Диплом: Утопия и антиутопия в научной фантастике

В своих произведениях писатели создают образ утопического государства. Для

этой цели им служит приключенческий сюжет, чаще представляющий собой тайны,

чудеса, научную фантастику, которые дают возможность осуществить необычное

путешествие или перенестись в другой мир.

III ГЛАВА

"Машина времени", "Война миров").

В поздних произведениях Ж. Верна заметно нарастает политическая и социальная

острота, и наряду с его научно-фантастическими и географическими романами

появляются в значительном числе произведения на социальные и историко-

социальные темы. При этом элементы социальной сатиры становятся весьма

заметной стороной произведений Ж. Верна ("Вверх дном", "Плавучий остров").

Творчество Г. Уэллса также отмечено чертами опасения за будущее

человечества ("Машина времени", "Война миров"). Большинство поздних романов

Ж. Верна ("Удивительные приключения экспедиции Барсака", "Властелин мира",

"Пятьсот миллионов бегумы") посвящено проблеме прогресса науки и регресса

морали. Но есть несколько романов, которые ставят иную проблему: принесет ли

пользу мечта человечества о преобразовании природы, и действительно ли

вследствие этого преобразования будут улучшены условия существования людей.

Эта проблема ярко выражена в романе "Вверх дном"

[89]. Завязкой романа является "безобидный" замысел героев: замена старой

оси, на которой вертится Земля испокон веков, на новую ось.

Ничего страшного не произойдет, - утверждают изобретатели, - только добавится 1°

47 ' и ось нашей Земли будет похожа на ось Юпитера. Если осуществится замысел,

то "дни и ночи были бы равны точно двенадцати часам на любой точке земного

шара. Пришлось бы постоянно жить при равноденствии, которое случается 21

марта и 21 сентября ...", кроме того, произошла бы "отмена времен года", т.к.

"только благодаря наклону оси к плоскости орбиты происходят ежегодные

изменения, известные под названием "весна", "лето", "осень", "зима"

[90].

Идея Дж. Т. Мастона изменить земную ось направлена на благо человечества:

каждый в зависимости от здоровья выбрал бы себе постоянный климат, никто на

Земле не опасался бы неприятных колебаний температуры.

Итак, в основе сюжета лежит эксперимент изобретателей (Барбикен и К°) ,

которые решили изменить порядок вещей, установившийся с тех пор, как наша

планета начала кружить по своей орбите.

Ж. Верн подробно рассказывает о сути эксперимента, обосновывая его

вероятность научными расчетами. Чтобы Земля перешла на иную орбиту, нужен

толчок. Дж. Т. Мастон, Барбикен и капитан Николь используют гигантское

орудие, заряженное ядром, весом в сто восемьдесят тысяч килограммов.

Благодаря отдаче орудия, возникнет новая ось.

В ходе развития сюжета автор развенчивает замысел своих предприимчивых

героев "выпрямить" земную ось, как замысел сумасбродный и нелепый. Делает это

Ж. Верн при помощи героя-антагониста Альсида Пьердэ, инженера, эрудита,

который, рассуждая "о различных сторонах этой проблемы", рисует жуткие

бедствия. Последствия этого изобретения были бы устрашающими. Для

изображения того, что могло бы произойти, писатель использует прием

контраста. Огромные пространства будут затоплены, другие, наоборот,

превратятся в горы. Население этих территорий либо утонет, либо задохнется в

разряженном воздухе. А сколько еще катастроф произойдет на поверхности

земного шара! "Страшные потрясения, города в развалинах, обвалившиеся горы,

миллионы погибших, воды, покинувшие свое ложе и несущие с собой ужасные

бедствия!" [91]

Вмешательство человека в ход природных явлений, в устройство окружающего мира

оборачивается бедой для него самого. Ж. Верн как ученый подходит к решению

проблемы взаимоотношений человека и природы: человек, благодаря науке, может

влиять на нее, но результаты его деятельности должны быть подконтрольны,

природу надо защищать от человека.

Ж. Верн вправе был сказать, что его роман покоится на самой серьезной

основе. И действительно, нигде не отклоняясь от обычных представлений о

солнечной системе, писатель исходит из научно обоснованного предположения:

имея рычаг и точку опоры, можно изменить земную ось.

События развиваются стремительно, выстрел должен произойти в день осеннего

равноденствия, только тогда толчок, сообщенный Земле, окажет свое

максимальное действие. Но на пути к осуществлению эксперимента герои

встречают множество препятствий: члены Комиссии по расследованию запретили этот

выстрел, а газеты всех стран мира призвали население к бдительности, "жителям

Европы, Африки, Азии, Америки, Австралии и Океании необходимо следить за

всеми работами по отливке и производству снарядов и пороха, которые могут быть

предприняты в их местностях ..." [92]

В таких условиях, конечно, тяжело остаться незамеченными. Кроме того, одного из

героев - Дж. Т. Мастона - поймали и посадили в балтиморскую тюрьму. Перемену

оси должны будут произвести Барбикен и капитан Николь. Кульминационным

моментом в романе является выстрел из пушки в полночь с 22 на 23 сентября у

Килиманджаро. "Все столицы Старого и Нового Света, большие города и даже самые

скромные селения с ужасом ожидали этого момента ..."

[93] Но тут же наступает и развязка: в ходе вычислений Дж. Т. Мастон

"потерял вереницу нулей", поэтому перехода на новую ось не происходит.

Данное изобретение и будущее "благоденствие" вызывает не восхищение, а ужас,

в романе используется фантастика, без фантастических идей, изобретений,

экспериментов невозможно было бы показать дальнейшую судьбу планеты, то,

что с ней может произойти, если корыстные цели одержат победу над

нравственными принципами. Сам роман звучит как предостережение ученым

остерегаться бездумных проектов, которые могут стать угрозой существованию

людей. Писатель своеобразно изображает будущее. Его антиутопический вариант

развития Земли не наступает. Последствий эксперимента нет, т.к. сам опыт не

удался.

Сюжет опирается на приключенческую схему: в романе есть путешествия, тайны,

которые раскрываются только в финале, столкновения с неизвестным,

таинственным. Кроме того, включается научно-познавательный материал:

сведения по географии Арктики и по истории полярных исследований - от XVII

века до конца XIX.

Таким образом, роман представляет собой соединение жанров приключенческого

романа, антиутопии и научного материала.

Проблема человека и цивилизации является центральной в романах Г. Уэллса. В

своих романах писатель раскрывает несоответствие между быстрыми темпами

развития науки и техники и низким уровнем сознания человека; как не велики

масштабы романов Г. Уэллса, все вопросы решаются для него, в конечном счете,

через человека. Человек был для Г. Уэллса не только средоточием

биологических сил, но и социальных, он существует прежде всего как часть

человечества.

В то время, когда создавались разные варианты "Машины времени"

[94], шел неутихающий спор о том, прекратилась ли эволюция человека. Т.

Хаксли считал, что прекратилась, и Г. Уэллс даже написал две статьи,

поддерживающих точку зрения учителя. Но одновременно у него появилась и другая

мысль: эволюция человека не прекратилась. Просто она определяется сейчас не

природными, а социальными факторами. В "Машине времени" эта мысль оказалась

доведена до логического предела.

В этом произведении, написанном в форме своеобразной мрачной антиутопии, Г.

Уэллс впервые делает попытку, отталкиваясь от противоречий современного ему

общества, нарисовать облик грядущего. В основе сюжета лежит традиционный

прием приключенческой литературы - путешествие, но путешествие это

осуществляется не в пространстве, а во времени, при помощи фантастической

машины. Г. Уэллс не стремится научно и технически обосновать возможность

существования такой машины, а также сам механизм перемещения во времени. Для

него - это условный прием моделирования гипотетической ситуации.

С помощью фантастической машины для передвижения во времени герой Г.

Уэллса совершает перелет из Современной Англии в далекий мир будущего. И вот

перед Путешественником развертывается картина заката цивилизации. Картина

будущего нарисована в духе жанра антиутопии: будущий мир внушает не

восхищение, а ужас. Г. Уэллс в романе пытается трезво и рационально

оценить последствия научного прогресса, для этой цели служит фантастика.

Благодаря ей Г. Уэллс создает картину далекого будущего, в котором

человечество живет, разделившись, либо в "нижнем мире", либо в

"верхнем". Гротескно-фантастичны образы людей "нижнего мира": белесые

согнутые фигуры морлоков, их хищные повадки и горящие в темноте красным

светом глаза. В романе понятие "индустриальный ад" приобретает буквальное

значение. Метафора олицетворяется, превращается в образ. Эра расцвета

науки и техники, блестящих достижений человеческой мысли давно миновала.

От нее сохранились еще великолепные дворцы, пышные сады и парки. Но все эти

прекрасные памятники прошлого отмечены печатью разрушения. Слой пыли лежит на

великолепных бархатных занавесках, трещины покрывают статую гигантского

Белого Сфинкса. Человечество 802701 года уже больше не способно к

созиданию. Оно разделилось на два противоположных и враждебных вида. Один из

них - изящные хрупкие "элои" - "прекрасные ничтожества", способные только

резвиться и играть, - живут на поверхности земли, а в ее мрачных недрах

скрываются страшные обезьяноподобные "морлоки", уже полностью утратившие

следы своего человеческого происхождения. Это состояние будущего

человечества - результат развития современных общественных противоречий.

Жестокая классовая борьба довела до полного вырождения людей. Проявления

социального неравенства в обществе будущего приняли грубо зоологическую

форму: морлоки по инерции еще продолжают заботиться об элоях, но эти

последние оплачивают свой "комфорт" страшной ценой: морлоки пожирают их.

Человечество как биологическое целое просто перестало существовать.

Социальные факторы заставили процесс эволюции разветвиться. Человечество

заместили элои и морлоки. Человек за восемьсот с лишним тысяч лет исчез с

лица земли. Такого биологического вида более не существует.

По Г. Уэллсу противоречивый характер современных общественных отношений не

только может привести человечество к вырождению, но и стать причиной

прекращения жизни на земле. Эту зловещую перспективу писатель намечает в

финальных сценах своего романа. Но сюжет на этом не завершается: из царства

морлоков Путешественник летит в еще более отдаленное будущее и, преодолев

тысячелетия, попадает в пустынный, мрачный, обезлюдевший мир. "... на земле

уже почти нет жизни ... Все, что от нее осталось, - это гигантские пауки,

ползающие по желтым песчаным отмелям, под красными лучами огромного,

мрачного, ужасающего солнца..." [95]

Такова картина далекого будущего, нарисованная Г. Уэллсом в его первом романе.

И где-то в самом отдаленном ее углу, в стороне от основной сюжетной линии

романа, уже начинает звучать трагический мотив беспомощности науки.

Великолепная машина времени, опутанная травой, заблудившаяся в диком,

страшном, неведомом мире, бессильна проложить людям путь к счастью и

разумному будущему ...

"Война миров" [96] дает еще один вариант

нежелательного будущего. До Г. Уэллса фантастика была накрепко связана с

путешествием или басенной аллегорией. В "Машине времени" Г. Уэллс заново обжил

фантастику путешествий, перевернув все привычные понятия, связанные с этим

жанром. В романе "Остров доктора Моро" он по-новому использовал

робинзонаду и животную аллегорию. "Война миров" не находит себе параллелей во

всей истории фантастических романов, и подготовлена она не столько

произведениями других писателей, сколько предшествующим творчеством самого

Г. Уэллса. На место нашествия марсиан можно поставить такие реальные

понятия, как разрушительные войны, социальные катаклизмы, научные открытия,

таящие в себе угрозу для человечества.

Сюжет романа необычен: в один погожий день на Хорсельской пустоши, недалеко

от Уокинга, упал первый цилиндр с Марса, и никто не увидел в этом опасности.

Но делегация, направлявшаяся к цилиндру, была уничтожена тепловым лучом. А

потом прибыли и другие цилиндры. Пятьдесят марсиан явились покорить

человечество.

Таким образом, сюжет строится на противостоянии землян марсианам. Но

организованное сопротивление продолжалось всего несколько дней. Потом исчезли

государство, общество, цивилизация. Остались лишь обезумевшие орды, мечтавшие о

спасении любой ценой. Человек был развенчан. Он считал себя царем природы, но

оказался жалким животным под пятой марсиан. "Люди годны лишь на то, чтобы

стать пищей для марсиан. У них нет мужества, нет гордости, они не умеют сильно

желать", [97] - заявляет Г.

Уэллс устами одного из героев, солдата-артиллериста. "Для таких людей

марсиане будут сущими благодетелями. Чистые, просторные клетки, питательный

корм, порядок и уход, полное спокойствие. Пробегав на пустой желудок с

недельку по полям и лугам, они сами придут и будут проситься. Даже будут рады.

Они будут удивляться, как это раньше жили без марсиан..."

[98]

И артиллерист, рисующий эту картину, продолжает к изумлению и ужасу своего

слушателя, от имени которого ведется повествование: "Быть может, марсиане

воспитают из некоторых людей своих любимчиков, обучат их разным фокусам, кто

знает? Быть может, им вдруг станет жалко какого-нибудь мальчика, который

вырос у них на глазах и которого надо зарезать. Некоторых они, быть может,

обучат охотиться за нами..." [99] С

одним из этих жалких людишек герою "Войны миров" приходиться столкнуться очень

близко. Это викарий, с которым рассказчик проводит несколько дней в доме, на

самом краю воронки, вырытой одним из марсианских снарядов. У этого

проповедника слова божьего нет ни капли мужества, достоинства,

сообразительности. Побуждения, которые руководят им, элементарны - чувства

страха, голода, любопытства. От того, какой из инстинктов возобладал в данную

минуту, и зависит все его поведение.

Исход из Лондона особенно страшен: в момент смертельной опасности,

нависшей над человечеством, люди не стали лучше - напротив, в них выявилось

все дурное. Г. Уэллс в романе, рассуждая о современной цивилизации, задается

вопросом: разве те люди, которые возмущаются жестокостью марсиан, не

уничтожали представителей отсталых народов? Такова нравственность на данном

этапе истории человечества. О том, велика ли надежда на "прогресс

нравственности в связи с дальнейшим прогрессом цивилизации", легче всего

судить по нравственным принципам марсиан.

Материальный прогресс достиг у марсиан огромных успехов. Но все это

завоевания холодного, эгоистичного разума, для которого существует одно

лишь понятие - целесообразность. Нравственных представлений у марсиан

попросту нет. Они лишены страстей. Единственная эмоция, которую они

способны испытывать, - это удовольствие при поглощении пищи. Марсиане

однополы и размножаются почкованием. Весь организм марсианина приспособлен

исключительно для круглосуточного функционирования невероятных размеров

мозга.

На материале "Войны миров" можно ясно увидеть то мастерство, с которым Г.

Уэллс превращает научную гипотезу в средство раскрытия большой социальной

проблемы. Не только фантазия художника, но и эрудиция ученого помогли Г.

Уэллсу создать гротескные образы страшных обитателей соседней планеты. Их

уродливый облик фантасмагоричен.

Для Г. Уэллса, как бы критически он не смотрел на своих современников, не

встает вопрос, кого предпочесть: земного человека или марсианина? Земля

должна остаться за человеком - существом, одаренным разумом и страстями,

прекрасным телом и человеческим духом.

Итак, Г. Уэллс вновь и вновь предостерегает: то, что в его время кажется

нереальным, через несколько лет может стать главным. Под нашествием марсиан

подразумевается не только это событие, но и разрушительные войны, научные

открытия, которые приведут к гибели человечество. О романе "Война миров"

можно говорить как о романе-антиутопии.

Таким образом, своеобразие научно-фантастических романов Ж. Верна

(1889 - 1895) и Г. Уэллса (1895 -1898) связано с постановкой одной

проблемы: взаимоотношения человека и природы, человека и цивилизации. Она

обусловила и черты сходства в сюжетно-композиционной организации этих

произведений. Основа сюжета - приключенческая с обязательными элементами:

путешествие, тайна, борьба с антагонистами или природой. В организации

сюжета обязательным является научная фантастика: она помогает создать

гипотетическую ситуацию, перенестись из одного мира в другой. Научная

фантастика может иметь предметное воплощение (машина времени) или

представлять собой научную гипотезу (смещение земной оси), или служить

созданию гротескных образов людей. Функции ее - служить проверке утопических

идей, иначе - созданию антиутопий.

§ 2 Образ ученого и социальная функция науки в фантастике Ж. Верна и Г.

"Остров доктора Моро").

Если до Ж. Верна в литературе минувших веков герой-ученый был скрыт

"таинственным театральным полумраком, прошедших через восприятие романтика

народных сказаний о чернокнижниках и чародеях, о творцах "перпетуум-мобиле" и

открывателях философского камня" [100]

, то у Ж. Верна образ ученого был "бытовым". В его романах можно выделить два

типа ученых: ученые-чудаки, которые неосознанно могут творить и добро и зло,

они являются фанатиками отвлеченной идеи, осуществление которой может привести

и к катастрофическим последствиям; ученые-новаторы, борцы за свободу. Это

отнюдь не рассеянные люди, они знают, чего добиваются и за что борются.

К героям-чудакам относится Паганель ("Дети капитана Гранта") "весьма

симпатичный ученый", который путем постепенного осмысления целого ряда явлений

отыщет решение стоящей перед ним задачи. Паганель, столько же упорный,

сколько и рассеянный, представляет собой образ ученого, который "сбившись с

истинного пути в результате неправильного толкования какого-то одного

факта, несправедливо считается себя ослом, настолько очевидным кажется ему

открытие после того, как оно уже сделано"

[101]. К этому же типу относится ученый Камарэ ("Удивительные

приключения экспедиции Барсака"), который захвачен своими мечтами и не знает,

каким целям служат его изобретения. На примере этого ученого писатель

показывает, что добро и зло в равной мере воздействуют на душу человека, а это

может оказаться причиной того, что наука станет служить худшему из зол.

"Удивительные приключения экспедиции Барсака"

[102] были бы самым обыкновенным детективным романом, с похищениями,

путешествиями, приключениями, тайнами, если бы не антиутопический город

Блекланд и не жестокие изобретения Камарэ. Тиран Гарри Киллер путем хитрого

обмана эксплуатирует изобретения Марселя Камарэ. Получив возможность

осуществлять свои дерзновенные мечты, ученый построил необыкновенный завод,

сконструированные там странные машины могли вызывать дождь, превращать

пустыню в цветущую долину, там строились планеры, создавались

телеуправляемые снаряды, обеспечивающие господство Киллера над всем городом.

Камарэ "хотел наделить свои машины системой рефлексов", подобной той,

которая имеется у птиц, а это первый шаг на пути к современной науке -

кибернетике. Он сделает и второй шаг на этом пути, когда изобретет "осы" -

вертикальные цилиндры с четырьмя винтами: с правильными промежутками "осы"

выскакивают из своих ячеек, делают круг и возвращаются назад за новым зарядом,

таким образом, это "автоуправляемые осы". Автор всех этих устрашающих чудес,

инженер Марсель Камарэ, - человек наивный, не знающий, чему служат его

изобретения: "Когда вечное всемогущество бросает звезды в бесконечность,

беспокоится ли оно о зле, которое может произойти?"

[103]

Гениальный изобретатель возомнил себя равным Богу. "Это я создал все, что

здесь есть, - восклицает Камарэ. - Я создал этот город из ничего, как

Господь Бог сотворил из ничего вселенную!"

[104] Когда ученый узнает, ценой каких преступлений, сам того не ведая, он

создал все это, рассудок его меркнет. "Гибель моего дела! - бормочет он,

потом вдруг выпрямляется и, ударив себя в грудь, кричит: "Бог проклял

Блекланд!" [105] Бог в его сознании -

это он сам. Серией дистанционных взрывов Камарэ разрушает город до основания.

К счастью, роман заканчивается благополучно, все положительные герои живы и

спасены. Но проблема осталась: наука становится опасной.

К ученым второго типа относится капитан Немо, эрудит, он в курсе всех

технических открытий и научных достижений своего времени, в его руках

сосредоточено все могущество. Это ученый, который творит в одиночестве, он

достигает таких "высот умственного развития", что начинает презирать

человечество, оказавшееся на более низком уровне. Но если Немо и презирает

людей, он тем не менее не перестает их любить. Он выступает лишь против тех,

кто хочет поработить его, и использует свое могущество, только в тех

случаях, когда сталкивается со своим давнишним врагом, лишившим

независимости его народ. Робур, который создал летательную машину и не раскрыл

секрета ее изобретения во благо людей. "Мои опыты завершены, но отныне я

полагаю, что ничто не следует делать раньше времени. Это относиться и к

прогрессу: успехи науки не должны обгонять совершенствование нравов ...

Явись я сегодня, я пришел бы слишком рано, и мне не удалось бы примирить

людей. Народы еще не созрели для единения. Поэтому я покидаю вас. Секрет

своего изобретения я уношу с собой, но он не погибнет для человечества"

[106] Такой же тип ученых встречается и в романах "Таинственный остров", "В

погоне за метеором". У них всех одним из главных качеств является любовь к

свободе, они олицетворяют собой науку будущего.

Но существует и третий тип ученых. Это ученые, в руках которых наука

превратилась из средства познания мира в орудие наживы. Это касается

Барбикена и его друзей. Если в научно-фантастических романах "С Земли на

Луну" и "Вокруг Луны" автор подчеркивал прежде всего бескорыстие Импи

Барбикена, Дж. Т. Мастона при изобретении пушки, для полета на Луну, то в

романе "Вверх дном" членов балтиморского "Пушечного клуба" обуревает жажда

обогащения.

Деловые, практические интересы они ставят выше интересов научных. Барбикен

выступает как один из организаторов промышленной кампании по эксплуатации

природных богатств Северного полюса. Дело "обещает прибыли, неслыханные в каких

бы то ни было предприятиях, торговых или промышленных."

[107] Для этого ученые хотят "выпрямить" земную ось. К этому типу ученых

относится и профессор Шульце, доктор химических наук, приват-доцент

Иенского университета, известный своими многочисленными трудами о различии

рас, но именно он призывает "уничтожить этих пигмеев". Он создает город

Штальштадт с крупнейшими в мире военными заводами, с целью уничтожить

свободный город Франсевилль. Штальштадт рассматривается профессором Шульце

как подходящий плацдарм для осуществления далеко идущих планов завоевания

мирового пространства. Как правило, Ж. Верн вводит образы ученых третьего типа

в свои поздние романы-антиутопии.

Ж. Верн пытался в научно-фантастических романах обойтись бытовыми человеческими

образами. Г. Уэллс, идя по стопам Э. По, ввел в свои романы

фантастический образ. Это позволило ему сильнее концентрировать мысль.

Сначала морлоки и элои "Машины времени", потом люди-звери "Острова доктора

Моро", потом марсиане "Войны миров", а рядом человек-невидимка - молодой

лондонский ученый, выявивший на своем примере всю сложность отношений науки и

общества. "История ученого-злодея в романах Ж. Верна никогда не опутывалась

таким количеством социальных связей. У Ж. Верна добро и зло борются,

воплотившись в разные образы. У Г. Уэллса они борются в душе одного

человека, и зло побеждает, т.к. за ним стоит целое общество."

[108] Отойдя от бытовизма Ж. Верна, Г. Уэллс готовил бытовой, но социально

более значительный роман об ученом.

В творчестве Г. Уэллса нашла свое наиболее полное воплощение традиция Дж.

Свифта. У Г. Уэллса английская действительность представлена не менее

гротескно, чем у великого предшественника. Для писателя "наука в окружающем

его безумном мире - это страшный Дух разрушения, вызванный к жизни

заклинаниями таинств алхимика в сумраке лабораторий...неслучайно будущее в его

романах окрашено в зловещий багровый цвет мировых войн и социальных

катаклизмов." [109]

Социальная функция науки трактуется Г. Уэллсом в свифтианской традиции.

Доктор Моро и Гриффин, принадлежащие к человеческому роду, являются родными

братьями марсиан из "Войны миров", которые почти установили на Земле то

царство террора, о котором мечтал Гриффин.

В английской литературе есть еще один образ, необычайно близкий этим

порождениям фантазии Г. Уэллса. Это мудрые лошади-гуигнгнмы из четвертой

части "Путешествие Гулливера" [110]

. Их мудрость, так же как и мудрость марсиан Г. Уэллса, носит нечеловеческий

характер. Им недоступны человеческие чувства, страсти, желания; их общество

основано на принципах бездушного прагматизма, которое проявляется даже в

отношении к браку и семье: "У самца ценится по преимуществу сила, у самки -

миловидность - ценится не в интересах любви, а ради предохранения расы

от вырождения" [111]. В гротескных

образах гуигнгнмов, так же как и в образе йеху, звучит предупреждение

человечеству, попирающему законы гуманности и справедливости. Именно эта

сторона образной системы гуигнгнм развивается у Г. Уэллса в следующих

параллелях: Моро - "люди-звери", марсиане - земное человечество.

Г. Уэллс развивает и мотив дуализма человеческой природы, воплощенный Дж.

Свифтом в образе гуигнгнмов, йеху и самого Гулливера. "Одним из аспектов

символики двуединого образа йеху - гуигнгнм является персонификация

животного и духовного начала в человеке. Это прежде всего аллегории, даже

символы. Йеху - это аллегория животной сущности человека, гуигнгнм же

олицетворяет духовное начало в человеке",

[112] - отмечает А. Е. Лебедев. Г. Уэллс создает аналогичные образы. Так, в

романе "Остров доктора Моро" люди-звери - символ животной сущности человека, в

то время как доктор Моро является аллегорией холодного разума, чуждого

многочисленным слабостям человеческой натуры. Соответствие человека-зверя йеху

и доктора Моро гуигнгнму очевидно.

В романах "Остров доктора Моро" [113]

и "Человек-невидимка" [114] в центре

- фигура ученого. Это тем более важно, что в творчестве Г. Уэллса мотив

социальной ответственности ученого звучит сильнее, чем в предшествующей

литературе, поэтому можно говорить и о новом типе героя-ученого. А.С. Ромм

отмечает, что "самым важным для Г. Уэллса оказывается выявление социальных

связей, так или иначе изменившихся, переосмысленных после того, как

открытие свершилось" [115] . В

случае с Гриффином - это его страстная жажда самоутверждения, подавление

других, что так решительно не принимает Г. Уэллс. Гриффин начинает с борьбы

за себя против человека. "Невидимка, - говорит он себе, - должен установить

царство террора. Невидимка должен захватить какой-нибудь город ...

терроризировать население и подчинить своей воле всех и каждого"

[116].

Отчуждение, таким образом, завершилось. Невидимка сам способствовал этому: он

забыл о моральной ответственности ученого за последствия своего открытия и

этим обрек себя на гибель.

Физик Гриффин открыл состав, с помощью которого человеческое тело становится

прозрачным и невидимым. Но это поразительное открытие не приносит счастья ни

самому ученому, ни окружающим его людям. Гриффин сделал изобретение, помышляя

не о благе человечества, а о власти и могуществе. В полном одиночестве, в

нужде он работал над своим открытием, ежеминутно подвергаясь назойливым

приставаниям окружающих. Чтобы довести до конца свое дело, он должен был

перешагнуть через труп родного отца.

Его гениальная идея родилась в атмосфере человеконенавистничества и,

претворившись в жизнь, служила человеконенавистническим идеям. Попытка

Гриффина реализовать свое открытие сразу же вылилась в форму его открытого

конфликта с окружающим миром. Вторжение невидимого Гриффина в мирную жизнь

провинциального городка Айпинга породило ряд катастрофических происшествий.

Все обитатели этого захолустного городка устремляются в погоню за нарушителем

своего спокойствия. Начинается дикая охота за невидимым человеком.

Затравленный, загнанный Гриффин становится существом социально опасным.

"Словно волк, преследуемый собачьей стаей, он пускает в ход зубы и когти,

убивает и калечит всех встречных и поперечных, сеет на своем пути смерть и

страдания и, наконец, погибает под пулями и палками разъяренных обывателей."

[117]

Гениальная мысль Гриффина, направленная на реализацию корыстных целей,

"пробуждает зверя" в нем самом и в окружающих его людях. В мире, где

"человек человеку волк", наука не может выполнять своего естественного

назначения. Вместо того, чтобы озарять жизнь людей, она становится силой.

Человеческая мысль творит чудеса. Раскрывая тайны природы, она обнаруживает

"волшебные свойства самых обыкновенных, прозаических явлений". "В романе

"Человек-невидимка" раскрывается одна из самых сильнейших сторон Г.

Уэллса-художника: его умение слить воедино невероятное с повседневным."

[118]

Гениальный ученый Гриффин по своим нравственным качествам мало отличается от

окружающих его людей. Но он опаснее и страшнее своих преследователей именно

потому, что в отличие от них он вооружен талантом и знанием. В этом романе

уже четко сформулирована центральная проблема всего творчества Г. Уэллса:

проблема двойственной противоречивости природы прогресса.

К этой проблеме Г. Уэллс возвращается неоднократно. Своеобразным его

вариантом явился роман "Остров доктора Моро".

В одном из австралийских мифов говорится, что "когда-то земля была населена

людьми-животными, которые впоследствии приняли форму людей и различных видов

животных". И доктор Моро предстает перед нами сразу в двух ролях. Он

ученый, взявшийся переделывать природу. Но, приняв на себя ее функции, он

становится еще и Творцом - в самом общем, не научном, смысле слова.

"Роман Г. Уэллса остается фантастическим в смысле деталей, но основная

концепция, что человек сумеет переделывать и перекраивать животных, уже не

кажется только уделом фантазий: она находится в пределах трезвых расчетов

ученого" [119], - писал М.

Завадовский. Г. Уэллс не создает объемного характера, он показывает борьбу

добра и зла в душе одного человека. Моро - это воплощение преданности науки,

которая, по его мнению, свободна от влияния морали. Ученый не знает ни

доброты, ни боли, ни сострадания, склоняя голову лишь перед законом

целесообразности: "Я до сих пор не знаю ни одной бесполезной вещи, которую

эволюция не устранила бы рано или поздно...Страдание и радость - они

существуют для нас только до тех пор, пока мы ползаем во прахе."

[120] Освобождая себя от связей с обществом Моро в конечном счете

сосредотачивается на себе: его исследования приносят определенные результаты,

интересующие лишь его самого; в жизни героя все парадоксально - имея перед

собой великую цель он мучается от бесплодности своих экспериментов: "Всякий

раз, когда я погружаю живое существо в купель страдания, я говорю себе: на

этот раз я выжгу из него все звериное, на этот раз я сделаю разумное существо.

И собственно говоря, что такое десять лет. Человек формировался тысячелетиями

..." [121] Бескорыстно преданный

науке, не ищущий ни славы, ни почестей, Моро эгоистичен, ибо не видит чужого

страдания: исключая из жизни всякий эмоциональный момент, признавая только

рациональное начало, Моро становится жестоким.

"Изучение природы делает человека в конце концов таким же безжалостным, как и

сама природа", [122] - мимоходом

бросает Моро в разговоре с С. Прендиком, и это сказано отнюдь не случайно.

Философскую основу "Острова доктора Моро" во многом составляет учение Т.

Хаксли о двух идущих в мире процессах - "космическом" и "этическом"

[123] . Они противостоят друг другу. Космический процесс протекает без

вмешательства человеческого ума и воли, он лишен каких-либо признаков этики или

любых начал, привнесенных в мир человеком. В конечном счете космический

процесс разрушителен. Порожденный слепой природой он толкает мир к

самоуничтожению. И напротив, этический процесс, порожденный страстью

человечества к выживанию, не только требует укрепления гуманизма и

коллективизма, но и послужит спасению мира. Моро, ведущий свои опыты без

какой-либо общей цели, ради удовлетворения некоей, им самим не осознанной

внутренней потребности, олицетворяет собой космический процесс не только в его

жестокости, но и в его бессмысленности.

"Остров доктора Моро", собравший в себя многие черты приключенческого романа,

в конечном счете является романом о человеческой цивилизации. Это роман не о

противоестественном обществе, случайно сложившимся на отдаленном острове, а

об обществе обычном, существующем на широких земных просторах.

В романах Г. Уэллса уже не найти ученого-чудака или ученого-борца за свободу.

Его ученые воплощают в себе "и силы ада и силы рая", они "могут накликать

бурю и вернуть на землю покой ... "

[124]. Его ученые свободны от влияния морали. Они не похожи и на третий

тип ученых по Ж. Верну. Часто они бескорыстны, по нравственным качествам

мало отличаются от других людей. Но они обладаю опасной силой, которая

заключается в их таланте. И эта сила может послужить злу. Г. Уэллс поднимает

проблему ответственности ученого перед обществом. Но для Г. Уэллса вопрос о

ученом и обществе не исчерпывался взаимоотношениями науки и общества.

Писатель в своих научно-фантастических романах подходит к более широкой

теме - теме человека и мира. Г. Уэллс взглянул на современный мир через

призму ожидаемых перемен.

Таким образом, в научно-фантастических романах Ж. Верна и Г. Уэллса есть

философский уровень содержания: опасность прогресса науки, опережающего

прогресс морали. Оба писателя пытаются ответить в своих произведениях на

философские вопросы: к чему приведет дальнейшее развитие военной техники?

Смогут ли люди предотвратить космические бедствия грядущих войн? Что

произойдет, если секретом ученых завладеют деспоты?

§ 3 Хронотоп в научно-фантастических романах Ж. Верна и Г. Уэллса.

В романах-антиутопиях Ж. Верна и Г. Уэллса уже несколько иной хронотоп, чем

в научно-фантастических романах-утопиях. В романах-утопиях изображались

замкнутые общества, на примере которых писатели показывали устройство

будущих государств. При написании романов-антиутопий писатели ставят другую

цель: они изображают не идеальное общество, а часто просто какое-то

изобретение, которое может привести к войнам, мировым потрясениям. А такое

изобретение ученые могут сделать и в реальной стране. То есть, в таких

романах большая [ударение на "о"] установка на достоверность, ведь события

разворачиваются не в каком-то вымышленном месте, а, например, в США, в

городах Балтиморе ("Вверх дном"), Филадельфии ("Робур-Завоеватель"), у Г.

Уэллса - в деревушке Айпинг ("Человек-невидимка"), в Уокинге ("Война

миров"). Но встречаются и замкнутые пространства, отгороженные от внешнего

мира, например, у Ж. Верна - Блекланд, город, который создал ученый

Камарэ ("Удивительные приключения экспедиции Барсака"). У Г. Уэллса "Остров

доктора Моро" несколько выбивается из ряда других романов. Действие

происходит на маленьком необитаемом островке Ноубл вулканического

происхождения. Этот островок становится символом Земли, символом

человеческой цивилизации, которая шла кровавыми, страшными путями.

По-прежнему, в романах Ж. Верна охватываются огромные пространства.

Центральная часть канадской территории, Япония, Желтое море, Китай,

Гималаи, Россия, Франция, Средиземное море, Африка, Маггеланов пролив,

Америка - кругосветное путешествие завершено. Над этими странами герои

пролетают на летательной машине "Альбатрос" ("Робур-Завоеватель"). Некоторые

страны Ж. Верн описывает бегло, в некоторые углубляется. Но везде сведения

емкие, точные, читатель узнает о народе, населяющем эту страну, о точном

географическом расположении, часто о климате. Но это не однообразное

перечисление стран, для каждой территории писатель находит свою

особенность.

Тесная связь наблюдается между пространством и временем. Без труда мы можем

узнать, над какой территорией, в какое время пролетали герои, сколько времени

занял их полет, сколько километров проделали они за n-ое количество дней

("Чудесный летательный аппарат инженера Робура преодолел за двадцать три дня

более тридцати тысяч километров" [125]

, "За сутки вся область, заключенная между нулевым меридианом и вторым

градусом, в изгибе реки Нигер, пронеслась перед глазами пассажиров

"Альбатроса." [126])

Таким образом, часто местом действия оказывается вся планета Земля. Хронотоп

взаимосвязан с сюжетом. Романы Ж. Верна всегда в большей или меньшей степени

остаются географическими романами. Приключенческий герой экстравертен, это

человек пространства. Для научно-фантастических романов Ж. Верна характерен

приключенческий сюжет, включающий в себя традиционные его элементы:

путешествия, поиски, необычные происшествия, исключительные ситуации. И,

конечно, путешествия влияют на хронотоп. Так, в "Робуре-Завоевателе" фабула

строится на описании кругосветного путешествия главного героя и его

невольных спутников. Географическая обстановка часто служит для действия

фоном и является необходимым элементом внутренней структуры произведения.

Не отступает Ж. Верн и от своей манеры давать точную дату каждому событию.

Характерно, что и у Ж. Верна, и у Г. Уэллса часто между датой написания

романов и датой, когда должны произойти бедствия, разница невелика. Романы Ж.

Верна "пестрят" датами. Как правило, в романах описан небольшой отрезок

времени. В "Робуре-Завоевателе" события разворачиваются с 12 июня по 29 апреля

следующего года. В романе "Вверх дном" с 3 декабря 189... года по

22 сентября следующего года. Марсиане из романа Г. Уэллса "Война миров" должны

были появиться в тот же год, когда было написано это произведение - 1898 году.

Выстрелы с Марса были замечены в 1894 году, марсианам понадобилось несколько

лет, чтобы долететь до Земли. В эти годы было множество книг о Марсе и

марсианах, но книга Г. Уэллса заняла первенство, благодаря

своей "актуальности". Ведь катастрофа должна произойти со дня на день.

Место, где впервые упали цилиндры, известно точно: Хорсельская пустошь,

недалеко от Уокинга. Нашествие марсиан охватывает все близ лежащие города:

Мэйбэри, Уокинг, Сэнд, Чобхем, Лондон. Падение цилиндров, нашествие, а затем

гибель марсиан - все это происходит в течение двух недель июня. В этом

романе мы не видим дальнейшего царствования марсиан, но можем предположить,

что ожидало бы человечество, останься инопланетяне живы. Человечество бы

разделилось на два лагеря: первые жили бы в просторных, чистых клетках,

прирученные марсианами, они "станут похожи на домашних животных; через

несколько поколений это будут большие, красивые, откормленные, глупые твари"

[127] . Вторые, те, кто решился бы остаться на воле, рискует одичать,

"превратиться в своего рода больших диких крыс..."

[128] Но они спасли бы не только свой род, но и накопленные знания, в

надежде, что рано или поздно они захватят боевые треножники и победят марсиан.

Таким образом, в романах писателей происходит столкновение настоящего с

будущим. И будущее вызывает ужас. Вот как выглядит земля через тридцать

миллионов лет в "Машине времени": "Огромный красный купол солнца заслонил

собой десятую часть потемневшего неба ... красноватый берег казался

безжизненным и был покрыт лишь мертвенно-бледными мхами и лишайниками.

Местами виднелись пятна снега. Ужасный холод окружал меня ..." С такой же

точностью Г. Уэллс описывает и полет во времени: "Я продолжал мчаться так

со все возрастающей скоростью, день и ночь слились наконец в сплошную серую

пелену; небо окрасилось в ту удивительную синеву, приобрело тот чудесный

оттенок, который появляется в ранние сумерки, метавшееся солнце превратилось в

огненную полосу, дугой сверкавшую от востока до запада..."

[129] Но, если в "Машине времени" будущее, несмотря на то, что оно служило

предостережением настоящему, все-таки оставалось недвижно, закреплено в

пространстве, то в других романах Г. Уэллса (например, "Война миров") "будущее

само является в настоящее в одном из самых пугающих своих обличий. Будущее,

выросшее из настоящего, и по отношению к нему разрушительное."

[130]

Г. Уэллс в своих ранних (антиутопических) романах никогда не сталкивает

настоящее с тем будущим , о котором мечтает. Он сталкивает его с нежелательным

будущим. Между настоящим и нежелательным будущим могут быть миллионы лет,

но в настоящем уже угадываются еле уловимые признаки такого будущего. Будущее,

которое Г. Уэллс изображает в "Машине времени", "Острове доктора Моро",

"Войне миров" и которым грозится в "Человеке-невидимке", - это так называемое

"экстраполярное будущее" [131] , т.е.

будущее, вытекающее из настоящего, без вмешательства воли и разума. Это

будущее, которое надо предотвратить. Нежелательное будущее - "это

повзрослевшее и постаревшее настоящее. То настоящее, которое в ходе лет

оказалось уже на краю могилы. И надо позаботиться, чтобы оно не увлекло за

собой все и всех, кому еще жить и жить"

[132] , - отмечает Ю.И. Кагарлицкий.

Таким образом, между антиутопическими романами и романами-утопиями Ж. Верна и

Г. Уэллса существует коренное различие. Если в центре романов-утопий стоит

изображение идеальных государств, которые, как правило, вымышлены и находятся

либо на далеких островах ("Дети капитана Гранта", "Таинственный остров"),

либо в странах, которые вообще нельзя найти ни на одной географической карте

("Люди как боги"), т.е. в любом случае романы-утопии изображают общества,

отгороженные от внешнего мира, то для романов-антиутопий характерна

установка на достоверность: события разворачиваются в реальных государствах и

городах. Это необходимо для того, чтобы показать: нежелательное будущее

наступит не где-то в другом государстве, а здесь, в реальном месте. В

утопических романах Ж. Верна и Г. Уэллса прошлое и будущее никак не

связано с настоящим, наоборот, оно противостоит ему, при изображении

настоящего и будущего используется прием контраста, чтобы подчеркнуть, что

когда-нибудь можно жить совершенно иначе и лучше ("Люди как боги"), в

антиутопических романах писателей настоящее и будущее тесно взаимосвязаны:

будущее вызывает ужас, а для того, чтобы оно не наступило, надо изменить

настоящее.

Заключение

В работе рассмотрены утопия и антиутопия в научной фантастике Ж. Верна и

Г. Уэллса и предпринята попытка включить этих авторов в ряд писателей,

обращающихся к жанрам утопии и антиутопии. В научно-фантастических романах Ж.

Верна и Г. Уэллса мы находим черты, характерные для утопии и антиутопии

как жанров. Но утопия и антиутопии не представлена у писателей в "чистом

виде".

Научно-фантастические романы Ж. Верна и Г. Уэллса отличаются синтетической

структурой. Они представляют собой соединение жанра приключенческого

романа (тайны, карты, путешествия, чудеса, борьба с антагонистами или

природой), научной фантастики (изобретения, открытия, догадки, гипотезы),

утопии (идеальные общества отгорожены от внешнего мира, там нет внутренних

конфликтов, нет сатиры, царит полное единомыслие) или антиутопии (на примере

вымышленных обществ проверяются утопические идеи, характерен мотив

предостережения, присутствует острый конфликт, драматический, напряженный

сюжет, фантастика использована с целью дискредитации мира, выявления его

абсурдности).

Такую структуру имеют романы-утопии Ж. Верна "Двадцать тысяч лье под водой",

"Дети капитана Гранта", "Таинственный остров", Г. Уэллса "Люди как боги".

Утопические романы писателей воздействуют на чувства, эмоции, симпатии

читателей. В романах наблюдается романтизация идей и героев. Авторы делают

привлекательными для читателя утопические идеи, захватывающе интересными дела

и события в жизни своих положительных героев благодаря приключенческому

сюжету с его тайнами, путешествиями, борьбой и преодолениями. Законы поэтики

приключенческого романа позволяют писателям идеализировать своих

положительных героев, которые являются носителями утопических идей социальной

и природной гармонии.

В романе Ж. Верна "Таинственный остров" начинается трансформация из утопии в

антиутопию. "Таинственный остров" воплощает собой утопию места (изображен

вымышленный остров, на котором люди живут счастливо), которая потом

переходит в утопию ордена (герои создают "островок свободной земли" в штате

Айова внутри плохого общества). Но уже в этом произведении появляется

сомнение в возможности существования такого идеального общества (остров

взрывается). Намечается переход от утопии к антиутопии.

В романах-антиутопиях ("Удивительные приключения экспедиции Барсака",

"Вверх дном", "Робур-Завоеватель") Ж. Верн пытается трезво и рационально

оценить последствия научного прогресса. Идет противопоставление мифу,

созданному утопией. Для романов характерны сатира и гротеск, и все это

направлено против утопии.

Если в ранних произведениях писателя ослепила беспредельность

человеческого прогресса, то позднее он приходит к выводу, что достижения

науки не должны обгонять состояние нравов.

Научный прогресс нужен человечеству лишь в том случае, если идет в ногу с

прогрессом нравственным. Таким образом, писатель идет от утопии к антиутопии.

То, чем закончил свое творчество Ж. Верн, с того начинал Г. Уэллс.

Своеобразие антиутопий Г. Уэллса ("Машина времени", "Война миров",

"Человек-невидимка", "Остров доктора Моро") состоит в том, что в основе

сюжетов лежит конфликт: столкновение талантливого ученого с миром социального

зла и морального уродства. В антиутопических романах писатель предупреждает

человечество о возможных последствиях некоторых путей общественного

развития. Г. Уэллс вновь и вновь предостерегает: то, что в его время

кажется нереальным, через несколько лет может стать главным. В романах-

предупреждениях используется научная фантастика. Структура романов-

предупреждений позволяет Г. Уэллсу, допуская возможность негативного

варианта будущего, не абсолютизировать свои выводы, и он постоянно занят

поисками положительной перспективы социального развития.

У Г. Уэллса в романе "Люди как боги", так же как и у Ж. Верна в

"Таинственном острове", соединяются утопия с антиутопией. Если в

классической утопии нет сатиры, ибо главное - жизнеутверждающий пафос, то у

Г. Уэллса сюжет включает не только описание общественного устройства

идеального общества, но и сатиру на своих современников, погрязших в

пороках и не готовых к жизни в подобном обществе.

Необходимо отметить сложность в решении проблемы эволюции творчества

писателей. У Ж. Верна более стройный переход от утопических к

антиутопическим романам, чем у Г. Уэллса. В начале творчества Ж. Верн

рисовал утопический идеал государства, но, сталкиваясь с

действительностью, он не мог в дальнейшем не писать романов-антиутопий.

Г. Уэллс в начале своего творчества в публицистических произведениях тоже

пытался представить идеальное развитие общества, но он не мог закрыть глаза

на реальность, отсюда его антиутопические произведения, в конце творческого

пути писатель все-таки пытается дать утопическое представление о

государственном устройстве.

И Ж. Верн, и Г. Уэллс были писателями своего времени, т.к. в конце XIX -

начале XX веков возможно было создавать как утопии, так и антиутопии.

[1] Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.

[2] Баткин Л. Ренессанс и утопия//Из

истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976.

[3] Мортон А. Английская утопия. М., 1956.

[4] Морсон Г. Границы жанра//Утопия и

утопическое мышление: Антология зарубежной литературы. М., 1991.

[5] Гальцева Р., Рознянская И. Поиски человека//Новый мир. 1988. № 12. С. 50-56.

[6] Зверев А. Крушение утопии//Иностр. лит. 1988. № 11. С. 40-43.

[7] Зверев А. Когда пробьет последний час

природы//Вопр. лит. 1989. № 11. С. 20-23.

[8] Кагарлицкий Ю.И. Уэллс: Очерк жизни и творчества. М., 1962.

[9] Кагарлицкий Ю.И. Вглядываясь в будущее. М., 1989.

[10] Кагарлицкий Ю.И. Человек и будущее

человека//Иностр. лит. 1967. № 1. С. 48-58.

[11] Кагарлицкий Ю.И. Уэллс и Ж. Верн//Вопр. лит. 1962. № 6. С. 116-133.

[12] Брандис Е.П. Жюль Верн и вопросы

развития научно-фантастического романа. Л., 1955.

[13] Брандис Е.П. Впередсмотрящий. М., 1976.

[14] Жюль-Верн Ж. Жюль Верн. М., 1992.

[15] Ляпунов Б.В. По следам Ж. Верна. Научно-фантастические очерки. М., 1960.

[16] Динамов С. Уэллс. Г.//Уэллс Г. Мир

Вильяма Клиссольда. М.; Л., 1928. С. 3-12.

[17] Андреев К. Три жизни Ж. Верна. М., 1956.

[18] Попов В. Ж. Верн: Биографический очерк. М., 1954.

[19] Михальская И. Некоторые вопросы

теории романа в ранних статьях и переписке Г. Уэллса//Эстетические позиции и

творческий метод писателя. М., 1972. С. 92-113.

[20] Михальская И. Концепция человека

и жанровые структуры в творчестве Г. Уэллса// Проблемы метода и жанра в

зарубежной литературе. М., 1978. С. 5-39.

[21] Любимова А.Ф. Проблематика и поэтика

романов Г. Уэллса 1900-1940-х годов. Иркутск. 1990.

[22] Краснов А.П. Великий фантаст//Лит. в школе. 1978. № 1. С. 87-91.

[23] Ландор М. Фантастическая сатира Г. Уэллса//Вопр. лит. 1963. № 12. С. 20-51.

[24] Платон. Диалог о Государстве. Собр. соч.: В 4 т. М., 1984, Т. 3. С. 389-406

[25] Мортон А. Английская утопия. М., 1956. С. 5-7.

[26] Мор Т. Утопия//Утопический роман XVI-XVII веков. М., 1871. С. 20-160.

[27] Осиновский И.Н. Томас Мор. М., 1987.

[28] Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. С. 55.

[29] Баткин Л.М. Ренессанс и утопия. Из

истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976. С. 12-15.

[30] Морсон Г. Границы жанра.//Утопия и утопическое мышление: Антология

зарубежной литературы. М., 1991. С. 233-276.

[31] Шацкий Е. Утопия и традиции. М., 1990. С. 73-180.

[32] Шелли П.Б. Освобожденный Прометей. М., 1970.

[33] Гюго В. Отверженные. М., 1988.

[34] Чаликова В. Предисловие//Утопия и

утопическое мышление: Антология зарубежной литературы. М., 1991. С. 3-20

[35] Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.

[36] Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. С. 63

[37] Мортон А. Английская утопия. М., 1956.

[38] Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.

[39] Там же. С. 115.

[40] Гальцева Р., Рознянская И. Поиски человека//Новый мир. 1998. № 12. С. 53.

[41] Зверев А. Крушение утопии//Иностр. Лит. 1988. № 11. С. 40.

[42] Зверев А. Когда пробьет последний час природы//Вопр. лит. 1989. № 1. С. 17.

[43] Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1973. Т. 5. С. 99-180.

[44] Чернышевский Н.Г. Что делать? Пермь, 1981.

[45] Кирпотин В.Я. Достоевский Ф.М. в шестидесятые годы. М., 1966.

[46] Замятин Е.И. Мы. М., 1989.

[47] Чаликова В. Предисловие//Утопия и

утопическое мышление: Антология зарубежной литературы. М., 1991. С. 3-20.

[48] Зверев А. Крушение утопии//Иностр. лит. 1988. № 11. С. 43.

[49] Зверев А. Когда пробьет последний

час природы//Вопр. лит. 1989. № 11. С. 20-23.

[50] Хаксли О. О дивный новый мир//Ин. Лит. 1988. N 4.

[51] Платонов А.П. Избранное. М., 1989. С. 101-213.

[52] Там же. С. 214-460.

[53] Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. С. 102-109.

[54] Верн Ж. Таинственный остров. М., 1955.

[55] Верн Ж. Двадцать тысяч лье под водой. М., 1982.

[56] Уэллс Г. Люди как боги. Пермь, 1989.

[57] Андреев К. О Жюле Верне и "Таинственном острове"//Верн Ж. Таинственный

остров. М., 1955. С. 5.

[58] Уэллс Г. Современная утопия. М., 1909. С. 66-67.

[59] Кагарлицкий Ю. И. Г. Уэллс//Уэллс Г.

Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1964. Т. 1. С. 24.

[60] Там же. С. 12.

[61] Кагарлицкий Ю. И. Г. Уэллс//Уэллс Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1964.

Т. 1. С. 15.

[62] Уэллс Г. Люди как боги. Пермь, 1989.

[63] Там же. С. 183.

[64] Там же. С. 376.

[65] Там же С. 388.

[66] Верн Ж. Двадцать тысяч лье под водой. М., 1982. С. 85.

[67] Там же. С. 108.

[68] Верн Ж. Двадцать тысяч лье под водой. М., 1982. С. 107.

[69] Там же. С. 274-276.

[70] Верн Ж. Таинственный остров. М., 1955. С. 312.

[71] Верн Ж. Таинственный остров М., 1955. С. 303.

[72] Верн Ж. Дети капитана Гранта. М., 1985.

[73] Андреев К. Предисловие//Уэллс Г.

Избранные научно-фантастические произведения: В 3 т. М., 1956. Т. 1. С. 23.

[74] Уэллс Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1964. Т. 14. С. 362.

[75] Уэллс Г. Приключения человечества//Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1956.

Т.14. С.362.

[76] Верн Ж. Собр. соч.: В 12 т. М., 1954. Т. 1. С. 9.

[77] Попов В. Жюль Верн: Биографический очерк. М., 1954. С. 15-16.

[78] Верн Ж. Двадцать тысяч лье под водой. М., 1982. С. 30.

[79] Там же. С. 34.

[80] Там же. С. 236.

[81] Верн Ж. Таинственный остров. М., 1955. С. 22.

[82] Верн Ж. Таинственный остров. М., 1955. С. 110.

[83] Брандис Е. П. Ж. Верн: Жизнь и творчество. Л., 1963. С. 17.

[84] Уэллс Г. Люди как боги. Пермь, С. 187-188.

[85] Там же. С. 226.

[86] Там же. С. 394.

[87] Там же. С. 189.

[88] Там же. С. 354.

[89] Верн Ж. Вверх дном. Пермь. 1984.

[90] Там же. С. 74-75.

[91] Верн Ж. Вверх дном. Пермь. 1984. С. 105.

[92] Там же. С. 84.

[93] Верн Ж. Вверх дном. Пермь. 1984. С. 132.

[94] Уэллс Г. Машина времени. М., 1983.

[95] Уэллс Г. Машина времени. М., 1983. С. 68-69.

[96] Уэллс Г. Война миров. М., 1983.

[97] Уэллс Г. Война миров. М., 1983. С. 106-107.

[98] Там же. С. 110.

[99] Там же. С. 112.

[100] Кагарлицкий Ю. И. Г. Уэллс и Ж. Верн//Вопр. лит. 1962. N 6. С. 125.

[101] Брандис Е. П. Ж. Верн: Жизнь и творчество. Л., 1963. С. 102.

[102] Верн Ж. Собр. соч.: В 12 т. М., 1954. Т. 8.

[103] Там же. С. 234.

[104] Там же. С. 235.

[105] Там же. С. 237.

[106] Верн Ж. Робур-Завоеваталь. Л., 1987. С. 186.

[107] Верн Ж. Вверх дном. Пермь, С. 27.

[108] Кагарлицкий Ю. И. Г. Уэллс и Ж. Верн//Вопр. лит. 1962. N 6. С. 129.

[109] Лебедев А. Е. Традиции Дж. Свифта

в творчестве Г. Уэллса//Учен. зап. Горьк. гос. ун-та. Вып. 160. Горький,

1973. С. 142-143.

[110] Свифт Дж. Путешествие Гулливера. М., 1974.

[111] Там же. С. 102.

[112] Лебедев А. Е. Традиции Дж. Свифта

в творчестве Г. Уэллса//Учен. зап. Горьк. гос. ун-та. Вып. 160. С. 145.

[113] Уэллс Г. Остров доктора Моро. М., 1980.

[114] Уэллс Г. Человек-невидимка. М., 1988.

[115] Ромм А.С. Г. Уэллс. Л., 1959. С. 13.

[116] Уэллс Г. Человек-невидимка. М., 1988. С. 202.

[117] Ромм А.С. Г. Уэллс. Л., 1954. С. 40-41.

[118] Ландор М. Фантастическая сатира Г. Уэллса//Вопр. лит. 1963. N 12. С. 28.

[119] Завадовский М. Знакомство с Г. Уэллсом//Уэллс Г. Остров доктора

Моро. М., 1980. С. 3-4.

[120] Уэллс Г. Остров доктора Моро. М., 1980. С. 569.

[121] Уэллс Г. Остров доктора Моро. М., 1980. С. 576.

[122] Там же. С. 538.

[123] Кагарлицкий Ю.И. Вглядываясь в будущее. М., 1989. С. 161.

[124] Кагарлицкий Ю.И. Уэллс и Ж. Верн//Вопр. лит. 1962. N 6. С.130.

[125] Верн Ж. Робур-Завоеватель. Л., 1987. С. 108.

[126] Там же. С. 116.

[127] Уэллс Г. Война миров. М., 1983. С. 380.

[128] Там же С. 381.

[129] Уэллс Г. Машина времени. М., 1983. С.53.

[130] Кагарлицкий Ю. И. Вглядываясь в будущее. М., 1989. С. 178.

[131] Там же. С. 103.

[132] Там же. С. 185.

Страницы: 1, 2, 3