив направление руки,

застегнул свою куртку. Полу зажившие и неизлечимые, после Шадар Логота эти

две накладывающиеся раны постоянно ныли. Или, может быть, он просто лучше

ощущал их пульсацию, лихорадочный жар, заключенный в области размером чуть

меньше его ладони. Он надеялся, что, по крайней мере, одна из них заживет

после гибели Шадар Логота. Хотя, возможно, прошло еще слишком мало времени,

чтобы он почувствовал какие-нибудь изменения. Мин ударила не в этот бок – она

всегда очень нежно обходилась с этой частью его тела, не то что с его другими

– но он считал, что должен хранить свою боль в тайне от неё. Не было никакого

смысла в том, чтобы дать ей еще один повод для беспокойства. Беспокойство,

читавшееся в ее глазах и перетекающее по узам, должно быть о Кадсуане. Или об

остальных.

Главное здание поместья и все прилегающие постройки сейчас были переполнены.

Само собой, рано или поздно кто-либо использовал бы Стражей, оставшихся в

Кайриэне – их Айз Седай, конечно же, не трубили на каждом углу, что покидают

город, чтобы найти Возрожденного Дракона, но и не особенно это скрывали. Но и в

этом случае он никак не ожидал встретить тех, кто прибыл вместе со Стражами.

Даврам Башир с сотней своей салдэйской легкой конницы, спешившийся под

проливным дождем и ветром, и костеривший изношенные седла. Более полудюжины

Аша’манов, одетых в черное и почему-то не оградивших себя от ливня. Они

прискакали вместе с Баширом, но выглядело все так, словно прибыли две разных

партии: между ними всегда сохранялось небольшое расстояние и витал дух

предельной настороженности. И одним из Аша’манов был Логайн Аблар. Логайн!

Теперь он Аша’ман, со знаками Меча и Дракона на воротнике! Оба – и Башир, и

Логайн – жаждали поговорить с ним, без свидетелей, и в особенности другого.

Хотя и нежданные, они не были самыми удивительными гостями. На его взгляд,

восемь Айз Седай, скорее всего, должны были быть подругами Кадсуане, хотя он

мог поклясться, что она не меньше его удивлена встрече с ними. Более того, все,

за исключением одной, Айз Седай были в сопровождении Аша’манов. И не в качестве

пленников, естественно, или охранников, но Логайн не собирался объяснять

что-либо в присутствии Башира, а Башир, в свою очередь, не собирался давать

Логайну шанс первым поговорить с Рандом наедине. Теперь они сушились и

устраивались по комнатам, дав ему возможность попытаться привести в порядок

мысли. В той мере, в какой это было возможно в обществе Мин. Что же

предпримет Кадсуане? Что ж он попробовал получить ее совет. Вот только оба

знали, что события развиваются быстрее. Решение было принято независимо от

мнения Кадсуане. Окна озарила вспышка молнии. У Кадсуане и молнии имелись

кое-какие общие черты. Нельзя было предугадать, куда они ударят.

«Аливия справилась бы с ней», - забубнил Льюс Тэрин. – «Раз она

«Я не хочу убивать её», - мысленно обратился к мертвецу Ранд. – «Я не

могу позволить себе дать ей умереть». Льюс Тэрин это прекрасно знал, но для

него понятия «ворчать» и «жить» - были неотделимыми. Временами после Шадар

Логота он казался меньше затронутым безумием. Или Ранд стал более тронутым. В

конце концов, ежедневно разговаривать с мертвецом в собственной голове и

воспринимать это как должное, вряд ли можно считать признаком нормальности.

«Ты должен сделать еще кое-что» - тихо сказала Мин с нотками тревоги в

голосе, сложив руки на груди. - «Аура Логайна продолжает возвещать о славе

сильнее, чем когда-либо. Может быть, он все еще думает, что он настоящий

Возрожденный Дракон. И есть еще кое-что. неясное. в образах, которые я видела

вокруг лорда Даврама. Либо он выступит против тебя, либо погибнет. Я слышала,

как один из солдат сказал, что лорд Добрэйн, возможно, мертв. Потеря даже

одного из них будет для тебя серьезной неприятностью. Потеряешь всех троих, и

для того, чтобы оправиться, тебе понадобятся годы».

«Если ты это видела, то так тому и быть. Я должен делать то, что в моих

силах, Мин, и не беспокоится о том, что я сделать не могу». - Взгляд, которым

она его одарила, напоминал взгляд ярмарочной торговки, предназначенный

собравшемуся затеять спор покупателю.

Царапанье в дверь заставило его повернуть голову, а Мин резко сменить позу.

Он подозревал, что из ее рукава выскользнул метательный нож, и она спрятала

его за запястьем. У этой женщины ножей, спрятанных в одежде, больше чем у

Тома Меррилина. Или у Мэта. Цветные пятна, кружащиеся в его голове, почти

сложились в. Во что? В человека на сидении фургона? Во всяком случае, не в то

лицо, которое иногда появлялось в его мыслях, и образ мгновенно исчез, без

всякого головокружения, сопровождавшего появление лица.

«Войдите», - сказал он вставая.

Войдя в комнату, Элза раскинула свои темно-зеленые юбки в изящном реверансе,

бросив на него радостный взгляд. В её прекрасных манерах и холодноватой

любезности было что-то кошачье. Она едва обратила внимание на Мин. Из всех

поклявшихся ему сестер Элза была самой импульсивной. На самом деле,

единственной импульсивной. Другие имели объяснимые, с их точки зрения, причины

поклясться ему, и, конечно же, у Верин и тех сестер, которые пришли за ним к

Колодцам Дюмай, не было никакого реального выбора при встрече лицом к лицу с

та’вереном, но при всей внешней сдержанности Элзы внутри неё, казалось,

горело пламя, заключавшееся в страстном желании увидеть его в Тармон Гай’дон. -

«Вы желали, чтобы Вас известили о приходе Огир», - сказала она, не сводя глаз с

его лица.

«Лойал!» - ликующе завопила Мин, пряча нож в рукаве, и вихрем пронеслась мимо

Элзы, оторопело смотревшей на лезвие. - «Я бы убила Ранда, если б он разрешил

тебе уехать, не повидавшись со мной!» - Если верить узам, она не это имела в

виду. Не совсем это.

«Спасибо», - сказал Ранд Элзе под аккомпанемент радостных воплей,

доносившихся из гостиной – колокольчика смеха Мин и землетрясения радостного

смеха огир. Через все небо прокатился оглушительный раскат грома.

Возможно, пыл Айз Седай относился и к желанию знать то, что он скажет Лойалу,

поскольку она поджала губы и поколебалась перед тем, как сделать еще один

реверанс и величаво удалиться из спальни. Притихшее веселье возвестило о том,

что она прошла через гостиную, но после ее ухода радостный шум возобновился.

Только тогда он потянулся к Силе. Он старался никогда и никому не позволять

видеть то, как он это делает.

Его захлестнул огонь, опаляющий сильнее солнца, и холод, в сравнении с которым

даже самый свирепый буран казался нежным прикосновением весны. Лед и пламень, в

своем неистовстве затмившие бушующий снаружи шторм, и угрожающие смести его,

если он ослабит контроль хоть на мгновение. Удерживание саидин было

битвой за выживание. Но, внезапно, зелень карнизов стала более зеленой, черная

ткань куртки – еще более черной, золото вышивки – еще более золотым. Он мог

разглядеть текстуру кроватных столбиков, украшенных резьбой в виде виноградной

лозы, неясные черточки, оставленные песком, которым многие годы назад

воспользовался мастер для полировки. Саидин заставила его ощущать себя так,

словно он был полуслепым и беспомощным без неё. Это было частью того, что он

чувствовал.

«Чистая», - прошептал Льюс Тэрин. - «Вновь чистая и незатронутая порчей».

Так и было. Порча, пятнавшая мужскую половину Силы со времен Разлома, исчезла.

Тем не менее, поднимавшаяся тошнота никуда не делась, вызывая сильное желание

согнуться пополам и опустошить желудок прямо на пол. Казалось, комната

мгновенно закружилась вокруг Ранда, и он был вынужден ухватиться рукой за

ближайший столбик кровати, чтобы удержаться на ногах. Он не знал, почему, даже

после исчезновения порчи, он все еще чувствовал эту тошноту. Льюс Тэрин не

знал, или не хотел говорить. Но тошнота была причиной, по которой он, по

возможности, не позволял кому-либо видеть, как он захватывает саидин.

Может быть, Элза страстно желала увидеть, как он вступит в Последнюю битву, но

слишком многие хотели его гибели, и не все из них были Друзьями Темного.

В этот момент слабости, мертвец дотянулся до саидин. Ранд почувствовал,

как он жадно в нее вцепился. Было ли что-либо труднее, чем отрезать его?

Иногда, после Шадар Логота, Льюс Тэрин еще больше казался неотъемлемой частью

его самого. Хотя это уже не имело значения. Он зашел слишком далеко, чтобы

позволить себе умереть. Он просто должен был идти дальше. Глубоко вздохнув, он

проигнорировал вялые следы тошноты в своем желудке и зашагал в гостиную под

громовые раскаты.

Мин стояла посреди комнаты, держа руку Лойала в своих и улыбаясь. Чтобы

удержать ручищу Лойала ей требовались обе собственные, да и то – они едва ее

закрывали. Между его макушкой и оштукатуренным потолком было всего лишь чуть

больше одного фута. Он был одет в новый темно-синий шерстяной кафтан,

расширявшийся к низу, к голенищам высоких, по колено, сапог, и закрывавший

мешковатые шаровары, но на этот раз его карманы не оттопыривались, как

обычно, кирпичами книг. Глаза, размером с чайную чашку, просияли при виде

Ранда, а улыбка огир была действительно от уха до уха. Точащие сквозь

косматые волосы уши, увенчанные кисточками, трепетали с явным удовольствием.

«Ранд, у лорда Алгарина есть гостевые комнаты для огир», пророкотал он

голосом, подобным басу барабана. - «Можешь себе представить? Шесть штук!

Конечно, они не использовались некоторое время, но они проветриваются каждую

неделю, так что там нет и следа затхлости, а простыни из очень хорошего

полотна. Я-то думал, что опять придется сдвигать две человеческих кровати.

Умм. Мы не останемся здесь долго, так ведь?» - Его длинные уши немного

отвисли, а затем тревожно затрепетали. - «Я не думаю, что мы должны. Я хотел

сказать, что я мог бы привыкнуть к настоящей кровати, но не должен этого

делать, раз я собираюсь остаться с тобой. То есть я хотел сказать. На самом

деле ты понял, что я хотел сказать».

«Я знаю», - мягко промолвил Ранд. Он мог бы посмеяться над испугом огир. Он

должен был посмеяться. Вот только в последнее время смех, казалось, обходил его

стороной. Он спрял сеть, защищающую комнату от подслушивания, и скрепил ее

узлом, чтобы отпустить саидин. Последние следы тошноты стали немедленно

исчезать. Как правило, он мог управлять этими неприятными ощущениями, хотя и с

усилием, но сейчас не было смысла продолжать испытывать на себе их действие. -

«Твои книги не намокли?» - Главная забота Лойала заключалась в сохранности его

книг.

Внезапно, его как молнией ударило – он подумал о том, что сделал, как о

«прядении сети». Именно так выразился бы Льюс Тэрин. Такие вещи случались

слишком часто – всплывающие в его разуме чужие обрывки фраз, чужие

воспоминания, смешивающиеся с его собственными. Он Ранд ал'Тор, а не Льюс

Тэрин Теламон. Он свил малого стража и завязал плетение, а не спрял сеть и

закрепил ее. Но и так, и эдак, выходило правильно и понятно для него самого.

«Намокли мои Записки Виллима Манешского», - с отвращением вымолвил

Лойал, потирая свою верхнюю губу пальцем толщиной с сосиску. Он был небрежно

выбрит, или собирался отрастить усы? - «Страницы могут заплесневеть. Мне не

стоило быть столь небрежным, особенно, с книгами. И мой дневник тоже немножко

подмок. Но чернила не расплылись. Все еще читаемо, но я действительно должен

принять меры, чтобы защитить.” - Тень медленно омрачила его лицо, длинные концы

его бровей свесились на щеки. - «Ты выглядишь уставшим, Ранд. Он выглядит

уставшим, Мин.»

«Он недавно перенапрягся, но сейчас он отдыхает», - сказала Мин, защищая его, и

Ранд улыбнулся. Слегка. Мин всегда защищала его, даже от друзей. - «Ты

отдыхаешь, пастух», - добавила она, отпустив ручищу Лойала и сложив свои

кулаки на бедрах. - «Сядь и отдохни. Ох, да садись же, Лойал. Я себе шею

вывихну, если буду продолжать на тебя так смотреть».

Лойал хихикнул – издал звук напоминающий слегка приглушенный рев быка – и с

подозрением осмотрел один из стульев с прямой спинкой. По сравнению с ним

стул казался сделанным для ребенка. - «Пастух. Ты не представляешь, как

приятно услышать, как ты его называешь пастухом, Мин». - Он осторожно сел.

Скромно украшенный резьбой стул заскрипел под его весом, колени Лойала

торчали перед ним. «Извини Ранд, но это забавно, а у меня за прошедшие месяцы

было не очень много поводов для смеха». Стул держался. Бросив быстрый взгляд

в сторону двери, он слегка громче, чем нужно, добавил: «У Карлдина не слишком

хорошее чувство юмора».

«Можешь говорить свободно», - сказал ему Ранд. - «Мы под защитой. малого

стража». - Он почти сказал под защитой экрана, хотя это было совсем другой

штукой. Если не считать того, что он знал, чем была эта штука.

Он слишком устал, чтобы сидеть, вот только вдобавок бессонница тоже утомила

его – ночами у него страшно ныли кости – так что просто встал перед камином.

Порывы ветра, врывающиеся в дымоход, заставляли языки пламени плясать на

расколотых поленьях очага и посылали в комнату маленькие струйки дыма. Ранд

слышал, как дождь барабанит в стекла, но раскаты грома, казалось, отдалялись.

Возможно, буря заканчивалась. Сложив руки за спиной, он отвернулся от огня. -

«Что сказали старейшины, Лойал?»

Вместо прямого ответа Лойал смотрел на Мин, словно ища одобрения или поддержки.

Усевшись на краешке синего кресла и скрестив ноги, она улыбнулась и кивнула

огир, тот тяжело вздохнул, словно ветер пронесся сквозь глубокие пещеры. -

«Карлдин и я посетили все стеддинги, Ранд. Все, конечно, кроме

стеддинга Шангтай. Я не мог пойти туда, но везде, где мы были, я оставил

послание, и Дайцин находится не так уж далеко от Шангтай. Кто-нибудь

обязательно его туда отнесет. В Шангтае собирается Великий Пень и туда придут

многие. Великий Пень собирается впервые за тысячу лет, впервые со времен, когда

люди сражались в Войну Ста Лет и сейчас очередь Шангтай. Они должны совещаться

о чем-то важном, но мне никто бы не сказал, почему созван Большой Пень. Они не

расскажут о Пне, пока у тебя нет бороды», - пробормотал он, указывая пальцем на

узкую полоску щетины на своем широком подбородке. Очевидно, он хотел исправить

этот свой недостаток, хотя это было не совсем в его силах. Сейчас Лойалу было

больше девяноста, но по меркам огир он был еще мальчишкой.

«Старейшины?» - терпеливо спросил Ранд. С Лойалом надо было быть терпеливым, как

и с любым огир. Они воспринимали время иначе, чем люди – кто из людей по

прошествии тысячи лет подумал бы, чей теперь черед? – к тому же если

дать Лойалу хоть малейший шанс, он будет рассказывать все очень подробно.

Излишне подробно.

Уши Лойала дернулись, и он бросил на Мин еще один взгляд, получив в ответ

ободряющую улыбку. - «Итак, как я уже сказал, я посетил все стеддинги,

кроме Шангтай. Карлдин не заходил внутрь. Он предпочел бы спать каждую ночь под

кустами, чем хоть на минуту остаться отрезанным от Источника». - Ранд не сказал

ни слова, но Лойал поднял свои руки с коленей ладонями вверх. - «Я уже подхожу

к сути дела, Ранд. Я сделал... Я сделал все, что было в моих силах, но я не

знаю, достаточно ли этого. В стеддингах в Пограничных Землях мне велели

идти домой, и предоставить решать старшим и мудрым. Так же поступили Шэдун и

Мардун в горах на побережье Тени. Прочие стеддинги согласились охранять

Путевые Врата. Я не думаю, что они действительно уверены в том, что существует

какая-либо опасность, но они согласились, так что теперь ты можешь быть спокоен

– Врата будут надежно охраняться. И я уверен, что кто-нибудь донесет сообщение

в Шангтай. Старейшинам Шангтай всегда не нравились Путевые врата прямо на

границе стеддинга. Я, должно быть, сто раз слышал, как Старейшина Хаман

говорил, что это опасно. Я знаю, что они согласятся охранять врата».

Ранд медленно кивнул. Огир никогда не лгали, или, по крайней мере, те немногие

попытавшиеся настолько жалели об этом, что редко пробовали повторить попытку.

Слово Огир было равноценно клятве, причем клятве скрепленной присягой. Путевые

Врата будут надежно охраняться. За исключением тех, что в Пограничных Землях и

в горах к югу от Амадиции и Тарабона. От врат к вратам человек мог совершить

путешествие от хребта Мира до океана Арит, от Пограничных Земель до моря

Штормов, находясь в странном безвременном мире, а возможно где-то рядом со

временем. Двухдневное путешествие по Путям могли перенести вас за сотню миль

или за пятьсот, в зависимости от выбранной дороги. И если вы желали подвергать

свою жизнь опасности. В Путях можно было очень легко умереть, или испытать

нечто худшее. Уже давно Путями завладела Тень и оставила там свой след.

Троллоков это не волновало, по крайней мере, пока ими командовали Мурддраалы.

Троллоков вообще волновали одни лишь убийства, особенно, когда ими командовали

Мурддраалы. И пока девять Путевых Врат оставались без наблюдения, существовала

опасность, что любые из них откроются и из них хлынут десятки тысяч троллоков.

А установка любого вида охраны без сотрудничества со стеддингами

представлялась делом немыслимым. Многие люди не верили в существование огир, и

вряд ли кто-нибудь ввязался бы в это дело по доброй воле. Может быть Аша’маны,

если бы он мог им достаточно доверять.

Внезапно Ранд осознал, что он не единственный, кто устал. Лойал выглядел

потрепанным и изможденным. Его пальто было измято и висело на нем чересчур

свободно. Для огир находиться вне стеддингов было очень опасно, а Лойал

оставил свой дом добрых пять лет назад. Возможно, тех кратких посещении за

последние месяцы было для него недостаточно. - «Может быть, теперь ты вернешься

домой, Лойал? Стеддинг Шангтай всего в нескольких днях пути отсюда».

Стул Лойала тревожно заскрипел, когда он выпрямился. Его уши взметнулись

вертикально, тоже тревожно. – «Моя мать будет там, Ранд. Она - известная

Изрекающая. Она никогда не пропустила бы Большой Пень».

«Она же не могла проделать весь путь от Двуречья», - ответил ему Ранд. Мать

Лойала была известным ходоком, но даже для огир существовали пределы.

«Ты не знаешь мою мать», - сокрушенно пробормотал Лойал – мрачно пророкотал

барабан. - «Она прибудет, прихватив с собой еще и Эрит. Она так и сделает».

Мин наклонилась к огир, с опасным блеском в глазах. - «Судя по тому, как ты

говоришь об Эрит, я поняла, что ты хочешь жениться на ней, так почему же ты

бежишь от нее?»

Ранд, стоя у камина, бросил на нее внимательный взгляд. Брак. Авиенда

считала, что он женится на ней, а также и на Илэйн, и на Мин по айильским

обычаям. Илэйн тоже так считала, как бы дико это ни звучало. Он думал, что

она так считала. Что думала Мин? Она никогда не говорила об этом. Он не

должен был позволять им связывать себя узами. Узы иссушили бы их горем, когда

он погибнет.

На этот раз уши Лойала вздрогнули предостерегающе. Уши были еще одной причиной,

делавшей Огир плохими лжецами. Он сделал умиротворяющий жест, словно Мин была

крупнее его. - «Действительно, хочу, Мин. Конечно же, хочу. Эрит красивая и

умная. Я рассказывал вам, как она внимательно слушала, когда я рассказывал ей

о.? Ну, разумеется. Я рассказываю каждому встреченному о том, что хочу на ней

жениться. Но еще не время. У нас не так как у людей, Мин. Ты сделаешь все, что

попросит Ранд. Эрит же будет ожидать, что я успокоюсь и останусь дома. Жены

никогда не позволяют мужьям идти куда-либо или делать что-нибудь, если для

этого необходимо оставить стеддинг дольше, чем на несколько дней. У

меня есть моя книга и мой долг завершить её, а как я смогу это сделать, если не

буду сам видеть все, что делает Ранд? Я уверен, что он сотворил многое с тех

пор, как я покинул Кайриэн, и я знаю, что не смогу описать все его деяния в

точности. Эрит просто не поняла бы меня. Мин? Мин, ты сердишься на меня?»

«Почему ты думаешь, что я сержусь?» - вымолвила она прохладным тоном.

Лойал тяжело вздохнул с явным облегчением в голосе, так что Ранд едва не

вытаращился на него с изумлением. Свет, огир действительно думал, что она

хотела сказать, что она не сердится! Ранд знал, что когда дело касается

женщин, то это все равно, что искать путь в кромешной тьме. Любой женщины,

даже Мин – а возможно, особенно Мин – но вот Лойалу предстояло хорошенько

расширить свои познания в этой области, раз уж он собрался жениться на Эрит.

Иначе, она освежевала бы его как жертвенного козлика. Лучше всего выпроводить

его из комнаты прежде, чем Мин сделает работу Эрит за неё. Ранд прочистил

горло.

«Подумай об этом перед сном, Лойал», - сказал он. - «Возможно, к утру ты

передумаешь». Отчасти он надеялся, что Лойал так и сделает. Огир был слишком

далеко от дома. Хотя с другой стороны. Если то, что рассказала ему Аливия о

Шончан, было правдой, то он мог бы использовать Лойала. Иногда он испытывал к

себе отвращение. - «В любом случае, теперь я должен поговорить с Баширом. И с

Логайном». - Вымолвив это имя, он стиснул зубы. Что Логайн делал в черном

одеянии Аша'мана?

Лойал не поднялся. Более того, выражение его лица стало крайне обеспокоенным,

уши отклонились назад, а брови повисли. - «Ранд, есть еще кое-что, что я

должен тебе сообщить. Об Айз Седай, прибывших с нами».

Вновь за окнами вспыхнули молнии, а прогремевший наверху раскат грома был

сильнее всех предыдущих. Иногда, затишье во время шторма лишь предвестник

худшего.

«Я же советовал тебе убить их всех, когда у тебя был шанс»,– засмеялся Льюс

Тэрин. – «Я говорил тебе».

* * *

«Ты действительно уверена, что они были связаны узами, Самитзу?» -

твердо спросила Кадсуане. И достаточно громко, чтобы быть услышанной вопреки

грому, раздавшемуся над крышей особняка. Гром и молния очень подходили к ее

нынешнему настроению. Ей хотелось рычать. Требовалась изрядная порция выдержки

и опыта, чтобы спокойно сидеть и потягивать имбирный чай. Долгое время она не

позволяла эмоциям брать верх над собой, но ей хотелось во что-нибудь впиться

зубами. Или в кого-нибудь.

Самитзу держала фарфоровую чашку, но она едва пригубила налитый в нее чай.

Предложенный стул она тоже не заметила. Стройная Сестра отвела взгляд от

камина по левую руку, колокольчики в ее темных волосах при этом звякнули. Она

не потрудилась должным образом просушить свои волосы и они, влажные и

тяжелые, свисали на ее спину. Тревога явно читалась в ее карих глазах. -

«Едва ли это тот вопрос, который я способна задать сестре – особенно сейчас,

Кадсуане и они, конечно же, не ответили бы мне. А кто бы ответил? Сначала я

думала, что они поступили подобно Мерисе и Кореле. И бедняжке Дайгиан». - На

ее лице появилось выражение сострадания. Она слишком хорошо знала боль

утраты, терзавшую Дайгиан. Любая сестра, потерявшая своего первого Стража,

знала эту боль слишком хорошо. «Но было очевидно, что и Тувин и Габрелле –

обе с Логайном. Думаю, что Габрелле делит с ним ложе. Если они связаны узами,

то именно он тот, кто это сделал».

«Переход на сторону противника», - пробормотала Кадсуане в свою чашку с чаем.

Кое для кого и измена была игрой по правилам, но сама она никогда не верила в

честный бой. Ты либо сражаешься, либо нет, но справедливых правил не бывает

ни для одной из сторон. Справедливость была для тех, кто выбрал правильную

сторону, когда противники истекают кровью. К сожалению, она могла сделать

очень немногое, за исключением попытки отыскать способ уравновесить события.

Равновесие это не то же самое, что справедливость. Во что же это все

выльется? - «Я рада, что ты, по крайней мере, предупредила меня прежде, чем я

столкнулась с Тувин и с другими, но я хочу, чтобы ты вернулась в Кайриэн. И

лучше всего, уже завтра».

«Я ничего не могла поделать, Кадсуане», - горько сказала Самитзу. - «Половина

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38