Диплом: Генезис и поэтика демонологических образов в романе Михаила Булгакова

Диплом: Генезис и поэтика демонологических образов в романе Михаила Булгакова

министерство общего и профессионального образования

российской федерации

самарский государственный педагогический университет

институт филологического образования

кафедра русской литературы XX века

Генезис и поэтика демонологических образов в романе Михаила Булгакова «Мастер

и Маргарита»

Дипломная работа

Выполнила

студентка V курса 53 группы

филологического факультета

Шумкова Светлана Валериевна

Научный руководитель

к.ф.н., доцент русской

литературы XX века

Журчева Ольга Валентиновна

Работа защищена

«_____» ___________ 1999 г.

Оценка ___________________

Председатель ГАК

_________________________

(ученая степень, ученое звание)

_________________________

(фамилия, инициалы)

_________________________

(подпись)

Самара 1999

Содержание

стр.

Введение....................3-5

Глава I. Строение мира и демонологические образы в

мифологии, фольклоре и христианской традиции.

1. Образ мира и представления о демонологических существах в

мифологии..............6-18

2. Мифологические образы демонов и нечистой силы в фольклоре...........19-31

3. Демонология в христианстве............32-47

Глава II. Образ, место и значение Воланда и его свиты

в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»...48-67

Заключение...................68-69

Примечания..................71-77

Список прочитанной литературы.........78-82

Библиографический список.............83-86

Введение

Тема работы «Генезис и поэтика демонологических образов в романе Михаила

Булгакова «Мастер и Маргарита» была выбрана не случайно. Образ сатаны интересен

сам по себе, а его трактовка Михаилом Булгаковым поистине замечательна.

Демонологические существа в мифологии и фольклоре, христианстве и литературном

произведении, в данном случае в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»

имеют сходные черты, но в целом являются разными. Важно рассмотрение генезиса и

поэтики демонологических образов в романе и с точки зрения их роли в концепции

произведения, их значения, как персонажей, несущих большую смысловую нагрузку.

Цель дипломной работы – проследить процесс изменения демонологических

образов на протяжении веков, с помощью этого попытаться раскрыть суть, смысл,

роль булгаковского сатаны и его свиты в романе.

Задачи: 1) выяснить, каким образом в сознании древнего человека

зародились представления о злых, нечистых силах и что они из себя представляли;

2) проследить процесс перехода демонов и нечистой силы из мифологии в

фольклор, раскрыть образы самых популярных в народном бытовании нечистых

духов;

3) выявить новые черты, функции и роль сатаны в христианской традиции;

4) попытаться раскрыть образы Воланда и его подчиненных в романе Михаила

Булгакова «Мастер и Маргарита», осмыслить их роль в произведении через

сравнение с мифологическими фольклорными христианскими образами демонов и

дьявола.

Структура работы. Дипломная работа содержит две главы. Первая глава

состоит из трех параграфов, в которых я попыталась проследить

последовательность развития злых, нечистых сил, начиная с мифологии и

заканчивая средневековыми представлениями о дьяволе. Вторая глава полностью

посвящена трактовке образа Воланда и его свиты в романе Михаила Булгакова

«Мастер и Маргарита», в которых прослеживаются как черты древних нечистых

духов, так и христианских представлений о дьяволе.

В ведении рассказывается о теме, цели и задачах дипломной работы, о ее

структуре и значении.

В первой главе представлены сказания о миротворении в мифологии разных

народов, миф о мировом яйце, дуалистическая картина мира и демоны. Далее речь

идет о мифологических образах демонов и нечистой силы в фольклоре, приводятся

примеры и описания представителей «темных» сил в устной народной традиции. Черт

как самый популярный представитель представитель нечистой силы в фольклоре.

После этого дается характеристика образа сатаны в христианской теологии. Дьявол

в Новом и Ветхом заветах, средневековые представления об аде и его «владельце»

- «князе тьмы».

Вторая глава представляет собой обзор взглядов литературоведов и критиков

на образ места и значения Воланда и его свиты. Прообразы Булгаковских демонов и

загробный мир в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Заключение – подведение итогов дипломной работы, выводы и результаты.

Если говорить о использованной литературе, то она очень разнообразна,

так как в дипломной работе я постаралась представить разные мнения

исследователей и критиков. Работа над генезисом и поэтикой демонологических

образов в мифологии и фольклоре и христианстве сложна. Непростым является и

изучение образов нечистой силы в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»,

ведь Михаил Булгаков – феноменальное явление в советской литературе 20-х – 30-х

годов. Можно сказать, что в истории искусства органично вошла принципиально

новая творческая личность, которая и так существовала в литературе, но, по

выражению Б. Пастернака, «незаконным явлением». Большой писатель, искусственно

отторгаемый от литературного процесса своего времени, остается в его истории

полноправным явлением, воплощенным в эпохе. О творчестве Михаила Булгакова и

его произведениях можно говорить не переставая. Недаром, его романы, рассказы и

пьесы пользуются большой популярностью не только у читателей, но и у

литературоведов и критиков. Исследователи Булгаковских произведений – М.

Чудакова, А. Вулис, В Каверин, В Лакшин и многие другие, но до сих пор еще

много загадок таят в себе творения Михаила Булгакова.

До конца неразгаданными остаются и демонологические образы мифологии,

фольклора и христианства. Одни из самых известных исследователей в области

мифологии и фольклора, работы которых достойны наивысшей награды – В. Пропп,

В Рыбаков, Э. Тейлор, Э. Померанцева, В. Даль, Е Мелетинский, А. Лосев, и А.

Афанасьев. Их статьи и книги и помогли мне в работе над дипломом.

Глава I. Строение мира и демонолигические образы в мифологии, фольклоре и

христианской традиции.

1. Образ мира и представления о демонологических существах в мифологии.

Мифология – продукт древнего мышления.

Однако само это состояние мышления требует объяснения. Остается непонятным,

пишет в своей работе А.Ф. Лосев, почему вдруг понадобилось человеку привлекать

для объяснения природы столь странные методы. «Ведь всякое объяснение есть

сведение непонятного на понятное. Но почему же вдруг оказалось понятным, что

солнце есть бык, а луна – корова, или что гром и молния – не есть просто гром и

молния сами по себе, но – орудия в руках Зевса или Юпитера? Почему все эти

фантастические вымыслы были в свое время (и при том в течении тысячелетий)

объяснением природы и общества для всех тех, кто тогда задумывался о причинах

происходящего».1

Мифологическое сознание есть сознание, непроницаемое для опыта, как считает М.

Косарев.2

Теоретик мифологии А. Лобок указывает, что миф – это ложь. Но к первому

добавляется второе: не просто ложь, в которую верят. И не просто верят, а верят

самозабвенно, с полной внутренней отдачей.3

Миф – это смыслонесущая реальность человека, и оттого она неизмеримо более

сильна, нежели реальность как таковая. Ведь в мифах человек укрепляет свое

собственное право на существование перед лицом того мира, в котором это право

человека на существование вообще-то не было предусмотрено. И потому миф – это

высшая реальность, к которой апеллирует человек.4

Миф – это осмыление мира, с помощью мифа древние люди пытались что-то объяснить

в окружающем мире – это одно из самых древних и устойчивых представлений

относительно сущности мифа.5

Богатый и можно сказать – единственный источник разнообразных мифических

представлений есть живое слово человеческое.6

В мифологической науке имеется много исследований космологических сказаний,

например, сказаний о миротворении.

У коренных жителей Австралии, например, нет понятия о начале мира в целом,

нет идеи миротворения. Они считают, что земля существовала всегда, но когда-

то имела не тот вид, как теперь: она была покрыта водой, которая позже ушла,

освободив поверхность земли. У папуасов Новой Гвинеи и у наименее культурных

племен Южной Америки также нет таких мифов. По африканским мифам небо и земля

существовали издавна. В одних мифах земля прежде была мягкой, в других –

пустынной, лишена воды, пребывала в темноте.

Большинство мифов, сообщает М.И. Шахнович, возникло у разных племен и народов

самостоятельно, имело различное содержание и форму. В космологических сказаниях

четко отражаются занятия, жизнь и быт людей.7

Так, например, у одних скотоводческих народов Сибири записаны предания о том,

что их предки создали землю, разъезжая по небу на оленях, а у других – во

время сотворения земли белый небожитель скакал в облаках на лошади. В старину

некоторые славянские племена-земледельцы верили, что земля образовалась в

результате деятельности бога-сеятеля: «взял бог песок и насеял всю землю с

травами и лесами».

Но прежде чем люди выдумали бога по своему образу и подобию, они представляли

его по образу и подобию животного, из которого образовались небо и земля.8

У многих народов есть мифы о том, что труп чудо-животного, полудракона -

получеловека или первочеловека - великана, которого кто-то растерзал или убил

непобедимый герой, или же принесли в жертву боги, превратился в окружающий

мир. Череп трупа стал небесным сводом, тело – землей, кости – горами, кровь –

морями, глаза – солнцем и луной, зубы – скалами, волосы – лесами.

Во многих мифах боги для создания мира пользовались трупом своего противника.

В древневавилонском сказании бог Мардук использовал для этой цели тело

чудовища Тиамат. На Руси в «Стихе о голубиной книге» сказано, что солнце

красное родилось от лица божьего, светел месяц – от белой груди божьей, зори

белые – от очей господних, ветры буйные – от дыхания, дождик и росы – от его

слез.

Наука постепенно распутала клубок представлений, содержащихся в

космологических мифах. Она установила, что в наиболее древнейших из них

демиурги -–преимущественно птицы. Объясняется это тем, что в их образах

когда-то олицетворялось небо, солнце, луна и звезды. При взгляде вверх люди

видели необъятное небо, сияющее солнце, облака, плывущие по небу, птиц,

летящих ввысь.

Все, что находилось как небо и, возможно, обозначалось одним словом, которое

означало птицу. Поэтому на древнеегипетских, вавилонских, хеттских и

древнесирийских памятниках солнце изображалось в виде диска с крыльями.9

В древнем Египте верили, что бог Солнца Ра, из которого родились небо и земля,

вышел из яйца в виде птицы. Там отождествляли бога Тора с соколом, Осириса

изображали с головой коршуна. В индейских мифах бог Солнца Вишну имеет

постоянного спутника – птицу с золотыми крыльями, бог огня Агни часто

обращается в голубя.

Задатки дуалистического мифа о птицах обнаружены уже у некоторых

австралийских племен. Оба брата – орел или ворона, сойка или цапля, ведут

между собой ожесточенную борьбу из-за женщин. Орел с помощью колдовства

создает землю, деревья, людей и зверей, а сойка – моря, реки, озера, рыбу.

У славянских народов также сохраняется миф о великом вороне. Это Кутху у

ительменов, Куйхиль у коряков и т.д.

Кутху считается создателем земли и всего, что на ней находится, но его за это

не только не почитают, но часто ругают, обвиняя в том, что он усторил все

очень неудачно. Если бы, говорят ительмены, Кутх был умен, то создал бы мир

гораздо лучше, не поставил бы так много непроходимых гор и утесов, не было бы

так много бешеных потоков и бурь.

В мифах многих северных народов роль демиурга играет орел (якуты), гагара

(селькупы, буряты), гусь (алтайцы), селезень (марийцы), утка (эвенки, ханты,

мордвы). В этих мифах рассказывается, что вначале были две птицы: белая и

черная. Белая летала в вышине, над водой, а черная плавала внизу, в воде.

Одна птица просила другую: «нырни на дно и принеси немного ила». Черная птица

принесла его в собственном клюве, потом выбросила ил перед белой птицей.

Белая совершила над ним заклятье. Ил начал расти и превратился в землю. Но

черная птица утаила часть ила в клюве для себя. И эта часть ила начала расти

и душить птицу. «Выплюнь, выплюнь» - кричала ей белая птица. Черная выплюнула

ил, и из этой части выросли горы и камни. Обе птицы поссорились. Белая птица

создала все доброе для человека, а черная – все злое.

К числу весьма распространенных принадлежит миф о том, что мир в целом или

отдельные его части (небо, земля) возникли из мирового (космического) яйца. В

религиозных верованиях иранцев сохранились глубокие следы почитания птицы,

высидевшей яйцо, из которого вылупился мир.10

М. Шахнович. считает, что древние люди судили о возникновении мира часто по

аналогии с зачатием и рождением людей или млекопитающих животных. Мир не

сотворен, а рожден в результате размножения или появления из яиц.

В Древнем Египте в одном магическом папирусе упоминается яйцо из земли и

влаги, которое было снесено на одном холме, поднявшемся из безграничного

водного пространства. В «Книге Мертвых» говорится, что на этом холме было

свито гнездо, в котором из гусиного яйца «великого Гоготуха» появилось

солнце, создавшее богов и людей.

По китайским мифам мир возник из «хуан-дзня» (хаоса), имевшего вид крупного

яйца. В ней зарождается Гань-гу с телом змеи и головой дракона. Он вырос и

заснул в этом огромном яйце. Прошло 18 тысяч лет, прежде чем Гань-гу проснулся.

Не зная, как бы выбраться из яйца, он схватил огромный топор и с силой ударил в

мрак перед собой. Яйцо раскололось. Все легкое и чистое поднялось вверх и

образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз, образовав землю.11

В славянской традиции не отмечено мифов или этимологических преданий на эту

тему.

В.Н. Топоров говорит о возможности реконструкции мифа о мировом яйце на

основе русских сказах. Речь идет прежде всего о русской сказке о трех

царствах: герои отправляются на поиски трех исчезнувших царевен, поочередно

варят обед, преследуют мужичка с ноготок, борода с локоток, приходят к

отверстию, ведущему под землю и последовательно заходят в три царства –

медное, серебряное, золотое. В каждом из них героя встречает девица,

предупреждающая его об опасности, исходящей от змея (обычно трех-, шести- и

девятиголового), в результате борьбы с ним каждый раз побеждает герой,

спасающий царевен. Собираясь подняться с ними на землю, герой сворачивает

каждое из трех царств в яйцо (медное, серебряное, золотое), данное ему каждой

из трех царевен. Оставшиеся на поверхности земли спутник героя вытаскивают на

веревке всех трех царевен, но коварно обрывают ее, когда по ней лезет герой.

В результате странствий по подземному царству герой находит большое дерево

(обычно дуб), спасает птенцов, сидящих на ветвях дерева, за что мать птенцов

(чаще всего орел) выносит героя из подземного царства на землю, где он

последовательно бросает каждое из трех яиц, разворачивающихся в

соответствующее царство. Завершением сказки обычно является брак героя и

царевны золотого царства.

Основным аргументом в пользу того, что мотив яйца в сказках этого типа имеет

древние мифологические корни, считает В.Н. Топоров – отчетливый

космологический характер картины, описываемой в сказке, что напоминает

изображение разных миров и связей между ними. Герой сказки в начале ее

приходит к месту, откуда начинается его путешествие в другой мир. Герой (или

герои) не только спускается под землю, в подземное или в подземельное

царство, подвалы, на тот свет через отверстие, дырку, яму, норку, но и

поднимается в гору (железную, стеклянную).

Важнее отметить связь змея с яйцом (то же относится к существам функционально

подобных змею), отраженную (более или менее косвенно) в сказках и за их

пределами. В сказках эту связь можно усмотреть в преподнесении герою яйца

после убийства змея (а иногда именно за убийство его) и в мотиве Кощеевой

смерти, когда герой разламывает или разбивает яйцо.

Остановимся на спутниках героя – трех богатырях Дубыне, Горыне и Усыне и

особенно на последнем. Их связь с хаотическими, деструктивными,

нечеловеческими силами более или менее ясна, как указано в работе Э.В.

Померанцевой, из их действий (в частности, в большинстве сказок они предают

героя), и из их имен; отнесенность первых двух богатырей к дубу и горе также

не оставляет сомнений.

Сложнее дело обстоит с Усыней, суть которого, по крайней мере в генетическом

плане, остается невыясненной до сих пор. Чрезвычайно интересно, что в

некоторых сказках, Усыня появляется в подземелье тогда, когда в других

сказках прилетает змей. Больше того, в тексте сказки к фразе «Усыня

прилетает», приложен комментарий сказочника – он змей.

Его образ уходит в область преданий, где одна из главнейших ролей принадлежит

огненному летучему змею. Народные поверья приписывают змею демонские свойства,

богатырскую силу, знание целебных трав, обладание несметными богатствами и

живой водою.12

В огненном змее, считает А.Н. Афанасьев, народная фантазия, создающая мифические

образы не иначе как на основании сюжета и аналогии их с действительными

явлениями, олицетворяла молнию, прихотливый извив которой напоминал воображению

скользящую по земле змею.13

О тождестве змея с грозовою тучей предания и поверия представляют самые

наглядные свидетельства, не позволяющие сомневаться, что между тем и другим

существует самое близкое соотношение. Народная загадка: «Мотовило – косовило

по поднебесью ходило, всех устрашило» или «Шило – мотовило под небеса

подходило, по ниточке говорило» - разгадывается двояким образом: и гром, и

змей.

Мотовило – снаряд для размотки пряжи; так как старинный метафорический язык

уподоблял клубящиеся облака и тучи спутанной, косматой пряже. «По ниточке

говорило» - выражение, указывающее на раскаты грома, которыми сопровождалась

эта работа: гром – Перуново слово. Очевидно, предполагает А.Н. Афанасьев, что

приведенная загадка, служа для обозначения змея, имеет ввиду не

обыкновенного, земного гада, а мифического или молниеносного змея.

Весьма занимательно русское название мифического змея – Горыныч,

увеличительное от Горынчище, оно происходит от слова гора и есть

отечественная форма, означающаясына горы, то есть горы – тучи, рождающей из

себя извилистую змею-молнию.

В.Я. Прош подчеркивает значение образа змея. Лишь выделив основные стадии в

развитии этого образа, можно определить его значение и функцию по отношению к

каждому из стадиальных этапов. Вне этого подхода Змей «вообще ничего не

«означает», он историческое явление, менявшее свои функции и свои формы.14

Продолжая эту последнюю мысль и опираясь на большой сравнительный материал,

относящийся к разным традициям Старого и Нового света, В.Я. Пропп

реконструировал предельно общую схему, из которой исторически и логически

развились реально зафиксированные варианты первоначального (основного) мифа.

Эта схема была бинарной. Этот бинаризм предполагал наличие двух разных начал,

которые могли воплощаться в двух разных персонажах или же поочередно

преобладать в одном и том же персонаже. Оба начала противопоставлены друг

другу, хотя из противопоставленности не вытекает с необходимостью мотив

противоборства, как и вполне определенные положительные или отрицательные

оценки каждого из этих двух начал вне конкретных текстов.

Из тех традиций, где оба полюса системы бинарных оппозиций представлены в

мифе, но при этом слиты в одном персонаже, можно отметить две –

западноафриканскую и древнекитайскую.

В Африке у басибара (ставшее общеупотребительным название народности в Мали,

когда-то принятое французской колониальной администрацией) божество Фаро –

божество воды и грома характеризуется двуполостью и двуприродностью (отчасти

его облик человеческий, отчасти - рыбий) и выступает как начало начал.

Характерно, что согласно одной из версий мифа, Пань-гу (в китайской мифологии

образ первопредка, давшего начало миру), девятикратно в течении дня

становится то Богом Неба, то Богом Земли. Как и Фаро Пань-гу обладал

некоторыми внешними атрибутами Змея (голоса дракона и туловищем змеи) и в то

же время был Громовержцем.

Идея попеременной победы и поражения двух основных героев мифа особенно

подчеркнута в древнеегипетской традиции, в частности в представлении о

ежедневно повторяющимся поединке солнца со змеем Апопом. Та же сюжетная схема

поединка двух мифологических персонажей обнаруживается в мифе о Горе и Сете,

переосмысленном в духе специфической для древнего Египта дуалистической картины

мира.15

Дуализм – понятие, применяемое к религиям и философиям, построенным на

представлении о том, что в основе мира лежат два противоположных начала:

материя и дух, добро и зло. Говоря о дуалистической картине мира в древнем

Египте, исследователи имеют в виду как раз соединение доброго и злого начала,

воплощенных в Горе и Сете.16

В славянской традиции змей связывался как со светлыми, так и с темными силами

природы.

Чехи признают дракона, змея за демона, готового служить человеку; когда он летит

очень высоко, то предвещает счастье (плодородие), а низко – предвещает беду,

преимущественно опасность от огня. О людях, разбогатевших неизвестными

средствами, чехи говорят: «у них повесился плевник» (огненный змей). Таким

образом, заключает А.Н. Афанасьев змей, как воплощение молнии, низведенной

некогда (по свидетельству древнего мифа) на домашний очаг, отождествляется с

домовыми духами и получает характер пената (в римской мифологии

божества-хранителя, покровителя домашнего очага).17

Падающие звезды принимаются за огненного змея или дьявола, который,

рассыпаясь искрами, превращается в клад; в том месте, куда упадет звезда,

можно найти под землей великие сокровища.

В немецких сагах драконы отравляют колодцы и через то насылают мор на людей и

животных, вызывают вредные испарения и творят неурожаи; естественным и

необходимым последствием всего этого бывает сильная смертность между людьми и

падеж скота. При солнечных затмениях, которые издревле приписывались

нападению страшного дракона, было в обычае закрывать колодцы, чтобы охранить

их от порчи и отравы. Залегая в источники и реки, змеи и драконы лишают всю

окрестную страну воды, томят и людей, и стада смертельною жаждою.

Так как тьма, производимая тучами ночью, отождествлялась фантазией древнего

человека с зимою, отнимающею яркие лучи солнца и благодатные дожди, то со змеем

сочеталось представление о демоне зимнего времени.18

По преимуществу как воплощение зимних туманов и зимних туч, змей и

признавался хищником небесного света и дождей, скупым скрывателем золота и

живой воды. Отсюда понятно, почему народные поверья смешивают его с дьяволом,

представляют его гнусным, ужасным чудовищем.

В областных наречиях черт называется хитник (от «хитить» - похищать), а слово

«хитка» употребляется в смысле беды, насланной сглазом или недобрым

пожеланием; о черте рассказывают, что он ворует все, что кладут без

благославления. Хитник одного корня со словом хитрый (лукавый), какое служит

одним из обычных эпитетов дьявола. Где упадет огненный змей или метеор, то

место почитается жилищем нечистых духов; падающие звезды и метеоры

признавались за низвергаемых с неба демонов, и потому при виде их осеняют

себя крестным знамением.

Сокрытие небесных светил туманами и тучами и задержание дождевых потоков

демоническими силами зимы древний человек считал не только похищением, но и

пожиранием небесных дев лютым змеем. Надвигая на горизонте массы туч,

окутывая ими солнце, луну и звезды, чудовищный змей как бы проглатывал

светила, этих ненаглядных красавиц неба.

Делая вывод, можно согласиться с А.А. Потебней, что в связи с верованием в

какую-то особенную метафоричность языка во время образования мифа, вовсе не

такое, каковая наблюдается нами теперь, стоит верование, что душевная жизнь

первобытного человека характеризуется особым развитием фантазии, особой

наклонностью к олицетворению.19

Это доказывают и древнейшие представления о боге-громовике, которые носят

двойственный характер: являясь, с одной стороны, божеством светлым, разителем

демонов, творцом мира и подателем плодородия и всяких благ, он – с другой

стороны - есть бог лукавый, злобный, приемлющий на себя демонический тип. Эта

двойственность в воззрениях первобытных племен возникла также под влиянием тех

естественных свойств, с какими выступает гроза, то оплодотворяющая землю, то

посылающая град и бурные вихри.20

Взирая на извив молнии, как на тот непрямой путь, которым шествует бог-

громовик, древний человек, под непосредственным воздействием языка, связал с

этим представлением понятие коварства и злобной хитрости. Под влиянием

указанных воззрений бог разящих молний переходит в хромоного демона (падение

молнии на метафорическом языке обозначалось утратой того члена, какому

уподоблялась она в данном случае).

Как представитель легко изменчивых облаков и туманов, черт может превращаться

во все те образы, в которых древнейший миф олицетворял тучи. Согласно с

эпическим названием облаков ходячими, а ветров буйными, черти вечно бродят по

свету и отличаются неустанною, беспокойною деятельностью; на областном

наречии «шатун» означает и бродягу, и дьявола. По быстроте своего полета тучи

уподоблялись хищным птицам, легконогому коню, гончим псам, диким козлам и

козам, а ради той жадности, с какою они пожирают (помрачают небесные светила)

волку и свинье. Все эти животные формы принимает и нечистый.

Нечистые духи в своем древнейшем, языческом значении были существа стихийные,

демоны темных туч, опустошительных гроз, вихрей и вьюг, то посылающие на поля

и нивы безвременные ливни и град, то задерживающие в облачных горах

животворную влагу дождя и карающие землю засухою; в том и другом случае они

истребляют жатвы и лишают человека его насущной пищи.

К разряду стихийных демонов причислялись нашими предками и болезни, как

порождение тех же естественных причин: простуды, сырости, вредных испарений.

Особенно интересны верования и предания, живущие в народе, о лихорадках.

Лихорадок – девять или двенадцать крылатых сестер; они обитают в мрачных

подземельях Ада и представляются злыми и безобразными девами.

Дождевые тучи, потемняющие небесный свод, широко раскинутою и многоветвистою

сенью, в глубочайшей, незапамятной древности были уподоблены дереву-

великану, обнимающему собой весь мир – дерево, ветви которого обращены вниз –

к земле, а корни простираются до самого высокого неба.

Предание о мировом дереве славяне преимущественно относят к дубу.

Первоначально понятие «дуб» заключало в себя общее понятие дерева, что до сих

пор слышится в производных дубина, дубинка – палка. У сербов дуб называется

грм, грмов (дубовый лес - грмик), что без сомнения указывает на ближайшее

отношение его к Перуну.

С дубравами древний человек связывал тучи, представляя их небесными

деревьями, а леса и рощи считал местопребыванием облачных духов и этим

последним придал характер лесных гениев.

Гений (от латинского gens - «род», gigno - «рождать»), в римской мифологии

первоначальное божество – прародитель рода, затем бог мужской силы,

олицетворение внутренних сил и способностей мужчины. Считалось, что каждый

мужчина имеет своего гения. Постепенно гений рассматривается как персонификация

внутренних свойств, становится самостоятельным божеством, рождается вместе с

человеком (иногда предполагалось два гения - добрый и злой), руководит его

действиями и после смерти, бродит близ земли, или соедининяется с древними

богами. Считалось, что гениев имели не только люди, но и города, отдельные

местности, леса, рощи, поля и горы.21

С замиранием и возрождением жизни в дубравах и рощах народная фантазия

связывала сказание о грозовых демонах, исчезающих осенью, в дни месяца

листопада и снова появляющихся весной. По поверьям нечистыми духами,

оборотнями, принимающими на себя образы различных рыб, были населены и омуты.

Большая опасность угрожает тому рыбаку, который ударил бы в такую рыбу

острогою.

Эти и многие другие мифические образы, как указывает А.Н. Веселовский, созданные

воображением народа, стали персонажами мифических легенд с облачным

содержанием, с животными и человеческими образами, они легли в основу

мифологии, вместе с ней развивались и падали. Когда человек ощутил себя центром

создания и утратил часть суеверного страха перед природой, мифические легенды

приняли другой характер. В первоначальной облачной драме начали участвовать

антропоморфные боги и герои. Наконец, пришло время и они дожили до нас в форме

сказок.22

Но это объяснение мифологического генезиса, как отмечает А.Н. Веселовский,

страдает односторонностью, что не может не отразится на дальнейшем его

приложении. Облачные мифы играли большую роль при начале разных мифологий,

это одни из основных мифов, но они не единственные. Не все, что в сказках

напоминает мотивы облачного мифа, вышло необходимо из него, многое в них

принадлежит и житейским отношениям.

2. Мифологические образы демонов и нечистой силы в фольклоре.

В большинстве языков слово «сказка» есть синоним слов «ложь», «враки», «сказка

вся, больше врать нельзя» - так русский сказочник кончает свой рассказ.23

Фантастика - важнейшая черта волшебной сказки. Она связана с мифологическими

представлениями первобытного фольклора и вместе с тем выражает их

преодоление.

Мифологическое мировоззрение персонифицирует силы природы и видит активные силы

вне человека, приписывая их духам. Считалось, что успех человека зависит не от

его качеств и не от судьбы, а от точности исполнения магических предписаний.

Поэтому в первобытном фольклоре еще нет поэтического изображения.

Мифологические рассказы выражают пафос борьбы человека с природой и признание

его зависимости от неё: личность героя и взаимоотношения людей остаются в тени,

социальные отношения передаются как элемент мифологизированной природы.24

В фольклоре отразились различные комплексы земледельческих, скотоводческих,

промысловых и других верований. В различных фольклорных жанрах несомненны черты

семейно-родовых, эротических и других суеверий. В народных песнях и сказках мы

находим в той или иной форме пережитки культа солнца, земли, воды, растений и

животных. Мифологические существа упоминаются в различных жанрах русского

фольклора: в пословицах и заговорах, песнях, быличках, сказках и преданиях, в

легендах и анекдотах.25

Особенно многообразно, выпукло и ярко они представлены в устной внесказочной

прозе, например, в быличках.

Б. и Ю. Соколовы отмечают, что термин «быличка» белозерскими крестьянами обычно

прилагается к небольшим рассказам о леших, домовых, чертях и чертовках,

колдунах - одним словом, о представителях темной, нечистой силы.26

Н. Ончуков выделял как самостоятельную категорию устной прозы те рассказы,

которые Соколовы называли быличками, и разграничивал их с близкими к ним

бывальщинами. Термин «быличка» соотносим с понятием суеверный меморат.27

При изучении русских суеверных рассказов должны быть выделены, с одной

стороны былички, с другой - бывальщины о демонических существах - оборотнях,

мертвецах, привидениях, чудесных кладах, колдунах.

Например, былички и бывальщины о демонических существах делятся на рассказы о

духах природы, о домашних духах и о черте. Первые (о духах природы) в свою

очередь делятся на рассказы о лешем, водяном и русалках, горных духах.

Вторые (о домашних духах) - на рассказы о домовом, овиннике, баннике.28

Место действия - обычно уединенное, пустынное место, кладбище, болото, берег

реки. Своеобразно дается в быличке портрет демонологического существа, о

котором ведется рассказ. В подавляющем большинстве быличек портрет нарочито

неопределен и построен на каком-то одном признаке: рассказчик не называет

того, кто ему встретился, он упоминает только, что кто-то захохотал,

загремел, застучал, мелькнул над рекой.

Поскольку рассказы воспринимались слушателями, которые знали о существовании

лешего, домового, водяного, то для всех было ясно, о ком идет речь. Очевидно,

некоторую роль играл в данном случае и запрет называть нечистого по имени.

29

Встречаются былички, в которых присутствует детализированный зрительный

образ, например, леший вышиной с дерево, в белой рубахе, или русалка с

зелеными волосами.

На протяжении XIX-XX в.в. русские этнографы и фольклористы неоднократно

останавливались на образе лешего, пересказывая поверья о нем, описывая его

внешний вид и действия.

Сводки с этими данными мы находим в общеизвестных трудах А.Н.Афанасьева ,

С.В. Максимова, Д.К.Зеленина, С.А.Токарева. Русскими поверьями о лешем

неоднократно интересовались и зарубежные ученые, например, немецкий

исследователь Маннгардт, а в наше время - Л. Рёрих и С. Цешевич.

Одни исследователи считают его духом леса, порождением культа растительности,

другие хозяином леса, покровителем зверей и птиц.

Но откуда взялась нечистая сила? Как она произошла?

Поверья о происхождении духов стихий сходны у всех восточных славян (большей

частью в рассказах говорится о том, что лешие и русалки - это проклятые люди

или заложные покойники, то есть люди, умершие неестественной смертью.)

В отдельных, явно поздних по своему происхождению повествованиях, сообщает

Э.В.Померанцева, являющихся уже постулатом живущих в сознании народа

представлений о демонических существах, это проклятые богом «у зачатия свету

надоевшие ему своими приставаниями «некрещеные» или же низвергнутые богом с

небес ангелы («Они так стремительно летели вниз, что всюду падали на крыши

домов, в леса, в воду и где какие упали, так и остались. Те духи, что попадали

на дома, стали называться домовыми, что в леса - лешими, что в воду -

водяными»). Несомненно позднего происхождения, утверждает Э.В.Померанцева,

рассказы о том, как Адам постеснялся показать богу целую ораву своих детей и

часть из них спрятал. Эти спрятанные дети «сделались силой темной: хозяевами по

домам, лесовыми по лесам, полевым по полям, водяным по водам, где которому бог

жить произвел»30

Эти рассказы были единичными, более распространенным стало представление, что

лешие - это проклятые люди, чем определялась и антропоморфность их образа.

У лешего рога, козлячьи ноги (недаром он сплошь и рядом выступает как

нечистый, как черт). Он меняет рост в зависимости от того, идет ли он по лесу

- тогда он вровень с самыми высокими деревьями, или по лугу - тогда он

вровень с травой.

Согласно поверьям, леший мог явиться зверем, жеребцом, птицей, человеком,

даже грибом. Он пугает людей хохотом, бьет в ладоши, уносит детей, «заводит»

путников.

Спастись от лешего можно, если его рассмешить.

Лешие - властители дремучих лесов, и в некоторых областях их называют

лесовыми царьками, господарями над лесом.

Наиболее любимое им животное - медведь, о котором предания говорят как об одном

их главнейших воплощений бога - громовика. Леший - большой охотник до вина

(метафора дождя), а все-таки ни единого ведра не выпьет без того, чтобы не

попотчевать зауряд и медведя.31

Леший любит блуждать по лесу, вешаться и качаться на древесных ветвях, как в

люльке, или на качелях; появляясь то здесь, то там, он свищет, хохочет в

ладоши, громко кричит на разные голоса: ржет, как лошадь, мычит как корова,

лает и мяукает. Хохот его слышен, по народным рассказам, верст на сорок в

окружности. А.Н. Афанасьев считает, что этот титанический смех, свист,

хлопанье и крики - старинные метафоры для обозначения грома и воющих ветров.

Конь, корова, собака и кошка - зооморфические олицетворения грозовых туч, и

потому леший кричит их дикими голосами, стараясь напугать боязливого путника.

Как дух, появление которого всегда сопровождается вихрями, леший заметает всякий

след - заносит дорогу, застилает ее пылью, песком, ворохами листьев и снегом.

32

Большая часть рассказов о лешем - былички. Они, как правило, сводятся к

самому элементарному репортажу о встрече рассказчика с лешим, вроде:

рассказчик верхом ехал по лесу, «вдруг увидел большущего мужчину, который

захохотал на весь лес и пропал». Нередко в этих рассказах леший принимает

облик знакомого, соседа, помещика и даже дьякона.

Очень распространены былички о том, как леший, чаще всего приняв вид

старичка, подсаживается на сани или на телегу - лошади останавливаются,

никакие усилия кучера не могут сдвинуть их с места. Однако, не успел кучер

сказать: «Что такое, господи», как лошади рванулись, дуга разлетелась пополам

и старика как не бывало. Избавиться от лешего можно было не только господним

именем, но и матерной руганью, а также если выстрелить в него медной

пуговицей.

В русском фольклоре более распространенные и сложные рассказы о лешем -

бывальщины. Среди бывальщин большое количество рассказов о том, как леший

похищает детей, чаще всего в результате неосторожных слов или проклятий,

произнесенных матерью.

В бывальщинах уже нет того непосредственного ощущения ужаса перед потусторонним

миром, как в быличках, и леший в них человечнее, обыкновеннее. 33

Многие бывальщины, так же, как и былички, связаны с представлениями, что

леший - хозяин лесного зверя: он не дает охотнику взять белку, он перегоняет

зайцев и белок из одного своего владения в другое, проигрывает в карты лесную

дичь.

В результате такого очеловечивания лешего, простоты его отношений с людьми, в

бывальщинах меняется и его внешний вид: леший живет в лесах, в большой избе,

изба укрыта кожами, леший ходит в желтом зипуне, в красной шапке.

В бывальщинах говорится не столько о страшном, сколько об удивительном,

иногда даже смешном приключении.

Вместе с тем бывальщины упорно сохраняют установку на достоверность, они

преподносятся как рассказ о действительно бывшем удивительном случае и именно

так воспринимаются слушателями. Кроме быличек и бывальщин бытуют и так

называемые рассказы о лешем, которые совершенно утратили установку на

достоверность.- сказки.34

Одним из наиболее популярных образов в демонологии восточных славян был и

водяной. Например, В.Даль писал о водяном в народном представлении следующее:

«Это такой старик весь в тине, похожий обычаями своими на лешего, но он не

оброс шерстью, не так назойлив и нередко даже с ним бранится».35

Иногда портрет водяного уточняется деталями: лапы вместо рук, хвост, рога на

голове, гусиные лапы.

Водяной - хозяин водной стихии - морей, рек и озер, он повелитель и

покровитель рыб. Человеку он, как правило, враждебен: пугает и топит

купающихся, разгоняет и выпускает из невода рыбу, затаскивает в вводную

глубину свои жертвы.

Достаточно активно в сознании народа жили и представления о русалках.

Русалки, купалки, водяницы. В них, как правило, превращались умершие девушки,

преимущественно утопленницы, некрещеные дети. Существовало поверье, что

русалки живут во ржи, когда она цветет и наливается, а остальное время года

пребывают в лесах, но непременно на берегу реки или озера, где купаются или

прячутся. Это создания «дьявольской красоты», которые «дивно хороши и имеют

чарующий голос».

Русалки, по поверьям, приносят людям вред: пугают, гоняются, топят, убивают,

замучивают щекоткой, они прельщают мужчин, ненавидят женщин, портят скотину и

воруют детей.

Д.К.Зелениным собраны свидетельства об оберегах от русалок: они боятся

Страницы: 1, 2, 3