Курсовая: Поздний Гете и проблема романтизма

Если композиционный стержень имеет явно условный характер, то вставные

новеллы - это реальные жизненные истории. Во всяком случае, они претендуют

на то, чтобы их воспринимали как события, имевшие место, хотя каждая из

новелл изображает какой-нибудь из ряда вон выходящий случай. Главная линия

повествования, связанная с Вильгельмом, касается вопросов общественных,

философских, эстетических и моральных. Новеллы посвящены личной жизни и на

разные лады освещают тему любви.

В обоих планах повествования - личном и общем – в разной форме и степени

выдвигается тема Отречения. Это не аскетическое понятие, ибо герой и его

соратники по Обществу не только не отрекаются от жизни, но, наоборот, идут в

самую гущу ее, чтобы помочь людям в решении наиболее сложных проблем. Если

герои романа от чего-то и отрекаются, то от эгоизма, корысти и себялюбия; их

идеал – служение человечеству, помощь другим людям, утверждение гуманных начал

во всех областях жизни. Отречение, как оно выражено в романе, заключается

также в отказе от абсолюта, от стремления к безграничному и бесконечному. Как

и в «Фаусте», причем даже с большей настойчивостью, в «Годах странствий...»

утверждается необходимость самоограничения. Каждый человек, как говорится в

дневнике Ленардо, стеснен и ограничен со всех сторон. Даже самый разумный

человек »должен приноравливать свой ум к насущному мигу и потому не может

постичь целое». Это отнюдь не приводит Отрекающихся к отчаянию и пассивности.

Осознание собственной ограниченности означает для человека лишь возможность

четкого самоопределения. Труд – прежде всего. Искусство прекрасно, но оно не

приносит реальной пользы. Пользу приносит лишь труд. Здесь вновь звучит мотив

«Западно-восточного дивана»: «Каждодневно – трудное служенье!». «Думать и

делать, делать и думать – вот итог всей мудрости... И то и другое в течение

нашей жизни должно вершиться попеременно, как вдох и выдох, и, как вопрос без

ответа, одно не должно быть без другого»[7]

. Так в новом варианте предстает фаустовский принцип: «В начале было Дело»

[8]. Отречение, самоограничение не означает ни отказа от познания, ни

бессилия человеческого ума постичь законы природы. Пример такого постижения

природы подает Монтан, объясняя, как он изучает горные породы: он смотрит на

трещины и расселины «как на буквы, стараясь их разгадать, составить из них

слова и научиться бегло читать их». Это долгая и сложная наука, но именно таким

путем – путем конкретного изучения жизненных явлений в их своеобразии – и

достигается познание, утверждает Гете. В частном и единичном непременно должно

обнаруживаться общее, а это подводит к установлению законов природы и законов

жизни человека.

Как ни интересны наблюдения над человеческими сердцами, изображенными в

новеллах, еще более значительны те социально-экономические и нравственные

идеи, которыми наполнил Гете свой роман. Например, описание бедствий,

грозящих человечеству в результате индустриализации и описание проблем,

вытекающих из вышеуказанного положения. Идея общественно полезного труда была

в какой-то степени заимствована у Жан-Жака Руссо, который в трактате «Эмиль,

или о Воспитании» (1762) сказал: «Труд есть неизбежная обязанность

общественного человека».

Идея странствия как воспитательного элемента также восходит к Руссо.

Путешествия без цели, как и учение без оной, ничего не стоят: « Те, кто...

получили хорошее воспитание, развившее их лучшие качества, возвращаются

лучшими и более разумными, чем тогда, когда они отправились». Странники Гете

имеют цель: благо отдельных людей и общества в целом.

Решение всех нравственных проблем выражено Гете в комплексе глав, связанных с

Макарией, воплощающей в себе как Отречение в гетевском понимании, так и идею

человеческой общности. Духовная сущность Макарии дает Вильгельму и всем

остальным два главных урока: «Земля и ее недра – это мир, где имеется все

необходимое для самых высоких земных потребностей, тот сырой материал,

обработка которого есть дело высших человеческих способностей; избрав этот

духовный путь, мы непременно обретем любовь и участие, придем к свободному

и целесообразному труду. Кто заставил эти миры сблизиться и обнаружить

присущие им обоим свойства в преходящем феномене жизни – тот воплотил в себе

высший образ человека, к какому должен стремиться каждый».

Гуманистические идеалы Гете утверждаются главным образом через Общество и его

деятелей - Вильгельма, Ленардо, Монтана. Далее, Педагогическая провинция

воплощает стремление содействовать воспитанию общественного человека,

«религией» которого должно стать почитание мира, каков он есть.

Особенностью Педагогической провинции является то, что она не ограничивается

образованием своих питомцев, но воспитывает их. Более того, ее система

стремится к непременному развитию таланта, в первую очередь – художественного,

так как Гете вместе с Шиллером видел в эстетическом воспитании важное

средство развития общественного человека.

Ни одно произведение Гете не является в такой мере дидактическим, как «Годы

странствий...». В «Фаусте» мысль воплощена больше в ситуациях, образах и

символах, чем в изречениях. В «Годах странствий...» все служит тому, чтобы

дать последовательное изложение идей по обширнейшему кругу философских,

религиозных, эстетических, педагогических и морально-этических вопросов.

И немного о гетевских афоризмах. Гете много и плодотворно работал в этом

жанре. Немудрено, что Эккерману довольно легко было найти в его архиве нужный

материал. Что же характерно для его афоризмов?

Прежде всего, твердая опора на действительность. Многое из того, что Гете

высказал в своих изречениях, основано на его личном опыте и наблюдениях.

В отличие от своих знаменитых предшественников в этом жанре - Ларошфуко,

Вольтера, Дидро, Лихтенберга Гете не пессимистичен. Его афоризмы проникнуты

верой в способность человека к совершенствованию. Хотя иногда Гете тоже

слегка иронизирует по поводу косности, тупости и невежества отдельных

представителей рода человеческого. Но писатель постоянно подчеркивает, что

многое должно остаться для людей загадкой, иначе станет неинтересно жить.

Романтический герой романа – сама жизнь, во всей ее полноте и многоликости;

каждый лик, каждая грань может являться героем в конкретный момент, через

мгновение все способно измениться до неузнаваемости. Романтический конфликт

происходит между двумя гранями жизни – той, какая она есть, и той, какой она,

жизнь должна быть, с точки зрения героев романа.

Гете никогда не считал свои идеи окончательными, всегда готов был развить и

дополнить свои мысли. Ему было иногда свойственно смотреть на одни и те же

вещи с разных точек зрения и приходить к разным выводам. Его мысль была живой

подвижной, вечно развивающейся. Это же можно сказать и о романе: его истинное

действие – это движение мыслей, направленных к единой цели: как сделать жизнь

лучше и красивее, чем она есть.

Внешнее и внутреннее в романе не сводятся только к действию и его

содержанию, смысловой нагрузке. Внешнее здесь - схема произведения, его

канва. Внутреннее – душа каждого героя, не зря же Гете рассказывает обо всех

событиях сквозь призму чьего-то восприятия, будь то Вильгельм, Ленардо или

Герсилия. Сложнее со вставными новеллами. Они одновременно являются и

элементами формы, включающими элементы назидательности, и компонентами

содержания, несущими в себе кусочки жизни, коль скоро она является главным

героем романа.

Роман «Годы странствий...» не является романтическим в полном смысле слова,

скорее он нечто среднее между романтическим романом и философским романом.

4.«Фауст», часть вторая.

Вторая часть «Фауста». Пять больших действий, связанных между собой не

столько внешним единством сюжета, сколько внутренним единством драматической

идеи и волевого устремления героя. Трудно найти в западной литературе, да,

может быть, и в мировой, другое произведение, равное ему по богатству и

разнообразию художественных средств. В соответствии с частыми сменами

исторических декораций здесь то и дело меняется и стихотворный язык.

Немецкий книттельферс чередуется то с суровыми терцинами в стиле Данте, то с

античными триметрами или строфами и антистрофами трагедийных хоров, а то и

чопорным александрийским стихом, которым Гете не писал с тех пор, как

студентом оставил Лейпциг, или же с проникновенно-лирическими песнями, а над

всем этим торжественно звенит «серебряная латынь» средневековья, Latinitas

argentata. Вся история мировой научной, философской и поэтической мысли -

Троя и Миссолунги, Эврипид и Байрон, Фалес и Александр Гумбольдт - здесь

вихрем проносится по высоко взметнувшейся спирали фаустовского пути (он же

путь человечества, по мысли Гете).

Когда Гете задумывал «Фауста», он еще не представлял себе конкретно объем

произведения. Дорабатывая «Пра-Фауста», он убедился, что столь обширное

содержание невозможно вместить в рамки одной пьесы. Уже только одна история

духовного кризиса ученого и его любви к Маргарите превосходила размеры самой

большой стихотворной пьесы. Стало очевидно, что драму о Фаусте надо разделить

на две части. Точно не известно, когда созрело это намерение, но в плане,

созданном в конце 1790-х годов, уже намечено разделение на две части и четко

определена тема каждой из них.

В первой части действие вращается вокруг личных переживаний героя; во второй

нужно было показать Фауста в его отношениях с внешним миром. Так было в

народной книге о Фаусте, и это же советовал своему другу Шиллер: «Следует, по

моему мнению, ввести Фауста в активную жизнь, и что бы Вы ни выбрали из этой

массы, мне кажется, что в силу своей природы это потребует весьма большой

обстоятельности и широты» .(26 июня 1797 года).

То есть, все движется по тропинкам романтизма: конфликт порождается диссонансом

между внутренним миром героя и реальностью, что, в конце концов, и приводит

Фауста к физической гибели. Но не к гибели духовной.

Если первую часть Гете закончил по совету Шиллера, то к работе над второй

частью он приступил тоже под давлением извне.

В 1823 году Гете пригласил молодого начинающего литератора Иоганна Петера

Эккермана стать его литературным помощником в подготовке текстов для нового

собрания сочинений и других литературных делах. Постоянно общаясь с Гете,

Эккерман тщательно записывал беседы с ними и позднее издал их (1836 – 1848).

Это драгоценнейший источник сведений о писателе. Заслуга Эккермана и в том,

что именно он побудил Гете приняться за вторую часть «Фауста», которая после

отвлечений на «Годы странствий Вильгельма Майстера» и другие произведения

была закончена 22 июля 1831 года. Гете запечатал рукопись в конверт и завещал

опубликовать ее только после своей смерти.

Вторая часть написана в ином духе, чем первая. Вот что говорит по этому поводу

сам Гете: « ...почти вся первая часть субъективна. Она написана человеком,

более подвластным своим страстям, более скованным ими, и этот полумрак, надо

думать, как раз и пришелся людям по сердцу. Тогда как во второй части

субъективное почти полностью отсутствует, здесь открывается мир более высокий,

более обширный, светлый и бесстрастный, и тот. кто мало испытал и мало

пережил, не сумеет в этом разобраться»[9]

.(17 февраля 1831).Вторая часть была написана в новом духе, и это сыграло не

последнюю роль в дальнейшей судьбе произведения. Читатели ждали, что им опять

будет показан внутренний мир героя; но Гете не удовлетворил эту романтическую

потребность в бурных страстях, считая, что исчерпал их в первой части.

Но личным жизненным опытом сознательный человек не ограничивается. Живя хоть

отчасти интересами времени, люди обогащают свое понимание жизни. Гете и его

герой живут главными интересами эпохи. Фауст стал шире многограннее. В первой

части он ученый и влюбленный герой, во второй он соприкасается с жизнью

государства и общества, проблемами культуры и искусства, с природой и занят

борьбой за подчинение ее человеку. К слову, «Фауст» - имя говорящее. По-

немецки die Faust – «кулак», а по латыни faustus – «счастливый». В первой

части он был лишь разжатыми пальцами, не кулаком, и каждый палец сам по себе.

Во второй части Фауст как будто обрел себя, дело, занялся трудом. Мысль о

труде как о главном компоненте жизни человека проходит через многие

произведения Гете: и «Западно-восточный диван» («Каждодневно - трудное

служенье!»), и «Годы странствий...» - «Думать и делать, делать и

думать...», и «Фауст» – « В деянии начало бытия», или, в переводе Бориса

Пастернака « В начале было Дело».

Итак, во второй части Фауст соприкасается с жизнью во всей ее полноте. Отсюда

своеобразное, отчасти возвращающее нас к « ваймарскому классицизму», строение

второй части. Гете объяснял Эккерману, что, подобно «Елене», каждый акт второй

части будет представлять собой относительно законченное целое, « явится как бы

замкнутым мирком, не касающимся всего остального и лишь едва приметными узами

связанным с предыдущим и последующим, иными словами – целым. <...> При

такой композиции главное, чтобы отдельные массивы были значительны и ясны,

целое все равно ни с чем не соразмеришь, именно поэтому оно, как любая

неразрешенная задача, будет упорно привлекать к себе людей”

[10].(13 февраля 1831 года).

Как уже говорилось, вторая часть построена гораздо более четко и равномерно.

Вся она разделена на пять актов, согласно классическому канону. Внутри

каждого акта есть отдельные эпизоды, достаточно тесно связанные с общим

замыслом.

Фауст осознал как собственную ограниченность, так и ограниченность

возможностей отдельного человека, отдельной личности. Он уже не мыслит себя

ни богом, ни сверхчеловеком, а только человеком, и - как все люди, он

обречен лишь на посильное приближение к абсолютной конечной цели. Но эта

цель и в преходящих ее отражениях причастна абсолютному и все ближе подводит

человечество к конечному, вернее же, бесконечному – осуществлению всемирного

блага, к решению загадок и заветов истории.

Фауст стремится к власти, но не из эгоизма и\или корыстных побуждений, а для

того, чтобы вершить добрые дела и править справедливо, на общее благо.

Первоначально Гете хотел в начале второй части показать Фауста на

государственном поприще, в качестве деятельного министра. Однако,

разочаровавшись в том, что он сам сумел сделать, будучи министром герцога

Ваймарского, Гете отказывается от этой мысли. Фауст станет государственным

мужем, а вернее, феодальным властителем, лишь в конце второй части, получив

в награду от императора ту землю, которую сам же и отвоевал у моря и где он

сможет независимо, без чьей бы то ни было власти над собой осуществлять

нужные преобразования. Вместо Фауста при дворе императора появляется

Мефистофель, чье участие превращает все в зловещий фарс. Фауст тоже

появляется, но уже в другой роли.

Сцена заседания при дворе Императора – это обобщенная картина кризиса

феодального строя. «Образцом» Гете послужила Франция накануне Французской

революции. В Германии картина была в целом та же, только умноженная на

феодальную раздробленность.

К слову, надо заметить, что все события, вся обстановка как в первой, так и

во второй, особенно во второй части, подернуты дымкой ирреальности. Все

происходящее, все персонажи реальны и нереальны одновременно, словно сон. Во

второй части нет ни малейшего следа натурализма.

В трагедии есть еще одно существо, близкое Фаусту по духу, такое же

безудержное и страстное. Это вагнеровский Гомункул, с ясным умом, с тягой к

красоте и плодотворной деятельности. Можно предполагать, что Гете зашифровал

здесь образ романтика, живущего в собственном, искусственно созданном мире и

находящегося в постоянном конфликте с миром внешним. Гомункул, влекомый

любовью к прекрасной Галатее, погибает, разбившись о ее трон . До

определенной степени Фауст тоже Гомункул – его мир лишь наполовину реален,

идеалы прекрасны, но не жизненны, им нет места в мире, как и Фаусту, и

Гомункулу.

Вальпургиева ночь во второй части создана в известном смысле в параллель

Вальпургиевой ночи первой части. Там- сборище фантастических существ,

порождение мрачной северной фантазии. Во второй части Вальпургиева ночь - это

мифические образы светлой жизнерадостной фантазии юга. Эти два эпизода

противостоят друг другу как классическая и романтическая Вальпургиева ночь. Они

символизируют разные формы мифотворчества и отражает противоположность двух

художественных направлений, современных Гете – ваймарского классицизма и

романтизма. « Старая Вальпургиева ночь носит монархический характер" - говорил

Гете, - "ибо черт все время единолично властвует в ней, классической же придан

характер решительно республиканский; здесь все стоит в одном ряду и один значит

не больше другого, никто никому не подчиняется и никто ни о ком не печется»

[11] .(21 января 1831 года).

От Елены Прекрасной, воплощающей в себе идеал красоты, не только женской, но

и красоты вообще, и Матерей, начала всех начал, Фауст возвращается к

ужасающей действительности. Гете долго думал над тем,как показать этот

переход и в итоге показал его через междоусобную войну - что же может быть

ужасней? После этого Фауст находит себе дело - отвоевывает землю у моря и

становится единоличным правителем этой территории, пытаясь преобразовать все

так, как ему хочется.

Финал пьесы величествен, грандиозен и многосмысленн. Фауст умер; душа его

должна как будто достаться Мефистофелю, ведь тот на первый взгляд выиграл

спор! Но Фауст не отказался от вечного совершенствования человека и

человечества. Его оправдание также в неутомимой деятельности на благо

человечества. « В начале было дело» . Долог был путь исканий, прежде чем

наконец Фауст нашел ту форму «дела», которая была наиболее лостойной с точки

зрения высшей человечности. Также его оправдание в любви Гретхен.

Спасен высокий дух от зла

Произволеньем божьим:

Чья жизнь в стремленьях вся прошла,

Того спасти мы можем.

А за кого любви самой

Ходатайство не стынет,

Тот будет ангелов семьей

Радушно в небе принят[12].

Мефистофель - воплощение зла, образ отрицательный, отрицание – его стихия.

Фауст – человек, но не каждый человек. Он - воплощение того, что в идеале

составляет сущность человека вообще, но человека в высшем понимании, при всем

том, что он также и «этот», данный человек.

Мефистофель и Фауст -единый образ, они друг от друга неотделимы, как добро и

зло, как две стороны одного камня, как внутренне и внешнее. До некоторой

степени верно и то, что каждый из них – внутренняя часть другого, как свет и

тень.

В определенном смысле завершение трагедии романтично, так как развязка

конфликта соответствует всем романтическим канонам – Фауст умер физически, в

результате неразрешимых противоречий между внутренним миром героя и

действительностью. Но Фауст не погиб духовно – его душа спасена им самим и

его возлюбленной; его душа соединяется с душой Гретхен и это также

символично.

Божественное для Гете – все благое в человеке и природе. Именем божественных

сил спасен Фауст, как некогда ими была спасена душа Гретхен. Но высшее в

жизни – и это провозглашает небесный мистический хор - не божественное – не

зря Гете отвел богу и небесам столь небольшую роль – а «вечно женственное» -

начало чисто человеческое.

Все быстротечное –

Символ, сравненье.

Цель бесконечная

Здесь в достиженье.

Здесь заповеданность

Истины всей.

Вечная женственность

Тянет нас к ней[13].

Связь второй части "Фауста" с романтизмом состоит в вечном совершенствовании

героя, в вечном стремлении к Идеалу; а также в том, что Фауст живет в

собственном, придуманном мире со своими реалиями и ценностями.

5.Поздняя лирика Гете.

Все, что мы знаем из лирики предыдущих эпох, включая сонеты таких гигантов,

как Шекспир и Данте, по большей части «повествует» (трезво, или, напротив,

риторически приподнято) о душевном состоянии поэта - в канонических формах,

созданных веками и поколениями. Я уже не говорю о большинстве английских и

французских современников Гете, редко и с большим запозданием выходивших за

пределы рассудочной культуры слова восемнадцатого века. То, что отличает

лирику Гете от его великих и малых предшественников - это повышенная

отзывчивость на мгновенные, неуловимо-мимолетные настроения; стремление -

словом и ритмом отображать живое биение собственного сердца, сраженного

необоримой прелестью видимого мира, или же охваченного любовью, гневом,

презрением – безразлично; но, сверх и прежде всего, способность мыслить и

ощущать мир как неустанное движение и как движение же воссоздавать его.

Этот новый строй поэтического мышления, и, соответственно, новый лад культуры

слова не мог бы осуществить поэт, не будь он не только «живописцем в

литературе», по собственному выражению Гете, но и «музыкантом в литературе»,

не умей он вовлекать в гениальную круговерть поэтического творчества то, что

было названо «экспрессивно-музыкальной стихией», добытой слухом, но не

зрением.

Конечно, « музыка в поэзии», «музыкальность поэзии» отнюдь не совпадает с

музыкой в обычном ее понимании, равно как «живопись в литературе» никак не

живопись как таковая - это только необходимые метафоры большого

познавательного значения. Но Гете, так явственно ощущавший соприсутствие

«музыкального» начала в иных своих стихотворениях, не раз говорил, что они

могут быть поняты читателем, только если тот будет напевать их, хотя бы и про

себя. С этим высказыванием поэта можно, конечно, и не соглашаться. Но

верно то, что Гете нередко сочинял стихи в расчете на то, что к ним напишут

музыку.

Слух был для Гете чуть ли не столь же нужным органом восприятия (наряду со

зрением) - и притом не только в поэзии, но и в прозе.

Будучи врагом назидательности, Гете в последние годы несколько отступил от

этого принципа в стихотворных изречениях. Однако от дидактической поэзии его

изречения отличаются шутливым тоном, в котором чувствуется влияние народных

юмористических произведений. Вместе с тем сатирические мотивы изречений

продолжают линию, начатую «Ксениями». Впрочем, «Ксении» получили

непосредственное продолжение в цикле «Кротких ксений», названных так потому,

что они были направлены не столько против отдельных противников, сколько

против некоторых отрицательных явлений жизни вообще.

Отличного мнения

Все мы

О боге:

Он ни у кого не стоит на дороге.

Или:

Ипохондрик не излечится

Пока

Жизнь не даст ему

Хорошего пинка.

___________________

Познай себя...

Какая польза в том?

Познаю,

А куда бежать потом?

___________________

Чтобы познать других, -

Два средства есть:

Одно - насмешка,

А другое – лесть[14].

Из «Кротких ксений»:

Здесь худший из поэтов погребен:

Того гляди, опять воскреснет он!

Все эти изречения, и многие другие проникнуты искрометным добродушно-

ироничным, но порой и жалящим юмором. Помимо этого меду строк можно прочесть

невидимую на первый взгляд горечь по поводу окружающего несовершенства.

Удивительна гетевская лирика последних лет. Кроме великолепнейших поэтических

жемчужин «Западно-восточного дивана», в 1823-1829 годах появляются чудесные

образцы гетевского лиризма, уже не окрашенного восточными мотивами. Такова,

например, «Мариенбадская элегия» (1824), занимающая совсем особое место в

творчестве великого писателя, удивительный отклик семидесятипятилетнего

старца на свою любовь к семнадцатилетней Ульрике фон Левецов, на которой Гете

даже хотел жениться, но, вопреки радужным надеждам, все закончилось разрывом,

пережитом Гете весьма трагически. Стройные стансы этой элегии дышат

неподдельной страстью. Они поистине написаны человеком, стоящим над бездной,

где «жизнь и смерть в борении жестоком»!

Ты видишь – там, в голубизне бездонной,

Всех ангелов прекрасней и нежней,

Из воздуха и света сотворенный,

Сияет образ, дивно сходный с ней.

Такою в танце, в шумном блеске бала,

Красавица очам твоим предстала.

Элегия насыщена тем, что вкладывали в свои произведения романтики –

чувствами, внутренним миром человека.

В последнее десятилетие своей жизни Гете создал несколько замечательных

образцов философской лирики. Таковы «Первоглаголы. Учение орфиков»,

стихотворения "Все и ничто», «Одно и все» и «Завет». О двух последних

несколько подробнее.

Первое из них повторяет давний мотив «Ганимеда» – стремление отдельного

существа слиться с природой, с вселенной. Но мотив значительно осложнен: «душа

вселенной» («связующая всю природу в единый... организм», пронзая все существо

человека, дает ему («частице всеобщего») возможность дознаться, каков «план»

космического поступательного пространства, иными словами: какова разумная

цель исторического бытия человечества. Чем более деятельность человека

соответствует творческому замыслу «мирового духа», тем в большей степени он

бессмертен. Предвосхищая конечную цель творения, он не только пассивно

сливается с вселенной, но и продолжает активно жить в ней, участвуя и после

смерти в осуществлении «плана» мироздания, в качестве «великой энтелехии»

(неделимой сущности). Напоминает фаустовские мотивы, не так ли? Только в свете

данного рассуждения получает должное значение и заключительное двустишие:

И все к небытию стремится,

Чтоб бытию причастным быть.

Когда Гете узнал о том, что эти строки начертаны золотыми буквами на стене

зала заседаний Берлинского общества друзей естествознания, он счел

необходимым откликнуться на «эту глупость» стихотворением «Завет». Оно

построено как бы на обратном тезисе: «Кто жил, в ничто не обратится!». Но,

по существу, это стихотворение лишь поясняет ход мысли в «Одно и все».

Неизменность вечных законов вселенной является залогом того, что человечество

буде все более приближаться к их познанию. Строки:

Воздай хваленья, земнородный,

Тому, кто звездам кругоходный

Торжественно наметил путь...[15] –

относятся к Копернику, проникшему в важнейший закон мироздания, а не к богу.

Подобно тому, как планеты вращаются вокруг солнц, светилом «второго бытия»,

вокруг которого вращаются нравственные усилия человечества, является

«взыскательная совесть», нравственный долг, следуя которому, человечество

приближается к искомому гармоническому порядку. Только не забывая об этих

двух открывшихся человеку истинах ( познавательного и нравственного порядка)

можно довериться чувствам как орудию познания, познавать внешний мир через

мир внутренний, общество через его отдельного члена и человечество через

одного человека; лишь при таком условии обманы сменяются победой. Все, что

человек делает не в соответствии с этими двумя истинами - неплодотворно (

отсюда – «Лишь плодотворное цени!») и наоборот, там, где человек

руководствуется ими,

В ничто прошедшее не канет,

Грядущее досрочно манит,

И вечностью заполнен миг.

Продолжая следовать философии Спинозы, Гете отождествляет понятие божества с

природой, бог как личность для него не существует. Природа есть сама по себе

животворящая сила, которую человек, составляющий часть ее, должен стремиться

постичь. Эти положения развиваются в цикле "Бог и мир".

Пусть пока лишь немногие прозревают цель мироздания, но они доверяют свое

знание идущим за ними,

А лучшей доли смертным нет!

6. Заключение.

В позднем творчестве Гете ясно прослеживаются две тенденции. С одной стороны,

Гете еще не вполне отошел от им же самим вместе с Шиллером созданного

«ваймарского классицизма». Это вытекает, например, из композиции второй

части «Фауста». С другой стороны, писатель не мог не испытывать влияния

широко распространившегося романтизма. Скорее всего, следует говорить о

синтезе этих двух направлений в его позднем творчестве.

Сие, правда, весьма своеобразно, отразилось и в его поздней лирике, и в

«Западно-восточном диване», и в «Годах странствий...» ,и во второй части «

Фауста». Сохранилось следующее, вполне в романтическом духе, высказывание

Гете:«В «Фаусте» я черпал из своего внутреннего мира, удача сопутствовала мне,

так как все это было еще достаточно близко»

[16]. Не правда ли, очень напоминает один из принципов романтизма -

построение собственной реальности внутри себя, так сказать, на базе своего

внутреннего же мира. Как уже было отмечено, в романтических произведениях

главный герой обычно гибнет, не умея преодолеть противоречия между своим

внутренним миром и реальностью. Фауст гибнет тоже, но его противоречие в конце

концов оказывается разрешенным! Его гибель, собственно, ставит логическую точку

в произведении, гибель физическая, но не духовная. Он достиг своего

«высшего мига», высшей точки своего жизненного пути. Дальше мог быть только

спуск вниз.

«Западно-восточный диван» - одна из вершин творчества Гете, одна из самых

больших высот его лирики. Как уже говорилось в главе, посвященной ЗВД, здесь

можно найти романтические черты, например, столь любимое романтиками

использование восточных мотивов в поэзии. Однако, Гете не просто использует

восточную орнаментику для обрамления западного содержания, но органически

объединяет Восток и Запад (во всех смыслах) в лирике ЗВД. К другим

романтическим чертам ЗВД можно причислить многочисленные любовные мотивы,

правда, в соответствии с восточной традицией, служащие лишь маской для

выражения более серьезных мыслей; и кроме того, Гете, как и в «Фаусте»,

«черпает из своего внутреннего мира».

В «Годах странствий...» романтические черты не столько внешние, сколько

внутренние. Вильгельм и его товарищи ищут разрешения противоречий хотя и

внешних, но корень имеющих внутри, в самой природе людей. В романе

отражаются итоги поиска, то, к чему пришел каждый из них в конце концов.

Вообще, по зрелом размышлении, роман начинает представляться в виде некой

схемы, некого идеала, представления о том, как должен жить человек, как

должны жить люди и как вообще все должно бы быть. Некая утопия. Отзвуки

мыслей Жан-Жака Руссо, Фурье, Прудона и первые сигналы будущих

социалистических и коммунистических теорий. Описанное в романе не есть

реальность. Это внутренний мир самого Гете.

Гете отдал дань романтизму. Да для чего же, собственно, и творить человеку,

как не для выражения своих чувств, своего внутреннего мира, своего «я» и

пытаться таким образом хоть чуть-чуть исправить мир внешний с помощью

искусства. Однако Гете никогда не придавал искусству того исключительного

значения, какое приписали ему романтики. Об этом Гете сказал еще устами Геца

фон Берлихингена: «Писание – трудолюбивая праздность». И еще о гениальности,

которая в понимании Гете есть высшая степень всякой продуктивной

деятельности: «Да, да, дорогой мой, не только тот гениален, кто пишет стихи и

драмы. Существует и продуктивность деятельности, и во многих случаях она

стоит превыше всего». То есть, гениален тот, кто работает, неважно, в какой

сфере, и своим трудом приносит реальную пользу –

А лучшей доли смертным нет!

Осталось только напомнить, что лирическим и романтическим героем в

рассматриваемых произведениях Гете является не конкретный человек, а мир,

природа, жизнь во всех проявлениях и перипетиях. В свете этого проблема

романтизма несколько видоизменяется: описываются и прослеживаются не личные

переживания одного человека, а целая жизнь группы людей или хотя бы

продолжительный ее кусок. Проблема, ранее бывшая сугубо личной приобретает

общественный характер. И если раньше в свете данной проблемы мир

рассматривался сквозь призму субъективных чувств и впечатлений, то Гете

попытался быть объективным.

Близость Гете к романтикам в его ориентализме, в устремлении на Восток;

однако здесь же и расхождение - никто из романтиков, за исключением Байрона,

не воспринимал Восток и Запад как единое целое. Так же, как и романтики, Гете

провозглашал общечеловеческую ценность искусства, однако, как упомянуто

выше, он никогда не ставил искусство выше практической деятельности.Особенно

ясно это отражается в романе "Годы странствий.".

Никто из романтиков не соединял в одно реальную и воображаемую

действительность, идеальную сущность в жизни.

Гете везде сохраняет дистанцию между героем и автором, тогда как романтики,

как правило, этого не делали. Гете судит своих героев - и Вильгельма, и

Фауста, - в противоположность романтикам.

Гете близок романтикам в "Фаусте", его герой считает себя сверхчеловеком,

мечтает изменить мир; но после столкновения с реальностью Фауст не становится

пессимистом, поняв, что в общем ничего изменить нельзя, герой перерождается, он

стремится изменить хотя бы что-то в частном. Фауст гибнет, но лишь

физически, и в этом расхождение. В "Годах странствий." героем становится

сама жизнь, что внове для романтиков, и личные переживания отходят на второй

план.

Природа у романтиков обычно отображает внутреннее состоние героя, поэтому им

по душе бури, ураганы, катаклизмы. У Гете природа служит лишь фоном,

декорацией для действий, мыслей. Обычно картины природы у позднего Гете

спокойны и даже величавы.

7. Список использованной литературы.

1. Goethe Johann Wolfgang. Faust. Urfaust. Faust I und II. Paralipomena;

Goethe uber Faust - Berlin, Weimar; Aufbau- Verlag, 1977.

2. Goethe J.W. Faust. T.2. - Leipzig: Verlag Philipp Reclam jun,1986.

3. Goethe Johann Wolfgang. Gedichte – Berlin, Weimar: Aufbau-Verlag,1986

4. Johann Wolfgang Goethe. West-ostlicher Divan. Unter Mitwirkung von

Hans Heinrich Schaeder, herausgeben und erlautert von Ernst Beuter.

5. Gesprache mit Goethe in den letzten Jahren seines Lebens. Von Johann

Peter Eckermann. – Berlin, 1974.

6. Иоганн Вольфганг Гете. Годы странствий Вильгельма Майстера, или

Отрекающиеся.// Иоганн Вольфганг Гете. Собрание сочинений, т.8 – Москва,

«Художественная литература», 1979.

7. Иоганн Вольфганг Гете. Западно-восточный диван. - Москва, "Наука", 1988.

8. Иоганн Вольфганг Гете.Избранные произведения. Фауст. Перевод Н.

Холодковского. - Лениград,"Academia",1936.

9. Иоганн Вольфганг Гете. Фауст. Перевод Б. Пастернака - Москва,1977.

10. Иоганн Вольфганг Гете.Из моей жизни. Поэзия и правда. -

Москва, 1969.

11. Иоганн Вольфганг Гете.Об искусстве и литературе. -

Собрание сочинений в 10 т. Т.10

12. Konrad Burdach. Zur Entstehungsgeschichte des West-

ostlichen Divans – Berlin, 1955.

13. Studien zum WoD/Hrsg.von E. Lohner, Darmstadt, 1971.

14. Friedrich Theodor. Goethes Faust erlautert./Neu

durgesehenund mit einer Bibliographie von Siegfried Scheibe. - Leipzig,

1963.

15. И.С. Брагинский. Западно-восточный синтез в Диване Гете и

классическая поэзия. - Москва, 1963.

16. И-П. Эккерман. Разговоры с Гете. Перевод Н. Ман –

Москва,1981.

17. Романтизм и реализм в немецкой литературе 18 –19

вв./Сборник статей. – Куйбышев, 1984

18. Жирмунский В.М. Творческая история «Фауста» - в кн.:

Жирмунский В.М. Очерки по истории немецкой классической литературы. –

Ленинград, 1972.

19. Аникст А.А. Гете и Фауст. От замысла к свершению.

–Москва, «Книга», 1983.

20. Кессель Л.М. Гете и «Западно –восточный Диван». – Москва,

«Наука» , 1973.

21. Шагинян М.Л. Гете. - Лениград, 1950.

[1] Гегель. Сочинения. Т.XII – Москва,1938,с.85.

.

[2] Иоганн Вольфганг Гете. Западно-восточный диван. Стр.26 - , Москва, 1988.

[3] Бейт - на Востоке двустишие с необязательной рифмовкой.

[4] И.С. Брагинский. Западно-восточный

синтез в «Диване» Гете. /Гете И. В. Западно-восточный диван –М; 1988

[5] И.С. Брагинский. Западно-восточный

синтез в «Диване» Гете. – В кн: Гете И. В. Западно-восточный диван – Москва,

1988

[6] Гете. Западно-восточный диван. Статьи и

примечания к лучшему уразумению «ЗВД», с.244 – Москва, «Наука», 1988

[7] Гете И.В. Годы странствий Вильгельма

Майстера, или Отрекающиеся. /Гете.Собрание соч. в 10т. Т.8. Стр. 30-31. -

Москва, 1979.

[8] Гете И. В. Фауст. Часть первая.

Стр.47./ Перевод Б. Пастернака. - Москва, 1977.

[9] И-П. Эккерман. Разговоры с Гете. - Москва, 1981.

[10] И-П. Эккерман. Разговоры с Гете. - Москва, 1981.

[11] И-П. Эккерман. Разговоры с Гете. - Москва, 1981

[12] Гете И.В. Фауст. Часть вторая. Стр.473-474. - Москва,1977.

[13]Гете И.В. Фауст. Часть вторая. Стр.479. - Москва,1977

[14] Гете И.В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.1 Стр. 427-430. - Москва, 1979.

[15] Гете И.В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.1 Стр.465. - Москва, 1979

[16] Аникст А.А. Гете и Фауст. - Москва, "Книга", 1983.

Страницы: 1, 2