: Проблема истории в художественных произведениях А.С. Пушкина

предыстории «Графа Нулина». Пушкин писал: «В конце 1825 года находился в

деревне. Перечитывая «Лукрецию», довольно слабую поэму Шекспира, я подумал,

что, если б Лукреции пришла в голову мысль дать пощечину Тарквинию? Быть может

это охладило его предприимчивость и он со стыдом вынужден был отступить?

Лукреция б не зарезалась, Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и

мир и история мира были бы не те. Итак, республикою, консулами, диктаторами,

Котонами, Кесарем мы обязаны соблазнительному происшествию, подобно тому, что

случилось недавно в моем соседстве, в Новоржевском уезде. Мысль пародировать

Шекспира мне представилась. Я не мог воспротивиться двойному искушению и в два

утра написал эту повесть»[9].

Пародирование как подражание, утрировано повторяющее особенности оригинала,

насмешливо-критическое отношение к источнику при возможном его почитании и

даже восхищение его качествами мы находим и в «Истории села Горюхина».

Смысл пародирования событий римской истории, описанных в шекспировской поэме,

состоит в том, что исторические события и события частной жизни людей

подчиняются, оказывается, одинаковым или по крайней мере сходным законам,

человеческий микрокосм и исторический макрокосм обнаруживают свое единство

/так в «Борисе Годунове» едины исторический процесс и состояние человеческой

совести/, и ни там, ни там нет места слепой случайности: в её обличии являет

себя воля, двигающая историю. Несколькими годами позже Пушкин выскажется на

эту тему прямо, назвав «случай» «мощным, мгновенным орудием Провидения». Ещё

позже, вспоминая в «Заметке о «Графе Нулине» о том, как он «пародировал»

историю и Шекспира, роняет фразу: «Граф Нулин» писан 13 и 14 декабря. Бывают

страшные сближения».

Если это действительно так, то Пушкин в очередной раз продемонстрировал свой

пророческий, чуть ли не визионерский дар: поэма, изображающая неудачную

попытку любовного приключения и тем пародирующая трагические события истории

Рима, написана одновременно с выступлением декабристов, которое закончилось

разгромом. Пушкин обладал крайне скудной информацией о том, что происходит в

столице, однако есть предание, идущее от него, о его неудачной попытке тайно

приехать в Петербург накануне восстания.

Если у декабристов, стремившихся возвеличить идеи вольности, ведущими

историческими темами были темы Новгорода и Пскова, то начиная со второй

половины 20-х годов в соответствии со сложившейся обстановкой и выдвижением

проблемы государства, важнейшее место в литературе и публицистике приобретает

тема Петра I.

Обе эти темы /новгородская вольность и Петр I/ воспринимаются во взаимосвязи,

рассматриваются в свете событий 14 декабря получают различные интерпретации.

Петра I Н.М.Карамзин оценивал весьма противоречиво. С одной стороны, это

государь, много сделавший для величия России, укрепления в ней самодержавия,

а с другой он пошел на такое «совершенное присвоение обычаев европейских»,

которое нанесло стране огромный ущерб.

Страсть к новому в его действиях переступила все границы. «Мы стали

гражданами мира, но перестали в некоторых случаях быть гражданами России –

виною тому Петр».

Сама жизнь к тому времени обнаружила трагическую слабость военной революции.

Поражение декабристов стало реальным, хотя и печальным фактом. Наступила

промежуточная, переходная пора в истории России. В этих условиях Пушкин

приходит к идее «мирной революции», к мысли о возможности достижения желаемых

перемен, ликвидации крепостничества путем расширения просвещения и

гуманности, выступает как великий просветитель. Он возлагает свои надежды на

просвещенный абсолютизм, просвещенного монарха. Примером для Пушкина был

ПетрI.

Историческое мировоззрение Пушкина сложилось в попытках поэта разрешить

противоречия между идеями разума и практическими результатами истории; между

великими идеями, рожденными французской революцией, и той реакцией и

деспотизмом, которые установились позднее по всей Европе; между величием и

славой русского народа и страшной действительностью его жизни. Пушкин понял,

что вопрос об идеальном государстве решается не умозрительно, как это было

свойственно многим мыслителям XVIII века, а изучением исторических

закономерностей, объективных законов действительности в их национально –

историческом преломлении и развитии. «Одна только история народа может

объяснить истинные требования оного», - писал Пушкин

[10]. Вот почему он придавал большое значение практической ценности

исторической науки, правильности ее метода. Он завоевал эту идею горьким опытом

своим и своих друзей – декабристов.

По возвращении из ссылки в Москву, Пушкин говорил своим друзьям: Бог даст, мы

напишем исторический роман из русской жизни, на который и другие полюбуются»

[11].

Пушкин имел ввиду задуманный им исторический роман из эпохи Петра I.

Поэтический замысел, связанный с темой Петра, возник у Пушкина еще в 1824

году. К этому году относится стихотворный отрывок «Как женится задумал

царский арап», сюжетно близкий к «Арапу Петра Великого».

Обращение Пушкина к теме Петра Н.Л.Бродский объясняет политическими мотивами,

стремлением поэта использовать образ Петра для напоминания о его прогрессивных

реформах в целях воздействия как на общественное мнение, так и на политику

правительства[12]. Однако Пушкин давно

отверг романтический метод аллюзий, применении истории к современной

обстановке. Политические взгляды Пушкина после 14 декабря строго

обусловливались той концепцией русского исторического процесса, которая

складывалась у Пушкина во второй половине 20-х годов. Понимание и изображение

Пушкиным личности и деятельности ПетраI следует рассматривать, прежде всего, в

аспекте этой концепции.

Одним из самых основных положений пушкинской философии истории является идея

о том, что национальная история каждого народа – часть всемирной истории.

Проблемы исторического развития России осмысливаются Пушкиным во всемирно-

историческом аспекте. Так, эпоху Петра он сопоставляет в романе с Францией

времен регентства.

Таким образом, тема ПетраI входит в творчество и мировоззрение Пушкина как

отражение его понимания русского исторического процесса. Мысли Пушкина после

1825 года всегда были заняты поисками путей и сил прогрессивного развития

России в духе «истинного просвещения», то есть народной свободы. С этой

проблемой тесно связана эволюция тем и идей пушкинского исторического романа,

в том числе «Арапа Петра Великого».

Рассматривая «Арапа» на фоне исторической беллетристики 30-х годов Белинский

писал: «Будь этот роман кончен так же хорошо, как начат, мы имели бы

превосходный исторический русский роман, изображающий нравы величайшей эпохи

русской истории.»[13].

В начале романа Пушкин дает выразительную и исторически верную картину быта

высшего дворянского общества Франции первой четверти XVIII века. Подчеркивает

материальный и моральный упадок беспечной и легкомысленной аристократии. Этот

упадок сопровождался блеском и свободомыслием в жизни и духовной культуре

Франции.

Такую всестороннюю и контрастную характеристику Пушкин дает и времени Петра,

новой культуре. Образу распадающегося государства, моральному упадку старой

аристократии, развращенности, беспечности ее главы – регента герцога

Орлеанского – Пушкин противопоставляет образ молодой Петровской России,

суровую простоту петербургского двора, заботы Петра о государстве. Молодая

Россия показана полной творческой силы и созидательной работы.

Эпоха Петра раскрывается, главным образом, со стороны культуры, нравов,

обычаев. Проявление национального характера, жизни народной Пушкин в эти годы

усматривает в особенностях культуры, быта, образах мыслей. Автор стремился

раскрыть эпоху Петра в столкновении нового со старым, в противоречивом и

комическом сочетании старых привычек и новых порядков, вводимых Петром. Туго

воспринимались русским дворянским обществом нравы и обычаи

западноевропейского общества.

Замечательная по своей художественной выразительности, внутреннему комизму и

исторической верности картина петровской ассамблеи показывает, что

западноевропейское просвещение лишь внешне воспринималось русскими. Только

непосредственно вблизи Петра складывается группа подлинно просвещенных людей

– Феофана Прокоповича, Конневича и других, упоминаемых в романе. Так, Пушкин

в петровской эпохе отмечает и подлинное просвещение, отличавшее самого Петра

и некоторых деятелей его времени, и то «полупросвещение», которым Пушкин

будет характеризовать большинство дворянского общества 18 и начала 19 века.

Пушкин отмечает возникновение петровской интеллигенции, одним из

представителей которой и был царский арап Ибрагим. Он – один из сподвижников

Петра, дворянин, сознающий свою ответственность перед государством. Чувство

долга, а не страх перед царем и не карьеристские соображения вернули его из

блестящей, но легкомысленной и клонившейся к упадку Франции. Во имя долга, во

имя чести быть помощником великого человека Ибрагим жертвует весельем и

наслаждениями, меняет утонченную жизнь на суровую обстановку и труд. Он даже

решается покинуть любимую женщину, ставя долг свой выше личного чувства.

Пушкин рисует Ибрагима как незаурядного по уму и образованного человека. Петр

высоко ценил своего крестника. Характерно, что ни одной черты холопской

придворной психологии нельзя найти в Ибрагиме. Ибрагим - не льстец-фаворит,

а занимает свое положение по личным заслугам, он почтителен к Петру и в то же

время полон достоинства и независимости. Все эти черты Ибрагима импонировали

Пушкину. В историческом смысле Ибрагим – «птенец гнезда Петрова»,

представитель новой петровской интеллигенции. Ибрагиму противопоставлен

Корсаков – пустой и легкомысленный щеголь, не думающий ни о долге перед

родиной, ни о ПетреI, ни о государстве. Корсаков не глуп, но у него нет

подлинной образованности; он стремится только к развлечениям, восхищается

Парижем и пренебрежительно удивляется простому образу жизни царя. Духовному

облику Ибрагима и Корсакова соответствуют и их моральные и психологические

качества. Ибрагим любит дорогую ему женщину страстно и серьезно, как он

относится ко всему. Корсаков же смотрит на любовь со свойственным ему

легкомыслием. Философия Корсакова – это сибаритская, гедонистическая

философия, пышно расцветшая в дальнейшем среди русского дворянства 18 века.

Исторически правдиво воспроизводя нравы и быт петровской эпохи, Пушкин

раскрывает и один из ее основных конфликтов – борьбу между новыми принципами

жизни и морали и устоями старой допетровской Руси, представленной в романе

семьей родовитого боярина Ржевского. Действие романа отражает последние годы

царствования ПетраI, и Пушкин исторически правильно смягчает остроту и силу

этой борьбы, продолжавшейся в это время преимущественно в области бытовых и

моральных отношений. Пушкин показывает старое боярство с тонкой

дифференциацией: князь Лыков, ограниченный, неумный, олицетворяет собою

отказавшееся от былой оппозиции боярство, Ржевский, все еще цепляется за

старую Русь и недоволен новыми порядками. Ржевский не является политическим

противником Петра. В годы юности, когда царевна Софья боролась за укрепление

своей власти, Ржевский был, по-видимому, на стороне Нарышкиных; ему пришлось

спасать свою жизнь во время стрелецкого бунта. Но все-таки он остался в

дальнейшем в тайной оппозиции к новым порядкам, несмотря на успехи петровских

преобразований. Он кичится своим боярским родом, не любит неродовитых людей,

пришедших к власти. Ржевский – человек с характером и природным умом. Но

характер часто проявляется у него в самодурстве, а ум не мешает ему быть

смешным и ограниченным с его боярской спесью. Этими событиями, и вместе с

тем, типическими сторонами личности старого боярина, подчеркиванием духовного

превосходства над ним Петра, как носителя новых принципов жизни, Пушкин

пользуется для раскрытия ограниченности старой боярской Руси. Таким образом,

Пушкин рисует в своем романе широкий исторический фон, показывает все еще

проявляющуюся, но уже затихающую борьбу старого, допетровского, с новым, дает

конкретно-исторические характеристики трех типов культуры: аристократической

Франции, петровской России и старой боярской Руси. На этом фоне нарисован

пушкинский образ Петра I.

Рисуя Петра I, Пушкин развивал основные мотивы «Стансов» / «На троне вечный

был работник» и «Самодержавною рукою он смело сеял просвещенье»/. Устами

Ибрагима автор подчеркивает в Петре быстрый и твердый разум, силу и гибкость

мысли и разнообразие интересов и деятельности. Ибрагим «день ото дня более

привязывался к государю, лучше постигал его высокую душу. Ибрагим видел Петра в

Сенате, оспариваемого Бутурлиным и Долгоруким, разбирающего важные запросы

законодательства, в адмиралтейской коллегии утверждающего морское величие

России, видел его с Феофаном, Гавриилом Бужинским и Конневичем в часы

отдохновения рассматривающего переводы иностранных публицистов или посещающего

фабрику купца, рабочую ремесленника и кабинет ученого»

[14]. Образ Петра I Пушкиным рисуется примерно в духе того идеала

просвещенного, соблюдающего законы, любящего науку и искусство, понимающего

свой народ правителя, образ которого рисовали в своей публицистике Гольбах и

Дидро.

Европеизм Петра, его вражда к реакционной старине не мешают ему быть вполне

русским человеком. Как изображает Пушкин, Петр любил те русские нравы и

обычаи, которые не казались ему проявлением патриархальной династии.

Склонность Петра к широкому простому веселью, добродушное лукавство – все это

дополняет образ Петра, воплощающего в себе, по мысли Пушкина, черты

национального характера. Некоторые декабристы усматривали в самой личности

Петра, в его поведении, вкусах и симпатиях проявление антинационального

характера. Своим романом Пушкин оспаривал такую точку зрения.

Подчеркивая демократические обычаи Петра, его простоту и человечность, Пушкин

полемизировал с тем казенно-официальным помпезным изображением Петра как

возвышающегося над своими подданными императора, которое импонировало

высокомерному в своем холодном и пустом чванстве Николаю II.

Трактовка образа Петра как великого исторического деятеля показывает,

насколько далеко шагнул Пушкин в своем философско-историческом мировоззрении

по сравнению с чисто просветительскими заметками 1822 года. Отнюдь не снижая

выдающихся личностных качеств Петра, Пушкин помогает читателю понять и

почувствовать историческую закономерность петровских преобразований и их

необходимость. Петр нарисован как сын своего века.

Пафосом «арапа Петра Великого» является прославление преобразовательной,

созидательной деятельности Петра I и его сподвижников. Пушкин своим романом так

же, как и «Запиской о воспитании», утверждал ценность того, что было так

ненавистно Николаю I. В противовес реакционному дворянскому национализму

Пушкин всем циклом произведений о Петре отстаивал программу декабристов,

провозглашая необходимость и неизбежность дальнейшей прогрессивной,

антикрепостнической политики. К преобразованию России в этом направлении Пушкин

и призывал правительство. Образом Петра Великого он вскрывал убожество и

никчемность Николая I. Показывая гуманность Петра, Пушкин как бы требовал

прощения «милых каторжников» – декабристов. Весь роман, являясь строго

объективным изображением времен Петра I, был, как выразился однажды Пушкин при

чтении последних томов истории Карамзина, «так же животрепещущ, как вчерашняя

газета»[15].

К 1829 году тема Петра теряет для Пушкина не общий интерес, а политическую

актуальность. Поэт убеждается, что никакая прогрессивная политика для

правительства Николая I неприемлема. Отношения Пушкина и царя становятся все

более натянутыми.

В 1828 году Пушкин создает произведение, в котором раскрыты другие стороны

образа Петра – поэму «Полтава». Здесь перед нами борьба Петра,

преобразованной им России против внешних врагов. Петр – герой Полтавской

битвы. Пушкин старается точно воссоздать историческую эпоху – «когда Россия

молодая». Прошлое он раскрывает через живые человеческие судьбы, характеры.

Поэтому большое место занимает и лирическая тема, тема необычной любви юной

Марии и старого гетмана Мазепы. Эта любовная тема связывает «Полтаву» с

предыдущими романтическими поэмами Пушкина. Но эта тема отступает на второй

план по сравнению с главной темой – героизацией Петра как полководца. Пушкин

понимает огромную роль в исторических судьбах России этого сражения. Битва

могла быть выиграна лишь преображенной Россией. Романтическая поэма как бы

перерастает в национально – героическую эпопею. В основу произведения

положено не событие из личной жизни, а событие, имеющее национальное

значение.

Образ Петра, творца победы, раскрывается в контрастном сопоставлении с

гетманом Мазепой и шведским королем Карлом XII. В изображении этих

исторических лиц, равно как и в целом исторического прошлого Пушкин стоит на

прочных позициях историзма, исторической точности. Он тщательно изучает

разработку этой темы своими предшественниками / «Мазепа» Байрона,

«Войнаровский» Рылеева/. В изображении Пушкина Мазепа – преступник,

преследующий личные, корыстные цели, он хочет оторвать Украину от России,

ведет переговоры с иезуитами, мечтает даже о троне, и народ не поддерживает

его. «Мазепа действует в моей поэме точь-в-точь как и в истории, а речи его

объясняют его исторический характер», - замечает Пушкин.

Точен поэт и в изображении Карла XII. Пушкин не скрывает его личной

храбрости, но ведь он ведет захватническую войну, у него нет прогрессивных

целей, он действует из честолюбивых соображений. Его поражение

предопределено, это чувствует и сам Карл.

Позиция Пушкина, его глубокий историзм особенно подчеркнут в эпилоге.

Оказывается, что подлинную оценку событий и исторических лиц дает сама

история. Памятником Петру стала Полтавская битва: «Лишь ты воздвиг, герой!»

Пушкин глубоко изучает историю Петра и приступает к написанию научно-

исторического труда «История Петра I». Он поднял огромный материал, и хотя

труд оставался незаконченным, концепция Петра, данная здесь, совершенно ясна.

Пушкин начинает различать в деятельности Петра и светлые, и темные стороны.

Если в 20-е годы Пушкин показывает Петра только как великого и просвещенного

монарха, то теперь он видит и жестокого деспота. Он показывает, что реформа

Петра строилась на крови народной, теперь он видит избирательное влияние на

человека любого, даже просвещенного самовластья.

Такое, более глубокое, чем раньше, истолкование темы Петра, Пушкин воплотил в

последней гениальной поэме «Медный всадник» /1833год/.

«Медный всадник» - эта поэма свела воедино все мотивы, прежде разведенные по

разным произведениям и разным жанрам. Отсюда и немыслимая смысловая

нагруженность.

Во время первой болдинской осени Пушкин уже захвачен идеей всемирности, мыслью о

выпадении современно человека из исторического бытия в частную жизнь. Первая

идея развивается в цикле «Маленьких трагедий», последовательно представляющих

«историю человечества» в новое время[16]

.

Второй цикл – «Повести Белкина» и «История села Горюхина». Циклы относятся

друг к другу также, во всяком случае, аналогично тому, как пятью годами ранее

в Михайловском трагическому «Борису Годунову» противостоял анекдотический

«Граф Нулин», рожденный «мыслью пародировать историю и Шекспира» / «Заметки о

“Графе Нулине”», 1830/.

«Медный всадник» – поэма философско – историческая, лиро-эпическая,

отразившая всю сложность и глубину раздумий Пушкина над историей. Вместе с

тем поэма носит обобщенно-символический характер, ее образы и картины

получают метафизическое, символическое истолкование. Сам образ Медного

всадника – это реально существующий памятник Петру, Фальконе, но в поэме

Пушкина эта статуя наделяется чертами живого существа. Лицо всадника

возгорается гневом, «какая дума на челе», он скачет за Евгением, становится

символом государства, основанного Петром. Символична картина наводнения,

разгула природной стихии.

В «Медном всаднике» прямо упоминаются три царствования. Они и есть три

узловые эпохально-временные точки поэтического действия, три культурно-

исторических слоя:

1. Эпоха Петра и строительства Петербурга:

На берегу пустынных волн

Стоял он дум великих полн,

И вдаль глядел.

2. Эпоха Александра I: «Прошло сто лет», основное действие поэмы – тревожные

дни наводнения 1824:

В тот грозный год

Покойный царь еще Россией

Со славой правил. На балкон

Печален, смутен, вышел он

И молвил: «С божией стихией

Царям не совладать». Он сел

И в думе скорбными очами

На злое бедствие глядел.

3. И, наконец, некоторые обозначенья и приметные вехи «третьего»

царствования; третьей эпохи – Николая I:

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва.

Таким образом, автор вводит современность – 30-е годы, обогащая поэму новым

социальным и историческим опытом. Эта цепочка свидетельствует о стремлении

Пушкина к широким историческим обобщениям, о притязании на художественное

выражение философии истории.

Во вступлении возникает историческое прошлое. Мы видим Петра I, обдумывающего

великие планы преобразования России, «в Европу прорубить окно», основав новую

столицу. Самый фон, на котором он изображен – хмурая дикая природа, еще более

подчеркивает грандиозность планов Петра, взгляд, который устремлен в даль.

Здесь, как и в «Полтаве» судьей деяний Петра явилась история, последнее слово

за ней. Прошло сто лет, и мы видим, как чудесно преобразился суровый край.

Строгая красивая северная столица является как бы доказательством

необходимости, разумности деятельности Петра и все вступление звучит как

торжественный гимн во славу Петра и его деяний. Таким образом, во вступлении

совершенно ясно определена позиция Пушкина по отношению к петровским

реформам: эти реформы оправданы необходимостью, т.е. во вступлении ничего

нового в оценку Петра по сравнению с 20-ми годами Пушкин не вносит.

Вслед за одическим вступлением идет основная фабульная часть поэмы, где он

рассказывает о наводнении 1824 года, т.е. пушкинской современности. И чем

значительнее вступление, тем контрастнее современная петербургская жизнь. В

этой части сохраняется связь с прошлым, с основанием Петербурга, и связь эта

устанавливается через памятник Петру. Петр как живое лицо замене монументом.

Медный всадник – это как бы Петр, взятый в историческом аспекте, это дело

Петра. Пушкина теперь интересует не жизнь Петра, а жизнь России после

петровских преобразований. Перед нами город социальных контрастов,

человеческого горя и забот, даже природа мрачна в Петербурге. И вот

появляется единственный живой человек – мелкий чиновник Евгений. Пушкин не

идеализирует этого героя. Евгений бедный труженик, хотя и потомок старинного

рода, все его заботы о куске хлеба, с ним входит в русскую литературу тема

«маленького человека». Но у него есть светлые мечты, в его сердце живет

любовь. И вдруг он оказывается свидетелем страшного наводнения, его невеста

гибнет у него на глазах. Евгений потрясен, его тревожат теперь думы, кто

повинен в гибели людей, и опустившийся, крайне истощенный, он оказывается

перед Медным всадником. И у него появляются мысли: это Петр Iзаложил город на

гнилом болоте, безумие просветляет ум короля Лира, и у Евгения впервые

прояснились мысли во время безумия, впервые его мысли от житейских восходят к

размышлениям о России и государстве, которое Петр основал. Евгений видит

причину бедствий в столице и государстве. Последняя встреча с отлитым в

металл монументом «державца полумира» на миг превращает «бедного безумца» в

исполненного ненависти и возмущения бунтаря:

Он мрачен стал

Пред горделивым истуканом

И, зубы стиснув, пальцы сжав,

Как обуянный силой черной,

«Добро, строитель чудотворный! –

Шепнул он, злобно задрожав, -

Ужо тебе!.» И вдруг стремглав

Бежать пустился.

Но бунт Евгения бесперспективен, это бессильная вспышка протеста одиночки, он

ничего не может сделать против самодержавного властелина России.

Заканчивается поэма картиной заброшенного, пустынного острова, где похоронен

Евгений. Печальная картина заброшенности могилы говорит о сочувствии автора к

Евгению.

В этом произведении светлый и величественный образ созидателя, творца –

Петра, противопоставлен образу страшного и беспощадного Медного всадника,

топчущего все живое. И думается, что одной из глубоко скрытых политических

идей этой поэмы, запрещенной Николаем I, была идея о том, что русский

абсолютизм, некогда сыгравший прогрессивную роль в развитии страны, через сто

лет после Петра превратился в реакционную силу, задержавшую всякое движение

вперед.

И чем враждебней становилось отношение Пушкина к Николаю I, тем светлее

казался поэту образ Петра I / «Пир Петра I»/ как великого деятеля своей

страны. Пушкин отметил в своих заметках, что Петр простил многих знатных

преступников, пригласил их к своему столу и пушечной пальбой праздновал свое

примирение с ними.

Это Пушкин и отразил в стихотворении «Пир Петра I»: Петр с подданными

мирится, с опальным Долгоруким:

Виноватому вину

Отпуская, веселится:

Кружку пенит с ним одну;

И в чело его целует,

Светел сердцем и лицом;

И прощенье торжествует,

Как победу над врагом.

Оттого-то шум и клики

В Петербурге – городке,

И пальба, и гром музыки,

И эскадра на реке;

Оттого-то в час веселый

Чаша царская полна,

И Нева пальбой тяжелой

Далеко потрясена.

Степень трезвости в оценке фактов свидетельствуют, насколько Пушкин превосходил

современников, даже позднее приступавших к петровской теме. Вот что, например,

говорится о царе в труде Н.А.Полевого «История Петра Великого»: «Он родился

предназначенный, он совершал предопределение божее, он не мог жить иначе, и

бытие его составлял подвиг его.», «.Указывать на ошибки его нельзя, ибо мы не

знаем: не кажется ли нам ошибкою то, что необходимо в будущем, для нас еще не

наставшем, но что он уже предвидел. В частной, семейной жизни добродетели

человека и христианина соединялись в Петре Великом. Он был добрый сын, нежный

брат, любящий супруг, чадолюбивый отец, домовитый хозяин, тихий семьянин,

верный друг»[17]. Разве это

характеристика Петра? Уж каким христианином и радетелем в семейной жизни был

Петр, этого Пушкин не обошел. Какая была нужда в бесконечных строгостях, чтобы

бывшая царица – монахиня Евдокия Лопухина была высечена и перевезена из Суздаля

в Москву и затем в новую Ладогу, а царевна Мария Алексеевна заключена в

Шлиссельбург? А дражайшая императрица Екатерина, «марленбургская девка»,

примерно была наказана за прелюбодеяние с камергером фон Монсом: Петр провез ее

вокруг эшафота, на котором торчала отрубленная голова любовника; только на одре

смерти, кажется, Петр простил жену.

В 1830г. всемирность истории и внеисторичность современного человека

разошлись у Пушкина по разным циклам. Новый этап в развитии исторических

взглядов связан с политическими событиями 1830 года. Этот год ознаменовался

волной новых революций, докатившихся до русских границ, а главное -

волнениями русского крепостного крестьянства, поводом к которым послужила

холера, но в которых Пушкин явно обнаружил иные, более глубокие причины.

Исторические взгляды Пушкина этого времени отразились с особенной чёткостью в

двух его статьях. Одна из них - разбор исторической драмы Погодина «Марфа

Посадница», вторая - о втором томе «Истории русского народа» Н. Полевого, она

являлась введением к задуманной им произведением о французской революции.

Смысл его исторических размышлений в следующем замечании: «Ум человеческий,

по простонародному изречению, не пророк, а угадчик; он видит общий ход вещей

и может выводить из оного глубокие предположения».

История прошлого - источник предположений о будущем. В статье о Полевом

намечаются и особенности русского исторического процесса, связанного с

судьбами русской аристократии в её борьбе с меньшим дворянством. В такой

именно форме Пушкин осмыслил социальную борьбу, определявшую судьбу

господствующего класса в России.

Для периода 30-х годов характерно и то, что Пушкин приступает к

самостоятельным историческим изученьям. За неоконченной историей французской

революции следует «История Пугачёва» и затем «История Петра». До сих пор

Пушкин, разрабатывая тот или иной исторический сюжет, опирался

преимущественно на уже готовые исторические труды, заимствуя из них

фактическую сторону и подвергая её своей интерпретации. Так, в основе «Бориса

Годунова» лежит «История государства Российского» Карамзина, в основе

«Полтавы» - «История Малой России» Д.Н. Балмыша-Каменского. К первоисточникам

Пушкин обращался мало, больше для исторического колорита.

Совершенно другую картину представляют изыскания Пушкина 30-х годов. Ради

«Истории Пугачёва» Пушкин изучает архивы, делает огромное количество выписок

из документов, критически пересматривает все предыдущие работы с их

фактической стороны, выезжает на места событий, где собирает устные

свидетельства об интересующих его событиях.

До 1830г. Пушкину не всегда существенной казалась даже достоверность

изображаемых событий, и поэт не отказывался от заведомых легенд или от

фактов, в достоверности которых у него не было полной уверенности, лишь бы

эти факты имели своё поэтическое достоинство.

Для новых исторических тем, возникших в связи с размышлениями о русском

бунте, Пушкин стремился установить факты в их подлинности и точности, так как

только из точных фактов прошлого можно делать умозаключения о будущем. И

Пушкин уже не доверяет выводам других историков, т.к. знает, что от точки

зрения историка и того освещения, какое он дает фактам, зависит и самый отбор

фактов, и степень доверия источникам, и достоверность рассказа. Основные

исторические темы, отраженные в художественном творчестве 30-х годов,

предварительно разрабатываются в самостоятельном историческом разыскании. При

этом историческая тема отныне берется в непосредственном, генетическом

отношении к настоящему, а не в той аналогии с современными событиями, как это

было в 20-х годах.

Для 30-х гг. характерны исторические обзоры, в которых, оправляясь от событий

прошлого, Пушкин доводит рассказ до современности. В 1830 г. мы имеем два

обзора в стихотворениях «Моя родословная» и «Вельможе». В первом из них

Пушкин останавливается на узловых событиях русской истории, упоминание о

которых подчинено сюжету стихотворения – истории рода. Войны Александра

Невского, борьба Ивана IV с боярством, Козьма Минин и освобождение Москвы,

Петр и сопротивление его деятельности, дворцовые перевороты XVIII в., новая

знать из потомков царских лакеев, оскудение старинных родов – вот основные

темы этого обзора.

«Лицейская годовщина» 1836 г. тоже представляет, по существу, исторический

пробег по основным событиям истории минувшей четверти века.

Но наиболее развитым обзором исторических событий является поэма «Езерский»

(«Родословная моего героя»), представляющая собой введение к сюжету,

разработанному в «Медном всаднике», непосредственно вышедшем из неоконченного

«Езерского». Все эти обзоры имеют теснейшую связь с историческими

замечаниями, сохранившимися в отрывочном виде в черновых записях Пушкина.

«Рославлев» Пушкина мало изучен. Это – пробел в пушкиноведении. Тема романа

была тесно связана с другими творческими замыслами поэта и с романом «Евгений

Онегин». И здесь Пушкин глубоко проникал в исторические и политические связи

современной ему действительности. 1812 год был исходным пунктом в развитии

дворянского освободительного движения. Роман был начат Пушкиным в пору его

глубоких раздумий над судьбами передовой дворянской интеллигенции и ее

исторической роли, в годы уже начавшихся ожесточенных споров вокруг проблемы

народности и отношения России к Западу. Пушкин работал над романом после

того, как сложилось его общее историческое мировоззрение и взгляды на

проблему исторического жанра. «Рославлев» является важным этапом в развитии

пушкинского исторического романа. Это был второй, после «Арапа Петра

Великого», опыт Пушкина в жанре исторического романа, он предшествовал

созданию «Капитанской дочки». Даже выбором жанра Пушкин стремился подчеркнуть

историческую правдивость своего произведения. Форма «записок» была с успехом

использована поэтом в «Повестях Белкина», в «Истории села Горюхина» а позднее

– в «Капитанской дочке». Исторической недостоверности беллетристического

повествования Пушкин как бы противопоставлял документальное свидетельство

очевидцев.

Сохранился следующий набросок плана «Рославлева». «Москва тому 20 лет. –

Полина г.Загоскина. – Ее семейство, ее характер. – M-me де Сталь в Москве. –

Обед, данный ей князем. – Ее записка. – Война с Наполеоном. Молодой граф

Мамонтов. – Мы едем из Москвы».

Сопоставление этого плана с текстом написанной части романа показывает, что

Пушкин в очень немногом пошел дальше плана, рассказав еще только о пленении

французских офицеров, в том числе и Синекура, и о действии на Полину известия

о пожаре Москвы. По-видимому, центральные события должны были после этого

начаться, а написанный или сохранившийся отрывок является только введением,

вступлением к роману.

Этот отрывок представляет из себя обычный в историческом романе Пушкина

композиционный прием. Таким вступлением является в «Арапе Петра Великого»

рассказ о пребывании Ибрагима в Париже, а в «Капитанской дочке» - о семье и

воспитании Гринева. И в том, и в другом случае рассказы эти предшествуют

основному содержанию повествования. Точно так же и в «Рославле» перед тем как

рассказывать о главнейших событиях в жизни Полины, Пушкин характеризует ее и

окружавшую ее среду. Несомненно, что текст введения обрывается перед самым

началом романа, так как патриотическая настроенность Полины достигает того

высшего напряжения, за которым должно следовать действие. Судить о перипетиях

сюжета, о следующих событиях и судьбе героев трудно. «Историческое

происшествие» в романе должно было захватить изгнание Наполеона из России, а

«романтическое», естественно и органично входя в раму исторических событий -

показать дальнейшие отношения, очевидно любовь Полины и Синекура, и

окончиться трагической гибелью героя.

В «Рославле» Пушкина народа выступает не только как судья, исторически

решающая сила, но и как активный участник событий. Правда, это все еще

стихийное сила. Но Пушкин показал в романе, что этой силой, стихией движет

сознание необходимости борьбы с врагом-захватчиком. «Никогда, - замечает

Полина, - Европа не осмелится уже бороться с народом, который рубит сам себе

руки и жжет свою столицу». В этой новой трактовке роли народа в истории

сказался отход Пушкина от воззрений просветителей XVIII века.

Народ – стихийная, но активная и решающая сила в крупных исторических

событиях, народ добр, но ожесточается против врага. Сознание национальной

независимости и чувство патриотизма ему в высшей степени свойственны, и это

чувство движет им в минуты «бедствия отечества». Чувство это пробудилось в

1812 году, когда проявились могучие силы русского народа. Такова трактовка

роли народа в романе Пушкина. Выразителем патриотических чувств народных

масс, истинной патриоткой является в «Рославле» Полина. Она – наглядное

свидетельство тому, что русская женщина-патриотка и в крепостную эпоху несла

в себе героические черты и обладала высоким сознанием. Образ Полины вносит

существенное дополнение в галерею образов русских женщин, созданных Пушкиным:

его гений нарисовал не только милую и пленительную, но покорную своему жребию

Татьяну, но и образ мужественной и решительной патриотки. Гордая и

молчаливая, Полина пробуждается в грозный для родины час. Она полна не только

внутренней, но и внешней активности, у нее возникает мысль об убийстве

Наполеона, она обращается к прошлому, к образам героических, на ее взгляд,

людей, напоминает Марфу Посадницу, княгиню Дашкову и других.

«Рославлев» Пушкина – исторический роман о 1812 годе. Но его проблемы были

политически актуальны и для 30-х годов. Будучи в изображении 1812 года

правдивым историком, Пушкин показал, однако, такие черты жизни дворянского

общества, какие сохранились и через 20 лет.

Пушкин снова ставит и положительно решает вопрос об отношении России к

европейскому просвещению. Пушкин считал, что русский исторический процесс

имеет свои отличия от «истории христианского Запада», но прогресс России

возможен только на пути просвещения. В развитии просвещения Пушкин видел

основное содержание исторического развития России после «толчка»,

сообщенного ей Петром I.

Проводя в своем романе идеи революционного патриотизма и просветительства,

рисуя образ Полины, Пушкин защищал тени «милых каторжников», то передовое,

просвещенное дворянство, представителями которого были декабристы. Показывая

передовую дворянскую интеллигенцию своего времени как носителя исторического

прогресса, как выразителя чувств и стремлений народа, Пушкин не только

боролся с самодержавно-крепостническим строем и реакционной идеологией, но и

объективно верно отражал действительность, раскрывая историческую истину.

Чем более непроглядной и тяжелой казалась Пушкину действительность

николаевского времени, тем возвышеннее и светлее представлялась поэту славная

эпоха 1812 года и ее деятели.

Роман Пушкина о 1812 годе остался незаконченным. Что послужило причиной

прекращения работы над «Рославлевым»? Некоторые исследователи полагают, что

из-за явной невозможности проведения его через царскую цензуру, так как от

романа веяло духом политической критики и оппозиции.

Н.В.Измайлов высказывает предположение о том, что Пушкин бросил свою работу

потому, что сама тема потеряла свою актуальность в связи с окончанием

польских событий.

Но настоящая причина прекращения работы над романом заключается в общей

эволюции политических исканий и раздумий Пушкина, что и отразилось в смене

его творчества в 1832 году.

Роман «Евгений Онегин» и примыкающие к нему произведения 1829-1831 годов,

вплоть до романа о 1812 годе, раскрывали общественную слабость той группы

дворянства, из которой вышли декабристы и к которой принадлежал сам поэт.

Разорение упадок, бессилие и вынужденная зависимость от власти – таковы

характерные черты, установленные Пушкиным в социальной судьбе этого

дворянства. И если рассмотреть последовательно историческое содержание

«Родословной моего героя», «Арапа Петра Великого», «Капитанской дочки»,

«Рославлева», «Евгения Онегина», «Романа в письмах», а затем «Медного

всадника» и «Повестей Белкина», то возникает широкая картина исторического

развития, постепенного упадка прогрессивного дворянства, из которого вышли

декабристы; после 1825 года остались одинокие протестанты.

В драматической судьбе просвещенного дворянства Пушкин винил политику

монархии на протяжении XVIII века и вплоть до своего времени. Однако в 1829-

1831 гг. Пушкин обратил внимание и другую, субъективную причину, зависевшую

от самого дворянства – его политику в крепостной деревне.

Пушкин считал, что материальное разорение передового дворянства лишало его и

общественной независимости. А последняя была необходимой предпосылкой

осуществления важнейшей исторической линии просвещенного дворянства – быть

защитником и представителем народа перед государственной властью /«Заметки о

дворянстве»/. С другой стороны, обнищание народа глубоко волновало Пушкина,

все острее ощущавшего кризис феодально-крепостнического строя. Он пишет

«Историю села Горюхина», в которой констатирует глубокий упадок крепостной

деревни именно в результате полного «небрежения» помещика к крестьянству.

Крестьянская тема постепенно захватывает Пушкина, и как художника, и как

историка и публициста. Естественно, что судьба Полины и вообще протестанта-

одиночки теперь меньше занимает Пушкина и начинает объединяться с проблемой

положения крестьянства /«Дубровский»/. Этим, думается, и следует объяснить

прекращение работы над «Рославлевым». Вопрос об истоках и развитии

декабристского движения терял для Пушкина свою недавнюю актуальность.

Декабристы как бы остались в историческом прошлом. Поэтому роман о 1812 годе,

декабристская глава «Евгения Онегина» и другие творческие замыслы Пушкина,

связанные с этой темой, остаются незавершенными.

В 1773-1775 годах на юго-востоке Российской империи вспыхнула крестьянская

война – антикрепостническое восстание, предводительствуемое Емельяном

Пугачевым. События восстания получили отображение в двух произведениях

Пушкина: в монографии «История Пугачева» и повести «Капитанская дочка».

Работая над ними, поэт-историк стал признанным знатоком «Пугачевщины», сам он

в одной из записок А.И.Тургеневу аттестовал себя – в шутливой форме –

Страницы: 1, 2, 3, 4