Книга: Перекрёстки сумерек

над ним. Драконова Гора выделялась бы своей высотой, даже находясь посреди

Хребта Мира. При сравнительно ровной местности вокруг Тар Валона, ее

увенчанный белой шапкой гребень, как чудилось, доставал до небес. Особенно,

так казалось сейчас, когда в стороне от зубчатой вершины струилась тонкая

нить дыма. Дым на такой высоте был чем-то совершенно посторонним, почти

рукотворным. Деревья заканчивались менее чем на полпути к вершине Горы, и

никому никогда не удавалось добраться до вершины, или хотя бы приблизиться к

ней. Хотя говорили, что склоны усеяны костями тех, кто пробовал. Почему кто-

то захотел попробовать оказаться первым, внятно объяснить не мог никто.

Иногда на закате удлинившаяся тень горы достигала города. Люди, проживавшие в

этой местности, привыкли к господствовавшей в небе Драконовой Горе почти так

же, как к Белой Башне, вздымавшейся над городскими стенами и видимой за

многие мили вокруг. Обе громады не изменяли того, что всегда есть и всегда

будет - плуг и молот занимают в заботах народа место большее, чем горы или

Айз Седай.

Среди крошечных деревушек, часто состоявших едва ли из дюжины каменных домов,

крытых соломой или черепицей, лишь изредка встречались те, что набирали с

сотню построек. Дети, игравшие на снегу или тащившие в ведрах воду из

колодцев, прекращали свои занятия и с разинутыми ртами глазели на солдат,

едущих по грязной проселочной дороге, которая считалась улицей, пока вновь не

утопала в снегу. Над отрядом не было никаких знамен, но у некоторых на плащах

или рукавах курток было вышито Пламя Тар Валона. Необычные плащи Стражей

также указывали на то, что, по крайней мере, некоторые из женщин являлись Айз

Седай. До недавних пор, даже вблизи города увидеть Сестру было событием

необыкновенным и, этого все еще было достаточно, чтобы зажечь свет

любопытства в глазах ребенка. Вероятно, довершало список чудес и само

появление солдат.

Большая часть земли была занята фермами, кормившими Тар Валон. Высокие амбары

из камня или кирпича и усадьбы окружали разгороженные каменными стенами поля.

Между ними лежали рощицы деревьев и участки под вырубку. Нередко появлялись

стайки фермерских детей, бегущих с небольшим отставанием параллельно отряду

и, как зайцы, прыскающих через заснеженную дорогу. Обычные зимние заботы по

хозяйству заставляли старших сидеть по домам, но те из них, кто рисковал,

плотно закутавшись от холода, выбраться наружу, уделяли и солдатам, и

Стражам, и Айз Седай лишь мимолетный взгляд. Скоро наступит весна, а вместе с

ней время пашни и посева. Чтобы не затевали Айз Седай, этого им не изменить.

Да ниспошлет Свет, чтобы так и было.

Нет никакого смысла в эскорте, если он не передвигается в порядке, пригодном

для отражения нападения. Поэтому Лорд Гарет направил сильный отряд впереди

колонны, а часть всадников растянул в линию на флангах. Замыкающие прикрывали

тыл, в то время как он сам возглавлял основную массу солдат прямо позади

Стражей, едущих непосредственно после Шириам и «совещания». Все они

образовывали большое, неровное кольцо вокруг Эгвейн так, что она почти могла

вообразить себя проезжающей мимо поселян наедине с Деланой. Конечно, если не

присматриваться слишком внимательно. Или не оглядываться по сторонам. Если бы

не настоятельное желание Восседающей от Серой Айя говорить с ней - это была

бы всего лишь долгая дорога назад к лагерю. Никому не разрешалось создавать

врата там, где необходимые для этого плетения могут быть замечены. В пути

будет достаточно времени, чтобы услышать все, что Делана собиралась ей

сказать – и Эгвейн занялась сравнением ферм, мимо которых они проезжали, с

двуреченскими.

Возможно, на эти сравнения Эгвейн подвигло именно осознание того, что Двуречье

больше не было ей домом. Признание правды никогда не являлось предательством,

но все же она нуждалась в памяти о Двуречье. Ты можешь забыть, кто ты есть на

самом деле, если забудешь, откуда ты родом. Но, иногда, та прежняя дочь хозяина

гостиницы из Эмондова Луга казалась ей незнакомкой. Несомненно, любая из этих

ферм, выглядела бы странно, появись она рядом с Эмондовым Лугом, хотя Эгвейн,

даже поставив на кон свой палец, не могла точно ответить на вопрос - почему.

Другой внешний вид усадеб, иной наклон кровель. Здесь, из-за снега, нередко

заносившего крышу, дома чаще, чем двуреченские, были крыты черепицей, а не

соломой. Конечно, теперь в Двуречье соломы стало гораздо меньше, чем кирпича и

камня. Она видела это в Тел'аран'риоде. Изменения происходили или так

медленно, что было невозможно заметить их приближение, или так быстро, что не

оставляли минуты на размышление. Ничего не оставалось прежним, даже если ты

думала, что это так. Или надеялась, что это так.

«Кое-кто считает, что вы собираетесь сделать его своим Стражем», - внезапно

тихим голосом сказала Делана. Можно было подумать, что она поддерживает

легкую болтовню. Казалось, все внимание Серой Сестры было сосредоточено на

том, как ее затянутые в зеленые перчатки руки приводят в порядок капюшон

плаща. В седле Делана держалась хорошо, столь естественно гармонируя с

движениями своей кобылы, что создавалось впечатление - она и не подозревает,

что едет на животном. – «Некоторые полагают, что, возможно, вы уже сделали

это. У меня уже некоторое время нет своего, но только осознание присутствия

Стража может даровать покой. Если выбираешь правильно».

Эгвейн приподняла бровь - она была слишком горда, чтобы раскрыть рот от

подобного заявления. Это была самая последняя тема для беседы, которую она

ожидала услышать, особенно от Деланы. - «Лорд Гарет. Он проводит с вами

большое количество времени. Он несколько старше, чем это бывает обычно, но

Зеленые сестры часто выбирают для первого раза более опытного человека. Я

знаю, что Вы никогда на самом деле не вступали в Айя, но все же я часто думаю

о вас как о Зеленой. Интересно, испытает ли Суан облегчение, если вы свяжете

его узами, или расстроится? Иногда я думаю так, иногда по-другому. Их

отношения, если это можно так называть, весьма странные. Но все же она

выглядит абсолютно свободной».

«Ты должна спросить об этом саму Суан». - Улыбка Эгвейн скрывала в себе укус.

Так же, как ее тон. Она так до конца и не объяснила себе, почему Гарет Брин

предложил ей свою верность, но у Совета Башни есть лучшие способы потратить

свое время, чем сплетничать подобно деревенским кумушкам. – «Ты можешь

сообщить всем, кому захочешь, Делана - я никого не связывала узами. Лорд

Гарет, как ты выразилась, проводит со мной время, потому что я - Амерлин, а

он - мой генерал. Можешь и об этом им напомнить».

Значит, Делана думала о ней как о Зеленой. Это была Айя, которую она изберет.

Хотя, по правде, она хотела для себя только одного Стража. Но Гавин находился

либо в Тар Валоне, либо на пути в Кэймлин, если не где-нибудь еще. Так что ей

еще нескоро предстоит возложить на него руки. Она совершенно без надобности

потрепала Дайшара по шее и попробовала сдержать, готовую ослепительно

сверкнуть улыбку. Было приятно хоть на некоторое время, среди прочих вещей,

позабыть о Совете. Именно поведение Совета помогло ей понять, почему Суан, в

то время пока была Амерлин, так часто напоминала нравом медведя с больным

зубом.

«Не сказала бы, что это стало предметом широкого обсуждения», - пробормотала

Делана. – «Пока. Однако, в том, возьмете ли вы себе Стража, и кто им будет,

есть определенный интерес. Сомневаюсь, что Гарета Брина посчитали бы мудрым

выбором». Она повернулась в седле, чтобы оглянуться назад. На Лорда Гарета,

подумала Эгвейн, но когда Восседающая развернулась обратно, она очень мягко

произнесла, - «Шириам, конечно, никогда не была вашим выбором на должность

Хранительницы Летописей, но вы должны знать, что избранные в совещание от

Айя, также назначены и для того, чтобы следить за вами».

Ее пятнистая серая кобыла была пониже, чем Дайшар, так что Делане пришлось

взглянуть на Эгвейн снизу вверх. Ее водянистые голубые глаза внезапно глянули

весьма проницательно. - «Кое-кто считал, что Суан могла быть той, кто

помогает вам советами... слишком уж удачно... особенно, после выбора Вами

способа объявления войны Элайде. Но она все еще обижена своим изменившимся

положением, не так ли? Теперь, в качестве наиболее вероятной виновницы,

рассматривается Шириам. В любом случае, Айя хотят иметь какое-то

предупреждение, если вы решите выкинуть новый сюрприз».

«Я благодарю тебя за предостережение», - вежливо сказала Эгвейн. Виновница?

Она доказала Совету, что не станет их марионеткой, но большинство Сестер все

еще полагало, что должен существовать кто-то, исподтишка направляющий ее

поступки. Что ж, хотя бы никто не подозревает правды об ее нынешнем составе

совещания. Можно надеяться, что никто.

«Есть и другая причина, по которой вы должны быть осторожны», - продолжала

Делана. Напряженность взгляда противоречила небрежности ее голоса.

Произносимое сейчас было более важно для нее, чем она хотела показать это

Эгвейн. – «Вы можете быть уверены, что всякий совет, который любая из них

дает вам, исходит непосредственно от главы ее Айя. А как вы знаете, глава Айя

и Восседающие от нее не всегда имеют возможность встретиться с глазу на глаз.

Слишком точное следование их рекомендациям может поставить вас в конфликт с

Советом. Далеко не каждый приговор Совета касается войны, но вы, конечно,

хотите, чтобы хоть некоторые из них отвечали вашим желаниям».

«Амерлин перед принятием решения, должна выслушать все стороны», - ответила

Эгвейн, - «но я буду помнить о твоем предупреждении, когда они станут мне

советовать, дочь моя». Делана считает, что она дура? Или, возможно, пробует

ее рассердить. Гнев способствует поспешным решениям и опрометчивым словам,

которые иногда трудно взять назад. Она пока не могла понять, куда клонит

Делана, но когда у Восседающих не выходило добиться от нее желаемого одним

путем, они тут же пробовали другой. Во время избрания Амерлин, у нее было

достаточно практики борьбы с подобными манипуляциями. Заставив себя правильно

и глубоко дышать, она постаралась обрести внутреннее спокойствие и добилась

своего. И позднее у нее тоже было слишком много подобной практики.

Серая Сестра взглянула на нее из-за края капюшона. Ее лицо было абсолютно

безмятежным, но бледно-голубые глаза теперь пронзали Эгвейн словно сверла. -

«Вы могли бы поинтересоваться их мнением на счет предмета их переговоров с

Элайдой, Мать».

Эгвейн едва не улыбнулась. Перемена темы была довольно нарочита. Очевидно,

Делане не по вкусу быть названной «дочерью» женщиной, куда более юной, чем

большинство Послушниц. Более юной, чем большинство из Послушниц, покинувших

Башню, не говоря уж о записавшихся после. Но, если на то пошло, и сама Делана

была слишком молода, чтобы быть Восседающей. Эгвейн не могла проявить

самообладание меньшее, чем то, которым обладала, будучи дочерью хозяина

гостиницы. «Почему я должна этим интересоваться?»

«Потому, что эта тема постоянно поднималась в Совете за последние несколько

дней. Не как конкретное предложение, но об этом весьма хладнокровно упомянула

Варилин, и Такима, а также Магла. Файзелле и Саройя казались

заинтересованными в том, что они собирались обсуждать».

Спокойствие спокойствием, но червь гнева внезапно заворочался внутри Эгвейн,

и раздавить его оказалось нелегкой задачей. Упомянутые Сестры были

Восседающими еще до раскола Башни. Но еще важнее было то, что они

представляли обе главные фракции, борющиеся за контроль над Советом. В

сущности, они делились на поддерживающих Романду или Лилейн. Все та же

парочка, готовая выступить друг против друга, лишь бы это означало провал

предложений обеих. Они продолжали удерживать своих сторонниц в железных

тисках.

Она могла бы поверить, что часть сестер напугана последними событиями, но

только не Романда или Лилейн. Полнедели назад разговоры об Элайде и захвате

Башни сошли почти на нет, подавленные тревожными толками о невероятно мощном,

невероятно долгом извержении Единой Силы. Почти все хотели знать, что было

тому причиной, и почти каждый боялся узнать это. Лишь вчера Эгвейн удалось

убедить Совет, что переместить небольшую группу Сестер на место этой вспышки

будет не слишком рискованным предприятием. Воспоминание об этом выбросе у

всех было достаточно сильным, чтобы определить точное место. Большинство

сестер все еще, казалось, затаили дыхание в ожидании возвращения Акаррин и

остальных, кто отправился с ней. Каждая Айя хотела иметь в отправляемой

группе своего представителя, но Акаррин была единственной Айз Седай,

вызвавшейся самой.

Однако, как раз ни Лилейн, ни Романда не выглядели озабоченными. Всплеск Силы

был интенсивным и затяжным. При этом произошел он очень далеко и не причинил

видимого вреда. Если он, что наиболее вероятно, был работой Отрекшегося, шанс

разузнать что-либо был исчезающее мал. Вероятность того, что они что-нибудь

смогут сделать, чтобы противостоять этому, еще меньше. Трата времени и усилий

на невыполнимое была бессмысленна, в то время как перед ними в полный рост

стояла более важная задача. Так они говорили, скрипнув зубами, когда на этот

раз обнаружили между собой согласие. Тем не менее, если в чем они и были

солидарны еще, так это в необходимости отобрать у Элайды палантин и жезл

Амерлин. Романда требовала этого с почти такой же страстью, как и Лилейн.

Если свержение Элайдой Амерлин, когда-то принадлежавшей к Голубой Айя, просто

разгневало Лилейн, то провозглашение распуска Голубой Айя привело ее в

бешенство. Если же они позволяют болтать о переговорах.... Это не имеет

разумного объяснения.

Самым последним на свете, чего хотелось бы Эгвейн, было возникновение у

Деланы или кого-нибудь еще подозрения, что Шириам и остальные являются чем-

либо большим, чем просто сворой сторожевых собак, приставленных за нею

наблюдать. Однако, она резким тоном попросила их приблизиться.

Сестры достаточно ловкими, чтобы хранить в тайне то, что было необходимо

скрыть. Их Айя живьем сдерут с них кожу, если хотя бы половина секретов

выйдет наружу. Поэтому они без излишней спешки выдвинулись вперед и

сконцентрировались вокруг нее. Маски Айз Седай, наброшенные на их лица,

выражали лишь безмятежность и терпение. Дождавшись, когда они приблизятся,

Эгвейн велела Делане повторить то, что она только что сказала. При всей

настойчивости первоначальной просьбы о секретности, Серая сестра, прежде чем

подчиниться, выразила лишь весьма формальный протест. И, сказанные вновь, ее

слова стали концом спокойствия и терпения.

«Это – безумие», - заявила Шириам прежде, чем кто-либо еще успел открыть рот.

Слова прозвучали сердито и, возможно, чуть-чуть испуганно. Что ж, она могла и

в правду быть такой. Ее имя значилось в списке Сестер, намеченных для

усмирения. - «Ни одна из них не может по-настоящему считать, что переговоры

возможны».

«С трудом их себе представляю», - сухо бросила Анайя. Ее невыразительное лицо

скорее могло принадлежать какой-нибудь фермерше, чем Голубой сестре. И

одевалась она весьма непритязательно, по крайней мере, на людях, - просто в

хорошую шерсть. Но она также легко управлялась с гнедым мерином, как и Делана

со своей кобылой. Мало что могло поколебать спокойствие Анайи. Естественно,

среди Восседающих, болтавших о переговорах, Голубых не было. Анайя не

выглядела воином, но для Голубых эта война была на истребление, когда не

просят и не дают пощады. - «Ситуация с Элайдой совершенно ясна».

«Элайда иррациональна», - вскинула голову Карлиния. От этого движения ее

капюшон откинулся на плечи и заставил вздрогнуть короткие темные локоны. Она

раздраженно вернула его на место. Карлиния редко выказывала даже намек на

эмоции, но теперь на ее бледных щеках пылал такой же румянец, как у Шириам, а

голос полнился гневом. – «Она, не может всерьез полагать, что теперь мы все

приползем к ней назад. Как Саройя может допускать, что она удовольствуется

чем-либо меньшим?»

«Тем не менее, приползти на коленях – будет одним из условий, которых потребует

Элайда», - кисло проворчала Морврин. На ее обычно спокойном круглом лице

застыло такое же кислое выражение, а пухлые руки судорожно сжимали поводья. Она

так свирепо нахмурилась на стаю сорок, взлетевшую с берез при приближении

лошадей, что казалось, они должны были попадать с неба. – «Иногда Такиме просто

нравиться слушать звук собственного голоса. А для того, чтобы услышать себя,

она должна говорить».

«Файзелле, должно быть, тоже», - мрачно сказала Мирелле, впиваясь взглядом в

Делану, словно та была во всем виновата. Оливковокожая женщина была известна

своей вспыльчивостью даже среди Зеленых. – «Никак не ожидала услышать от нее

такого. Она никогда прежде не была дурой».

«Не могу поверить, что Магла действительно имела в виду что-либо подобное», -

настаивала Нисао, вглядываясь во всех по очереди. – «Она просто не могла.

Хотя бы потому, что, как мне не неприятно это говорить, Романда так крепко

прижала Маглу пальцем, что та пищит всякий раз, когда Романда чихает, а

единственное, в чем сомневается Романда - должна ли Элайда быть высечена

прежде, чем будет сослана».

Выражение лица Деланы было таким мягким и вкрадчивым, что ей пришлось

подавить самодовольную улыбку. Явно, что реакция была той, на которую она

рассчитывала. – «Романда держит в своих руках Саройю и Варилин по-настоящему

твердо. Такима и Файзелле не поставят одну ногу рядом с другой без разрешения

Лилейн. Однако они сказали то, что сказали. Тем не менее, я думаю, что

чувства ваших советниц разделяет большинство Сестер, Мать». Разглаживая

перчатки, она кинула на Эгвейн косой взгляд. – «Вы сможете пресечь все в

зародыше, если будете действовать твердо. По-видимому, в этом вы будете иметь

от Айя необходимую поддержку. Как, естественно, и мою в Совете. Мою, и

намного большую, чтобы оставить вопрос переговоров закрытым». Будто для этого

Эгвейн нужна ее поддержка. Возможно, Делана пробовала снискать ее

расположение. Или создать впечатление, что защита позиций Эгвейн была ее

единственным интересом.

Беонин ехала в молчании, завернувшись в плащ и уставившись в точку между

ушами своей коричневой кобылы. Но вдруг, она тряхнула головой. Большие серо-

голубые глаза, обычно, придавали ей удивленный вид, но теперь взгляд, которым

она обвела из-под капюшона своих спутниц, включая Эгвейн, пламенел от ярости.

– «Почему это вопрос переговоров должен оставаться вне обсуждения?»

Шириам удивленно моргнула, а Морврин, сердито сдвинув брови, открыла рот, но

Беонин закусила удила, направив свой гнев в сторону Деланы. Ее тарабонский

акцент выделялся сейчас сильнее обычного. – «Ты и я – Серые Сестры. Мы

улаживаем дела, выступаем посредниками. Элайда, и то, каким образом она

заняла свое место, сильно осложняют дело, но так обычно и бывает в начале

переговоров. Мы сможем воссоединить Белую Башню и гарантировать всеобщую

безопасность, если только начнем диалог».

«Но мы уже вынесли приговор», - огрызнулась Делана, - «и Элайда была

осуждена». Это было не вполне точно, однако изумление вспышкой Беонин у

Деланы оказалось гораздо сильнее, чем у остальных. Ее голос источал

язвительность. – «Видимо, ты хочешь предложить свою кандидатуру для порки. Я

- нет, и думаю, что среди других также найдется немного желающих».

«Ситуация изменилась», - упорствовала Беонин. Она, почти умоляюще, протянула

руку к Эгвейн. - «Элайда не обнародовала бы заявления, которое сделала

относительно Возрожденного Дракона, если бы не имела его в руках, так или

иначе. Та вспышка саидар была предупреждением. Отрекшийся должно быть

переместился, и Белая Башня, должно быть.»

«Достаточно», - оборвала ее Эгвейн. – «Ты хочешь начать переговоры с Элайдой?

С Восседающими в Башне?» - поправилась она. Элайда никогда бы на них не

пошла.

«Да», - пылко сказала Беонин. – «Все вопросы могут быть разрешены к всеобщему

удовлетворению. Я знаю, что могут».

«Отлично, тогда у тебя есть мое разрешение».

Тотчас же все сестры, кроме Беонин, начали кричать, одна отчаяннее другой,

пытаясь ее отговорить. Твердить ей, что это безумие. Анайя вопила также

громко, как и Шириам, решительно размахивая руками. Глаза Деланы выкатились в

выражении, напоминавшем ужас.

Часть солдат начала присматриваться к Сестрам с тем же вниманием, с каким

недавно они вглядывались в минуемые отрядом фермы. Среди Стражей, в данный

момент, естественно, не нуждавшихся в помощи уз, чтобы понять, что их Айз

Седай взволнованы, тоже началось шевеление. Но они не двинулись с места.

Мудрый человек держит свой нос при себе, когда Айз Седай повышают голос.

Эгвейн проигнорировала эти крики и размахивание руками. Она уже рассмотрела

каждую возможность окончания войны, при которой будет обеспечено единство и

целость Белой Башни. Она часами беседовала с Суан, у которой причин желать

свержения Элайды было больше, чем у кого-либо еще. Если бы это могло спасти

Башню - Эгвейн сдалась бы Элайде, забыв, насколько законно та стала Престолом

Амерлин. При этом предложении Суан чуть не хватил удар, но она все же

неохотно согласилась, что сохранение Башни превыше всяких других соображений.

У Беонин сейчас была такая счастливая улыбка, что казалось преступлением ее

гасить.

Эгвейн повысила голос ровно на столько, чтобы его услышали остальные. – «Ты

встретишься с Варилин и другими Сестрами, чьи имена назвала Делана, и

обсудишь начало переговоров с Белой Башней. Вот условия, которые я приму:

Элайда отрекается и удаляется в изгнание».

Это было неизбежно, поскольку Элайда никогда бы не приняла назад восставших

против нее сестер. Амерлин не имела голоса во внутренних делах Айя, но Элайда

объявила, что Сестры, сбежавшие из Башни, более не являются членами каких-либо

Айя. Согласно этому, они должны были бы вновь просить принятия в свои Айя,

после исполнения епитимии под личным надзором Элайды. Оставление ее на Престоле

Амерлин не только не воссоединило бы Башню, но разрушило бы ее еще больше. –

«Это мои единственные условия, Беонин. Единственные. Ты поняла меня?»

У Беонин закатились глаза и она, наверное, свалилась бы с лошади, если бы ее

не подхватила Морврин, что-то, еле слышно, пробормотав при этом. Она удержала

Серую сестру в вертикальном положении и шлепнула ее, при чем не слабо, по

лицу. Все остальные уставились на Эгвейн так, словно они никогда не видели ее

прежде. Даже Делана, которая должно быть с первого сказанного слова

планировала, что произойдет что-нибудь подобное. Они подождали, пока Беонин

придет в себя. Вокруг Сестер, повинуясь команде Лорда Гарета, сомкнулось

кольцо солдат. Кое-кто из них смотрел на Айз Седай с тревогой, которую были

не способны скрыть даже забрала шлемов, опущенные на лица.

«Нам надо вернуться в лагерь», - произнесла Эгвейн. Произнесла спокойно. То,

что необходимо сделать, должно быть сделано. Возможно, ее капитуляция и

излечила бы Башню, но ей не слишком в это верилось. И теперь все могло дойти

до битвы между Айз Седай на улицах Тар Валона. Если она не сможет найти

способ сделать так, чтобы ее план удался. – «У нас есть дела, которыми

необходимо заняться», - добавила она, подбирая поводья, - «и совсем мало

времени». Она молилась, чтобы его оказалась достаточно.

Глава 17

Секреты

Как только Делана убедилась, что семена попали в благодатную почву, она

пробормотала, что лучше было бы не возвращаться в лагерь всем вместе, и

ускользнула, пустив свою кобылу по снегу быстрой рысью, предоставив остальным

продолжать путь в гнетущей тишине, нарушаемой лишь топотом лошадиных копыт.

Стражи держались чуть позади, и сопровождающие солдаты, теперь, насколько

могла видеть Эгвейн, обратили свое внимание назад, на фермы и заросли, вовсе

не глядя в сторону Айз Седай. Все же мужчины никогда не понимали, когда

следует держать рот на замке. Что и говорить, приказав мужчине молчать, вы

только вынуждали его сплетничать еще больше, но, конечно же, только с

ближайшими друзьями, которым он полностью доверяет, словно они, в свою

очередь, не выболтают все каждому встречному поперечному, кто будет готов их

выслушать. Стражи, возможно, и непохожи на остальных мужчин – на чем всегда и

настаивали те Айз Седай, кто имел Стражей, - но, солдаты точно будут болтать

о споре между Сестрами, и, без сомнения, расскажут, что Делане устроили

форменный разнос. Женщина все очень тщательно спланировала. Если позволить

этому семени пустить ростки, то может вырасти что-то похуже сорняков, однако

Серая Восседающая себя очень ловко оградила от всяких подозрений. В конце

концов, правда почти всегда выходила наружу, но частенько она настолько

обрастала слухами, домыслами и ложью, что большинство людей уже ей не верило.

“Полагаю, нет нужды спрашивать, слышал ли кто-нибудь об этом раньше”, -

сказала Эгвейн весьма небрежно, нарочито изучая сельскую местность, по

которой они проезжали, но она была довольна, когда все с изрядной долей

негодования отвергли подобную возможность, включая Беонин, которая, играя

желваками, сверлила взглядом Морврин. Эгвейн, насколько могла, доверяла им

обеим – если бы они не намеревались придерживаться каждого слова клятвы, они

бы не присягнули ей - нет, если только они не из Черной Айя. Маловероятно, но

этим объяснялось большинство ее предосторожностей. Кроме того, даже клятва

вассальной верности оставляет возможность самым преданным людям совершать

отвратительнейшие поступки в полной уверенности, что они действуют

исключительно вам во благо. А уж люди, которые были вынуждены присягнуть,

вполне могут иметь огромный опыт по части уверток и самооправдания.

«Главный вопрос в том», - продолжила Эгвейн, - «куда гнет Делана?» Ей не было

нужды что-либо объяснять. Только не этим женщинам, искушенным в Игре Домов.

Если бы Делана хотела всего лишь пресечь попытку переговоров с Элайдой,

сохранив в тайне свою роль, она могла бы в любое время просто поговорить с

Эгвейн с глазу на глаз. Восседающим не было нужды изобретать предлоги, чтобы

прийти в рабочий кабинет Амерлин. Могла использовать Халиму, которая

частенько ночевала на соломенном тюфяке в палатке Эгвейн, несмотря на то, что

была секретарем Деланы. Эгвейн до такой степени донимала головная боль, что

нередко только Халима своим массажем могла облегчить ее настолько, что Эгвейн

удавалось поспать. В этом случае хватило бы анонимной записки, чтобы Эгвейн

представила Совету указ, запрещающий переговоры. Самый дотошный придира

должен был бы признать, что переговоры об окончании войны самым

непосредственным образом относятся к вопросам войны. Но Делана явно хотела,

чтобы Шириам и другие тоже обо всем узнали. Ее кляуза была стрелой,

нацеленной в другую мишень.

“Раздор между Айя поддерживается и Восседающими, ”- сказала Карлиния

холодным, как снег, тоном. - “Возможно, это - раздор между Айя”. - Таким

тоном, небрежно расправляя замысловато вышитый белым по белому и подбитый

плотным черным мехом плащ, она могла бы обсуждать цены на нитки. - “Мне не

понятно, зачем это ей, но если мы не будем очень осторожны, это даст свои

плоды, и результат будет именно такой. И она не должна догадаться, что мы

будем осторожны, или что у нас есть причина быть осторожными, и, по логике

вещей, что-то одно, а может быть, и то, и другое - ее реальная цель”.

«Первый ответ, что приходит на ум, не всегда правилен, Карлиния», - сказала

Морврин. – «Ничто не говорит о том, что Делана продумала свои действия так же

тщательно, как ты, или что она думала таким же образом». Полненькая

Коричневая больше верила в здравый смысл, чем в логику, или только так

говорила, но, по правде говоря, она, кажется, смешивала то и другое, что

делало ее очень изворотливой и подозрительной к быстрым или легким ответам. А

это было совсем неплохо. - «Возможно, Делана пытается повлиять на кого-то из

Восседающих в вопросе, который для нее важен. Возможно, она, в конце концов,

надеется добиться, чтобы Элайду объявили Черной Сестрой. Независимо от

результатов, ее цель может быть такой, о чем мы даже не подозреваем.

Восседающие могут быть столь же мелочными как и все остальные. И, ко всему

прочему, она могла иметь зуб на кого-то из тех, кого она назвала, еще с тех

пор, когда была послушницей, а они ее обучали. Пока мы не узнаем большего,

нам лучше сосредоточиться на том, что из этого выйдет, чем волноваться о том,

почему”. Ее тон был таким же спокойным как и ее широкое лицо, но на мгновение

ледяное спокойствие Карлинии сменилось холодным презрением. Ее рационализм не

делал уступок человеческим слабостям. Или тем, кто был с ней не согласен.

Анайя рассмеялась почти по-матерински весело, из-за этого ее гнедой прогарцевал

несколько шагов, прежде чем она сдержала его, заставив перейти на шаг.

Деревенская кумушка, которую по-матерински развеселили проделки кого-то из

деревни. Даже некоторые сестры были настолько одурачены, что не принимали ее в

расчет. “Не сердись, Карлиния. Очень вероятно, что ты права. Нет, Морврин, она,

вероятно, права. Все равно, я верю, что мы можем пресечь любые ее попытки

посеять рознь”. Это прозвучало совсем не так весело. Никого из Голубой Айя не

шутил с тем, что могло помешать свержению Элайды.

Мирелле, соглашаясь, неистово кивнула, затем от неожиданности заморгала,

когда Нисао сказала: - «А сможете ли Вы это пресечь, Мать?» - Миниатюрная

Желтая говорила нечасто. - «Я подразумеваю не то, что пытается сделать

Делана. Если, конечно, мы сможем выяснить, что это такое», - добавила она

торопливо, делая жест в сторону Морврин, которая снова открыла рот. Это был

властный жест, хотя рядом с другими женщинами Нисао и выглядела ребенком. В

конце концов, она была из Желтой Айя, со всей присущей Желтым

самоуверенностью и нежеланием отступать перед кем бы то ни было, в

большинстве случаев. - «Я имела в виду слухи о переговорах с Восседающими из

Башни».

На мгновение все уставились на нее, открыв рот, даже Беонин.

«А зачем нам доводить до этого?» - сказала наконец Анайя, опасным тоном. – «Мы

прошли весь этот путь не для того, чтобы торговаться с Элайдой». Она

была деревенской кумушкой с колуном, спрятанным за спину и твердым намерением

пустить его в ход.

Нисао взглянула на нее и облегченно засопела. - «Я не говорила, что нам этого

хочется. Я спросила, сумеем ли мы остановить все это».

«Не вижу разницы». - Голос Шириам был ледяной, как и ее бледное лицо. От

злости, - подумала Эгвейн, - а возможно, от страха.

«Тогда подумай немного, и, может быть, увидишь», - бесстрастно сказала Нисао.

Бесстрастно, как хорошо отточенное лезвие клинка - бесстрастно и.. очень

опасно. – «Сейчас возможность переговоров обсуждается пятью Восседающими и все

держится в тайне, но долго ли так будет продолжаться? Как только

распространится слух о том, что обсуждалась сама идея о переговорах и была

отклонена, много ли пройдет времени, прежде чем наступит отчаяние? Нет,

дослушайте меня! Все мы, исполненные справедливой ярости, отправляемся сюда

вершить правосудие, и вот сидим здесь, уставясь на стены Тар Валона, в то время

как Элайда сидит в Башне. Мы здесь почти две недели, и каждый понимает, что с

таким же успехом мы можем просидеть здесь и два года, и двадцать. Чем дольше мы

сидим, ничего не предпринимая, тем больше Сестер начнет отыскивать оправдания

преступлениям Элайды. И тем чаще они станут размышлять о том, что мы должны

восстановить Башню любой ценой. Вы хотите дождаться момента, когда Сестры начнут

тайком одна за другой перебегать к Элайде? Я не представляю себя стоящей на

берегу реки, и бросающей вызов Элайде только с Голубой Айя, и с вами за

компанию. Переговоры, по крайней мере, позволят каждому увидеть, что

кое-что происходит».

«Никто не собирается возвращаться к Элайде», – возразила Анайя, ерзая в

седле, но взгляд ее был хмурым и обеспокоенным, а тон таким, словно она

увидела это воочию. Башня неудержимо манила к себе всех Айз Седай. Очень

вероятно, даже Черные Сестры стремились к тому, чтобы Башня снова стала одним

целым. И она была совсем рядом, всего в нескольких милях - но полностью

недосягаема.

«Диалог помог бы выиграть время, Мать», – неохотно сказала Морврин, и кроме

нее никто не смог бы выразить полное нежелание одной интонацией голоса. Ее

хмурый взгляд был задумчив и неприязнен. - «Еще пару недель, и Лорд Гарет

смог бы найти корабли, чтобы блокировать гавани. Это все изменит в нашу

пользу. Без возможности подвозить продовольствие и отослать лишние рты город

уже через месяц будет голодать».

Эгвейн с трудом сохранила спокойное выражение лица. Не было никакой надежды

отыскать суда, чтобы блокировать гавань, хотя никто из них не знал об этом.

Гарет дал ей ясно это понять, одной только ей, и задолго до того, как они

покинули Муранди. Первоначально он надеялся скупать корабли по ходу движения

вдоль Эринин, используя их для подвоза продовольствия до самого Тар Валона, а

затем затопить их в устье гавани. Теперь они расплачивались за то, что

добрались до Тар Валона, использовав Переходные Врата, и не только этим. Как

только прибыла армия, с первыми же отплывшими из Тар Валона кораблями

разнесся слух об осаде. А теперь везде, куда добирались отправляемые Гаретом

гонцы, и далеко на севере, и далеко на юге, капитаны кораблей доставляли свои

товары на берег на шлюпках, поставив суда на якорь вдали от берега. Никто из

капитанов не желал рисковать, опасаясь, что его судно будет просто захвачено.

Гарет докладывал только ей одной, а его офицеры, в свою очередь, только ему,

и все же любая Сестра могла об этом узнать, поговорив с несколькими

солдатами.

К счастью, даже Сестры, подыскивающие для себя Стражей, редко разговаривали с

солдатами. Солдат обычно считали вороватой необразованной толпой, случайными

попутчиками при форсировании бурного потока. Это не тот тип мужчин, с которым

Сестры проводили бы время, если бы не обстоятельства. Это значительно

облегчало сохранение тайн, а некоторые тайны были чрезвычайно важны. А кое-

какие секреты иногда нужно хранить в тайне даже от предполагаемых

сторонников. Она могла вспомнить время, когда так не думала, но то была жизнь

дочери владельца гостиницы, жизнь, которую она была вынуждена оставить. То

был другой мир, с совершенно другими правилами, мир Эмондова Луга. Оплошность

там означала вызов в Круг Женщин деревни. Здесь же единственный неверный шаг

означал смерть или нечто худшее, и не только для нее одной.

«Восседающие, оставшиеся в Башне, непременно захотят вести переговоры», -

вставила Карлиния, вздохнув. – «Они должны знать, что чем дольше длится

осада, тем больше шансов у Лорда Гарета найти корабли. И тем не менее, я,

например, не могу сказать, сколько будут продолжаться переговоры, когда они

поймут, что мы не собираемся сдаваться».

«Элайда будет на этом настаивать», - пробормотала Мирелле. Казалось, она не

спорит, а разговаривает сама с собой, и Шириам вздрогнула, поплотнее

завернувшись в плащ, словно позволила холоду коснуться себя.

Только Беонин выглядела счастливой: она сидела, нетерпеливо выпрямившись, в

седле, и волосы цвета темного меда под капюшоном обрамляли ее широкую улыбку.

Однако, вызываться добровольцем не торопилась. Она прекрасно вела переговоры,

так говорили все, и знала, когда необходимо выждать.

«Я действительно говорю, что вы можете начинать». - Эгвейн не собиралась

никого упрекать, ведь если намереваешься жить так, словно Три Обета уже

принесены, то необходимо держать свое слово. Она не могла ждать, пока

присягнет на Клятвенном Жезле. Тогда все было бы гораздо проще. – «Только

убедитесь, что вы очень осторожны в своих высказываниях. Пока они не решат,

что все мы отрастили крылья, чтобы летать, они волей - неволей будут

подозревать, что мы вновь открыли Перемещение, но не смогут в этом убедиться

пока кто-то им это не подтвердит. Для нас будет лучше, если у них останется

сомнение. Это должно пока оставаться тайной, которую вы обязаны хранить так

же крепко, как храните тайну о наших хорьках в Башне».

При этих словах Мирелле и Анайя вздрогнули, а Карлиния оглянулась, словно

испугавшись, хотя и Стражи, и солдаты были довольно далеко, и едва ли сумели бы

расслышать что-то кроме крика. Лицо Морврин стало еще кислее. Даже Нисао

выглядела слегка нездоровой, хотя она не имела никакого отношения к решению

тайно послать Сестер назад в Башню под видом откликнувшихся на призыв Элайды.

Совет был бы счастлив узнать, что в Башне находятся десять Сестер, пытающихся

подорвать влияние Элайды, - насколько это было в их силах. Даже если их усилия

пока не принесли ощутимых результатов. А вот сами Восседающие, безусловно, были

бы несчастны, поняв, что эту информацию хранили в тайне из опасения,

что некоторые из Восседающих на самом деле могли быть из Черной Айя. То же

касалось бы Шириам и остальных, узнай Совет об их клятвах Эгвейн. Последствия

были бы одинаковыми. Пока еще Совет не приказывал высечь розгами кого бы то ни

было, но зная манеру Восседающих раздражаться из-за каждого пустяка, выходящего

за рамки военных вопросов, будет вовсе не удивительно, если они охотно

ухватятся за возможность убедительно показать, что какая-то власть у них еще

осталась, а заодно и излить свой гнев.

Беонин явно была единственной, кто противился такому решению. По крайней мере,

пока не стало ясно, что остальные, так или иначе, готовы согласиться. И она

лишь прерывисто вздохнула, да вокруг ее глаз залегли тени. Возможно, свою роль

сыграло и неожиданное осуществление того, что она только намеревалась

предпринять. Сама попытка отыскать в Башне кого-нибудь, кто пожелал бы вести

переговоры, могла послужить причиной усмирения. Глаза-и-уши в Тар Валоне о

происходившем внутри Башни передавали только слухи. Новости о самой Башне

доходили только по каплям и разрозненными обрывками сведений через Сестер,

рискующих в Тел’аран’риод бросить взгляд на мимолетные отражения

бодрствующего мира, но самый незначительный клочок этих сведений говорил о том,

что Элайда правит указами и собственной прихотью, а Совет даже не осмеливается

ей противостоять. Лицо Беонин постепенно серело все сильнее, пока она не стала

выглядеть более нездоровой, чем Нисао. Анайя и другие выглядели бледными,

словно сама смерть.

Волна уныния захлестнула Эгвейн. Эти женщины были самыми сильными из тех, кто

противостоял Элайде. Даже медлительная Беонин, которая всегда предпочитала

говорить, а не действовать. Ну, ладно, Серые были известны своей

убежденностью в том, что любой вопрос может быть решен с помощью достаточно

продолжительных переговоров. Когда-нибудь они попытаются вести переговоры с

троллоком или просто с разбойником. Поглядим, чего они смогут добиться! Без

Шириам и остальных сопротивление Элайде развалилось бы прежде, чем возникло.

И так или иначе, подобное едва не произошло. Однако Элайда еще прочнее

обосновалась в Башне, и казалось, даже Анайя представила себе, как все то,

через что им пришлось пройти и все то, что им пришлось совершить, идет

насмарку.

Нет! Испустив долгий протяжный вздох, Эгвейн расправила плечи и выпрямилась в

седле. Она была законной Амерлин, независимо от того, чего намеревался

достичь Совет, избирая ее, и чтобы иметь хоть какую-то надежду восстановить

Башню, она обязана не позволить развалиться восстанию против Элайды. Если для

этого требуются фальшивые переговоры, что ж, это будет не впервые, когда Айз

Седай делали одно, а намеревались достичь другого. Чего бы ни потребовалось,

она обязана поддерживать восстание и низложить Элайду, и она это сделает. Любой

ценой.

«Затягивайте переговоры, насколько сможете», - велела она Беонин. – «Можете

говорить о чем угодно, пока храните тайны, которые необходимо сохранить, но

ни на что не соглашайтесь, и вынуждайте их продолжать переговоры». - Едва

удерживаясь в седле, Серая Сестра, определенно, выглядела более нездоровой,

чем Анайя. Казалось, ее сейчас стошнит.

Когда показался лагерь, солнце было почти на полпути к зениту, и эскорт

всадников повернул назад к реке, позволив Эгвейн и сестрам проехать по снегу

последнюю милю в сопровождении одних только Стражей. Лорд Гарет задержался,

словно хотел поговорить с ней еще раз, но, наконец, направил своего гнедого

на восток вслед за отрядом и понесся во весь опор, поскольку всадники уже

скрылись за длинной рощей. Он не стал бы рассказывать о чем они спорят и что

обсуждают, там, где кто-нибудь мог услышать, и верил, что Беонин и прочие

были только тем, за кого принимали их все - сторожевыми псами Айя. Она

почувствовала легкую досаду оттого, что кое-что хранила от него в тайне. Но

чем меньше тех, кто знает тайну, тем больше вероятность того, что она

останется тайной.

Лагерь представлял собой расползшуюся во все стороны мешанину палаток

всевозможных форм, размеров и цветов, новых и залатанных в разной степени, и

почти полностью занимал обширное, окруженное деревьями пастбище на полпути

между Тар Валоном и Пиком Дракона. Вокруг кольцом были расставлены повозки,

ряды фургонов и телег всех форм и размеров. Кое-где за линией окружающих

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38