Реферат: Гоголь

исторической теме яркую гражданскую направленность. Но он был свободен от

свойственных писателям-декабристам схематизма и дидактики в истолковании

исторического прошлого, а также характерного для их произведений

одностороннего изображения оторванного от народной жизни героя. С

необыкновенной широтой и эпическим размахом раскрывается в “Тарасе Бульбе”

народное освободительное движение. Главный герой повести представляет как

участник и выразитель этого движения.

Свободно распоряжаясь историческим материалом, не производя ни одного

конкретного исторического события, почти ни одного реального деятеля, Гоголь

вместе с тем создал произведение искусства, в котором с гениальной

художественной мощью раскрыл доподлинную историю народа, или, как говорил

Белинский, исчерпал “всю жизнь исторической Малороссии и в дивном,

художественном создании навсегда запечатлел её духовный образ”.

Нет нужды искать конкретный исторический прототип Тараса Бульбы, как это

делали некоторые исследователи. Как нет оснований предполагать, что сюжет

повести запечатлел какой-то определённой исторический эпизод. Гоголь даже не

заботился о точности хронологии изображаемых событий. В одних случаях

кажется, что события отнесены к XV веку, а другие - к XVI, а то и к началу

XVII века. В действительности писатель имел в виду нарисовать такую картину,

в которой отразились бы наиболее типические, коренные черты всей национально-

героической эпопеи украинского народа.

В изображении Сечи и её героев Гоголь сочетает историческую конкретность,

характерную для писателя-реалиста, и высокий лирический пафос, свойственный

поэту-романтику. Органическое слияние различных художественных красок создаёт

поэтическое своеобразие и обаяние “Тараса Бульбы”.

Белинский, первый среди современных Гоголю критиков угадавший своеобразие этой

повести, писал, что она представляет собой не что иное, как “отрывок, эпизод из

великой эпопеи жизни целого народа”. Здесь - объяснение жанровой оригинальности

созданного Гоголем творения. Белинский называл это произведение

повестью-эпопеей, народно-героической эпопеей. “Если в наше время возможна

гомерическая эпопея, то вот вам её высочайший образец, идеал и

прототип!...”.

В гоголевской повести вырисовывается перед нами вся жизнь казачества - его

частный и общественный быт, его жизнь в мирное и военное время, его

административный уклад и повседневные обычаи. Поразительная ёмкость “Тараса

Бульбы”, композиционный размах и глубина его содержания - вот что существенно

раздвигает жанровые границы этой уникальной повести-эпопеи и делает её одним

из замечательных событий в истории русского исторического романа.

Работе Гоголя над “Тарасом Бульбой” предшествовало тщательное, глубокое

изучение исторических источников. Среди них следует назвать “Описание

Украйны” Боплана, “Историю о казаках запорожских” Мышецкого, рукописные

списки украинских летописей - Самовидца, Величко, Грабянки т. д.

Но эти источники не удовлетворяли вполне Гоголя. В них много ему не хватало:

прежде всего характерных бытовых деталей, живых примет времени, истинного

понимания минувшей эпохи. Специальные исторические исследования и летописи

казались писателю слишком сухими, вялыми и в сущности мало помогающими

художнику постигнуть дух народной жизни, характеры, психологию людей. В 1834

году в письме к И. Срезневскому он остроумно заметил, что эти летописи,

создававшиеся не по горячему следу событий, а “тогда, когда память уступила

место забвению”, напоминаю ему “хозяина, прибившего замок к своей конюшне,

когда лошади уже были украдены”.

Среди источников, которые помогли Гоголю в работе над “Тарасом Бульбой”, был

ещё один, важнейший: народные украинские песни, особенно исторические песни и

думы.

Гоголь считал украинскую народную песню драгоценным кладезем для историка и

поэта, желающих “выпытать дух минувшего века” и постигнуть “историю народа”.

Из летописных и научных источников Гоголь черпал исторические сведения,

необходимые ему фактические подробности, касающиеся конкретных событий. Думы

и песни же давали ему нечто гораздо более существенное. Они помогали писателю

понять душу народа, Его национальный характер, живые приметы его быта. Он

извлекает из фольклорной песни сюжетные мотивы, порой даже целые эпизоды.

Например, драматическая повесть о Мосии Шиле, попавшем в плен к туркам и

затем обманувшем их и вызволившем из вражеского плена всех своих товарищей,

навеяна Гоголю известной украинской думой о Самойле Кишке. Да и образ Андрия

создан под несомненным влиянием украинских дум об отступнике Тетеренке и

изменнике Савве Чалом.

Гоголь много берёт в народной поэзии, но берёт как писатель, чуткий и

восприимчивый к её художественному строю, со своим отношением к

действительности, к материалу. Поэтика народной песни оказала огромное

влияние на всю художественно-изобразительную систему “Тараса Бульбы”, на язык

повести.

Яркий живописный эпитет, красочное сравнение, характерный ритмический повтор

- все эти приёмы усиливали песенное звучание стиля повести. “Не достойна ли я

вечных жалоб? Не несчастна ли мать, родившая меня на свет? Не горькая ли доля

пришла на часть мне? Не лютый ли ты палач мой, моя свирепая судьба?” Или:

“Кудри, кудри он видел, длинные, длинные кудри, и подобную речному лебедю

грудь, и снежную шею, и плечи, и всё, что создано для безумных поцелуев”.

Необыкновенно эмоциональная, лирическая окраска фразы, равно как и все другие

её художественные приметы, создаёт ощущение органической близости манеры

гоголевского повествования к стилю народной песни.

В повести чувствуется влияние былинно-песенного приёма распространённых

сравнений:

“Оглянулся Андрий: перед ним Тарас! Затрясся он всем телом и вдруг стал

бледен... Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за

то от него удар линейкой по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный вскакивает из

лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовым разорвать его на

части, и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг притихает

бешеный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно ему в один миг пропал, как

бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собой одного только

страшного отца”.

Сравнение становится столь обширным, что вырастает слово в самостоятельную

картину, которая на самом деле нисколько не является самодовлеющей, а

помогает конкретнее, полнее, глубже раскрыть характер человека или его

душевное состояние.

“Тарас Бульба” имеет большую и сложную творческую историю. Он был впервые

напечатан в 1835 году в сборнике “Миргород”. В 1842 году во втором томе своих

“Сочинений” Гоголь поместил “Тарасу Бульбу” в новой, коренным образом

переделанной редакции. Работа над этим произведением продолжалась с

перерывами девять лет: с 1833 года до 1842-го. Между первой и второй

редакциями “Тараса Бульбы” был написан ряд промежуточных редакций некоторых

глав.

В писательском облике Гоголя есть одна весьма примечательная черта. Написав и

даже напечатав своё произведение, он никогда не считал свою работу над ним

законченной, продолжая неутомимо совершенствовать его. Вот почему

произведения этого писателя имеют такое множество редакций. Гоголь, по

свидетельству Н. В. Берга, рассказывал, что он до восьми раз переписывал свои

произведения: “Только после восьмой переписки, непременно собственной рукою,

труд является вполне художнически законченным, достигает перла создания”.

Интерес Гоголя к украинской истории после 1835 года нисколько ни ослабевал, а

порой даже приобретал особую остроту, как это было, например, в 1839 году.

“Малороссийские песни со мною”, - сообщает он Погодину в середине августа

этого года из Мариенбада. “Запасаюсь и тщусь сколько возможно надышаться

стариной”. Гоголь в это время размышляет об Украине, её истории, её людях, и

новые творческие замыслы будоражат его сознание. В конце августа того же года

он пишет Шевыреву: “Передо мною выясняются и проходят поэтическим строем

времена казачества, и если я ничего не сделаю из этого, то я буду большой

дурак. Малороссийские ли песни, которые теперь у меня под рукою, навеяли или

на душу мою нашло само собою ясновидение прошедшего, только я чую много того,

что ныне редко случается. Благослови!”.

Усилившийся осенью 1839 года интерес Гоголя к истории и к фольклору был связан с

задуманной им драмой из украинской истории “Выбритый ус”, а также с работой над

второй редакцией “Тараса Бульбы”. Пришлось снова обратиться к написанным а

различное время черновым наброскам новой редакции, заново многое переосмыслить,

устранять некоторые случайно вкравшиеся противоречия

[1] и т. д. Интенсивная работа продолжалась в течение трёх лет: с осени 1839

года до лета 1842.

Вторая редакция “Тараса Бульбы” создавалась одновременно с работой Гоголя над

первым томом “Мёртвых душ”, т. е. в период наибольшей идейно-художественной

зрелости писателя. Эта редакция стала глубже по своей идее, своему

демократическому пафосу, совершеннее в художественном отношении.

Чрезвычайно характерна эволюция, которую претерпела повесть. Во второй

редакции она значительно расширилась в своём объёме, став почти в два раза

больше. Вместо девяти глав в первой редакции - двенадцать глав во второй.

Появились новые персонажи, конфликты, ситуации. Существенно обогатился

историко-бытовой фон повести, были введены новые подробности в описании Сечи,

сражений, заново написана сцена выбора кошевого, намного расширена картина

осады Дубно и т. п.

Самое же главное в другом. В первой, “миргородской”, редакции “Тараса Бульбы”

движение украинского казачества против польской шляхты ещё не было осмыслено

в масштабе общенародной освободительной борьбы. Именно это обстоятельство

побудило Гоголя к коренной переработке всего произведения. В то время как в

“миргородской” редакции “многие струны исторической жизни Малороссии”

остались, по словам Белинского, “нетронутыми”, в новой редакции автор

исчерпал “всю жизнь исторической Малороссии”. Ярче и полнее раскрывается

здесь тема народно-освободительного движения, и повесть в ещё большей мере

приобретает характер народно-героической эпопеи.

Подлинно эпический размах приобрели во второй редакции батальные сцены.

Вышколенному, но разобщённому воинству польской шляхты, в котором каждый

отвечает только за себя, Гоголь противопоставляет сомкнутый, железный,

проникнутый единым порывом строй запорожцев. Внимание писателя почти не

фиксируется на том, как сражается тот или иной казак. Гоголь неизменно

подчёркивает слитность, общность, мощь всей Запорожской рати: “Без всякого

теоретического понятия о регулярности, они шли с изумительною регулярностию,

как будто бы происходившею от того, что сердца их и страсти были в один такт

единством всеобщей мысли. Ни один не отделяется; нигде не разрывалась эта

масса”. То было зрелище, продолжает Гоголь, которое могло быть достойно

передано лишь кистью живописца. Французский инженер, воевавший на стороне

врагов Сечи, “бросил фитиль, которым готовился зажигать пушки, и,

позабывшись, бил в ладони, крича громко: “Браво, месье запороги!”.

Этот яркий, о несколько театральный эпизод претерпел затем существенную

эволюцию. Он развёртывается в большую батальную картину, эпическую по своей

широте. В первой редакции французский инженер, о котором сказано, что он “был

истинный в душе артист”, восхищается красотой казацкого строя, который в

едином порыве несётся на пули врага. Во второй редакции подробно изображается

уже самый бой, а иноземный инженер дивится не строю казаков, а их “невиданной

тактике” и при этом произносит уже совсем иную фразу: “Вот бравые молодцы-

запорожцы! Вот как нужно биться и другим в других землях!”.

Подвергается серьёзной переработке образ Тараса Бульбы: он становиться

социально более выразительным и психологически цельным. Если в “миргородской”

редакции он перессорился со своими товарищами из-за неравного дележа добычи -

деталь, явно противоречившая героическому характеру Тараса Бульбы, - то в

окончательном тесте повести он “перессорился с теми из своих товарищей,

которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских

панов”. Подобное усиление идейно акцента мы находим и в ряде других случаев.

Например, в “миргородской” редакции: “Вообще он был большой охотник до

набегов и бунтов”. В окончательной же редакции 1842 года мы читаем:

“Неугомонный вечно, он считал себя законным защитником православия.

Самоуправно входил в сёла, где только жаловались на притеснения арендаторов и

на прибавку новых пошлин с дыма”. Таким образом, из “охотника до набегов и

бунтов” Тарас Бульба превращается в “законного” защитника угнетённого народа.

Усиливается патриотическое звучание образа. Именно во второй редакции Тарас

произносит свою речь о том, “что такое есть наше товарищество”.

Некоторые важные изменения претерпевает и образ Андрия. Он приобретает

ощутимо большую психологическую определённость. Гоголю удаётся преодолеть

прежде присущую образу Андрия известную схематичность и однолинейность.

Внутренний мир его переживаний становится более ёмким, сложным. Его любовь к

полячке теперь не только глубже мотивируется, но и получается, но и получает

более яркую эмоциональную лирическую окраску.

Словом, во второй редакции повесть превращается в широкое лирико-эпическое

полотно, ставшее, по выражению Белинского, “бесконечно прекраснее”.

В работе над окончательным тестом “Тараса Бульбы” Гоголь несомненно учёл

художественный опыт исторической прозы Пушкина. Именно во второй редакции

повесть приобрела ту реалистическую полноту и завершённость поэтической

формы, которая отличает это великое произведение русской классической

литературы.

“Тарас Бульба” не первое произведение Гоголя, в котором он обратился к

изображению национально-освободительной борьбы украинского народа. Достаточно

вспомнить повесть “Страшная месть”. Почти одновременно, но несколько в ином

художественном плане пытался решить Гоголь занимавшую его историческую тему в

незавершённом романе “Гетьман”, над которым работал в начале 30-х годов.

Дошедшие до нас отрывки романа дают возможность судить о широте, но вместе с

тем и об известной противоречивости гоголевского замысла. Реалистические

тенденции в изображении крупных исторических событий, а также некоторых

вымышленных персонажей неожиданно столкнулись здесь с приёмами старой,

романтической школы, и произведение начинало утрачивать внутреннюю

художественную цельность. Вероятно, почувствовав это, Гоголь потерял интерес

к роману и оставил его незавершённым. Нот опыт, который писатель приобрёл в

процессе работы над “Страшной местью” и “Гетьманом”, не прошёл для него

даром.

В статье “О преподавании всеобщей истории”, написанной почти одновременно с

началом работы над “Тарасом Бульбой”, есть несколько строк, существенных для

понимания этой повести. “Всё, что ни является в истории: народы, события -

должны быть непременно живы и как бы находиться перед глазами слушателей или

читателей, чтоб каждый народ, каждое государство сохраняли свой мир, свои

краски, чтобы народ со всеми своими подвигами и влиянием на мир проносился

ярко, в таком же точно виде и костюме, в каком был он в минувшие времена. Для

того нужно собрать не многие черты, но такие, которые бы высказывали много,

черты самые оригинальные, самые редкие, какие только имел изображаемый

народ.” Хотя Гоголь не касается здесь специфических задач, стоящих перед

автором исторического романа, но цитированные строки помогают многое понять

не только о теоретических взглядах Гоголя на историю, но и в его

художественно-историческом методе. То новое, что содержалось а повести “Тарас

Бульба” и отличало её от предшествующих произведений Гоголя на историческую

тему, было прежде всего связано с учётом “живых”, “самых редких” чёрт народа,

своеобразие его национального характера.

Новаторское значение “Тараса Бульбы” состояло в том, что главной силой

исторических событий выступал в нём народ. Пушкин и Гоголь впервые в нашей

отечественной литературе подошли к изображению народных масс как главной

движущей силы исторического процесса, и это стало величайшим завоеванием

русского реализма, и в частности русского исторического романа XIX века.

В центре “Тараса Бульбы” - героический образ народа, борющегося за свою

свободу и независимость. Никогда ещё в русской литературе так полно и ярко не

изображались размах и раздолье народной жизни. Каждый из героев повести,

сколь бы он ни был индивидуален и своеобразен, чувствует себя составной

частью народной жизни. В беспредельной слиянности личных интересов человека с

интересами общенародными - идейный пафос этого произведения.

Подлинно эпического размаха достигает изображение Гоголем Запорожской Сечи -

этого гнезда, “откуда вылетают все те гордые и крепкие как львы!.. откуда

разливаются воля и казачество на всю Украину”. Созданный художником

поэтический образ Сечи неотделим от ярких могучих характеров, её населяющих.

С сочувствием и симпатией рисует Гоголь картину общественного устройства Сечи

с характерной для неё атмосферой демократии и своеволия, суровой дисциплины и

анархии, с её “немногосложною управой” и системой, в которой “юношество

воспитывалось и образовывалось... опытом”. Весь бытовой и нравственный уклад

Сечи содействовал воспитанию в людях высоких моральных качеств. Отношения

между кошевым и казаками основаны на принципах гуманности и справедливости.

Власть кошевого отнюдь не влечёт за собой необходимости слепого повиновения

ему. Он не столько хозяин общества, сколько его слуга. Он руководит казаками

на войне, но обязан выполнять все их требования в мирное время. Любой из

запорожцев мог быть избранным в кошевые атаманы, и каждый атаман в любой

момент мог быть смещён.

Узнав от гонца о набеге врагов на Сечь, казаки собрались на совет: “Все до

единого стояли они в шапках, потому что пришли не с тем, чтобы слушать по

начальству атаманский приказ, но совещаться, как ровные между собою”.

Запорожская Сечь в изображении Гоголя - это царство свободы и равенства, это

вольная республика, в которой живут люди широкого размаха души, абсолютно

свободные и равные, где воспитываются сильные, мужественные характеры, для

которых нет ничего выше, чем интересы народа, чем свобода и независимость

отчизны.

Конечно, в этой патриархальной демократии есть свои слабости. Гоголь не мог

не видеть присущую казакам отсталость, относительно невысокий уровень их

культуры, а также власть рутины, проникавшей а различные сферы их быта и

общественной жизни. Всё это не могло не свидетельствовать об известной

ограниченности “странной республики” и заложенных в ней серьёзных

противоречий, исторически ускоривших её гибель. Будучи верным правде жизни,

Гоголь ничего этого не скрывает. Он далёк от идеализации Сечи. Прославляя

бессмертные подвиги запорожцев, писатель вместе с тем не приукрашивает их, не

скрывает того ,что удаль в них сочеталась с беспечностью и разгулом, ратные

подвиги - с жестокостью. Таково было время, таковы были правы. “Дыбом

воздвигнулся бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века,

которые пронесли везде запорожцы”, - пишет Гоголь. Но пафос его изображения -

всё-таки в другом. Запорожское казачество для Гоголя - это пример

справедливого и здорового общественного устройства, основанного на принципах

человечности и братства. Своей идейной устремлённостью повесть вступала в

резкий контраст с теми нормами общественной морали, которые насаждала

современная писателю официальная Россия. Историческая проблематика повести

приобретала чрезвычайно злободневное звучание.

Резкими и выразительными штрихами рисует Гоголь героев Сечи. Остап,

бесстрашно поднимающийся на плаху; Бовдюг, страстно призывающий к

товариществу; Шило, преодолевающий неимоверные препятствия, чтобы вернуться в

родную Сечь; Кукубенко, высказывающий перед смертью свою заветную мечту:

“Пусть же после нас живут ещё лучше, чем мы”, - этим людям свойственна одна

общая черта: беззаветная преданность Сечи и Русской земле. В них видит Гоголь

воплощение лучших черт национального русского характера.

Всю повесть пронизывает мысль о нерасторжимом единстве двух братских народов

- украинского и русского. Гоголь называет казачество “широкой разгульной

замашкой русской природы”. В этой русской природе отразилась душа русского и

украинца. Отстаивая свою национальную независимость и свободу, казаки перед

лицом иноземного врага называют себя русскими. В сознании запорожцев украинец

- родной брат русского, украинская земля - неотторжимая часть необъятной

земли русской. Тарас Бульба недаром говорит о “лучших русских витязях на

Украйне”. В знаменитой речи о товариществе Тарас снова возвращается к этой

мысли: “Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не

было таких товарищей”. “Русскую землю” славят и Мосий Шило (“Пусть же стоит

на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!”), и

Балабан, и Степан Гуска, и многие другие “добрые казаки”. Все они себя

причисляют к воинству русскому и считают защитниками Русской земли.

Каждый из персонажей гоголевской повести мог бы стать героем вдохновенной

поэмы. Но первый среди этих героев - Тарас.

Суровый и непреклонный ,Тарас Бульба ведёт жизнь, полную невзгод и

опасностей. Он не был создан для семейного очага. Его “нежба” - чистое поле

да добрый конь. Увидевшись после долгой разлуки с сыновьями, Тарас назавтра

же спешит с ними на Сечь, к казакам. Здесь его подлинная стихия. Человек

огромной воли и недюжинного природного ума, трогательно нежный к товарищам и

беспощадный к врагу, он карает польских магнатов и арендаторов и защищает

угнетённых и обездоленных. Это могучий образ, овеянный поэтической легендой,

по выражению Гоголя, “точно необыкновенное явление русской силы”. Это мудрый

и опытный вожак казацкого войска. Его отличали, пишет Гоголь, “умение двигать

войском и сильнейшая ненависть к врагам”. И вместе с тем Тарас ни в малейшей

степени не противопоставлен окружающей его среде. Он “любит простую жизнь

казаков” и ничем не выделяется среди них.

Вся жизнь Тараса была неразрывно связана с жизнью Сечи. Служению

товариществу, отчизне он отдавал себя безраздельно. Ценя в человеке прежде

всего его мужество и преданность идеалом Сечи, он неумолим к изменникам и

трусам. Образ Тараса воплощает в себе удаль и размах народной жизни, всю

духовную и нравственную силу народа. Это человек большого накала чувств,

страстей, мысли. Сила Тараса - в могуществе тех патриотических идей, которые

он выражает. В нём нет ничего эгоистического, мелкого, корыстного. Его душа

проникнута лишь одним стремлением - к свободе и независимости своего народа.

В центре гоголевской повести - тема народно-освободительного движения. Но

борьба героев повести осмысливается не только в аспекте национально-

освободительного движения, но и как конфликт между двумя вековыми

антагонистами: народом и угнетающим его феодально-помещичьим строем.

Гоголь отнюдь не изображает казаков как социально-единую, однородную массу.

Отдельными штрихами показано а повести социальное расслоение казачество.

Образ Тараса Бульбы довольно определённо противопоставлен тем, которые

“перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги,

соколов, ловчих, обеды, дворы”. Гоголь при этом замечает: “Тарасу это было не

по сердцу. Он любил простую жизнь казаков...” Тарас глубоко демократичен. Он

ненавидит угнетателей, которые были с ним одной крови и веры, равно, как и

чужеземных.

Большой интерес в этой связи представляют некоторые дошедшие до нас отрывки

гоголевского “Гетьмана”. В одном из его фрагментов идея социального возмездия

воплощена в символико-аллегорическом образе могучей сосны, оживающей по ночам

и преследующей жестокого пана. Сосна, будучи свидетельницей многих

преступлений пана, неожиданно выступает а роли мстителя.

Тема социального возмездия раскрывается Гоголем в другом отрывке того же

“Гетьмана”, впервые появившемся в печати уже после смерти писателя, в 1855

году. Есть там потрясающая по своему трагизму сцена, когда Остраница

заступается за избиваемого стодвадцатилетнего старика и в порыве ярости

вырывает у поляка-полицейского ус. Толпа вешает ростовщика и тут же хочет

расправиться с полицейским. Но Остраница уговаривает толпу не делать этого,

ибо не он, полицейский, главный виновник всего, - и в ответ страшный,

неистовый крик оглашает всю площадь: “Тут виноват, виноват король!..”

Народ изображается здесь не смиренным и безмолвствующим, но осознающим

скрытую в нём силу и яростно реагирующим на своё унижение. Характерна

высокая оценка, которую дал Гоголь личности Пугачёва незадолго перед началом

работы над “Тарасом Бульбой”. Сообщая в одном из писем к Погодину об

окончании Пушкиным работы над “Историей Пугачёва”, он подчёркивает:

“Замечательна очень вся жизнь Пугачёва”. Тарас Бульба, разумеется,

существенно отличен от Пугачёва, но отсвет раздумий писателя над образом

выдающегося крестьянского вожака лежит на характере гоголевского героя.

Тарас выписан резко, крупно, пластично. Он точно высечен из гранита. И вместе

с тем образ смягчён юмором - добрым, лукавым, светлым. В Тарасе, как и в

Других персонажах повести, перемешаны нежность и грубость, серьёзное и

смешное, великое и малое, трагическое и комическое. В таком изображении

человеческого характера Белинский видел замечательный гоголевский дар

“выставлять явления жизни во всей их реальности и истинности”.

С совершенной художественной достоверностью рисуется нам образ Тараса Бульбы

- в Сечи и дома, в мирное время и на войне, в его отношениях с друзьями и

врагами. Столь же крупно, выразительно и достоверно, хотя и в ином

психологическом ключе, раскрывается характер Тараса в трагическом конфликте с

Андрием.

Младший сын Тараса - человек ветреных, хотя и страстных порывов. Легко и

бездумно увлёкся он красивой полячкой и, презрев священный долг, перешёл на

сторону врагов Сечи. “А что мне отец, товарищи и отчизна?” - говорит он.

Суровая и бурная героика Сечи не захватила Андрия. Его романтическая

настроенная душа больше тяготила к тихим радостям любви. Это стремление к

личному счастью подавило в конце концов в нём все другие стремления и сделало

его изменником родины.

Но образ Андрия, однако, не так прост. Гоголь вовсе не имел в виду

представить его мелким злодеем. Андрия отличает богатство духовных сил, его

внутренний мир по-своему сложен и драматичен. Гоголь отметил и свойственную

этому человеку удаль и отвагу, и крепость его руки в бою. Не следует думать,

что суровый, воинственный Остап противопоставлен мечтательному и лирическому

Андрию. Нет, они оба - люди большого сердца и мужества. Белинский называл их

обоих “могучими сыновьями” Тараса Бульбы. Не раз радовалось отцовское сердце

при виде младшего сына: “И этот добрый - враг бы не взял его - вояка!” Ещё в

бурсе Андрий отличался среди товарищей своей сметливостью, ловкостью, силой,

и за это не раз избирался ими предводителем опасных предприятий. Но Андрий не

только “кипел жаждою подвига, но вместе с нею душа его была доступна другим

чувствам”. Они-то и ввергли его в катастрофу.

Важно заметить, что Гоголь вовсе не стремится снизить, скомпрометировать

любовь, охватившую Андрия. Его чувства к прекрасной полячке полны высокого

лирического движения. Причём во второй редакции повести Гоголь гораздо более

глубоко обосновал психологические мотивы измены Андрия и тем самым ещё дальше

ушёл от фольклорных источников этого образа - дум о Савве Чалом и отступнике

Тетеренке, в которых герои изображены мелкими честолюбцами и пройдохами.

Андрий горячо любит прекрасную полячку. Но нет в этой любви истинной поэзии.

Искренняя, глубокая страсть, вспыхнувшая в душе Андрия, вступила в

трагическое противоречие с чувством долга перед своими товарищами и своей

родиной. Любовь утрачивает здесь обычно присущие ей светлые, благородные

черты, она перестаёт быть источником радости. Любовь не принесла Андрию

счастья, она отгородила его от товарищей, от отца, от отчизны. Такое не

простится даже храбрейшему из “рыцарей казацких”, и печать проклятья легла на

чело предателя. “Пропал, пропал бесславно, как подлая собака...” Измену

родине ничто не может ни искупить, ни оправдать.

Идейный пафос “Тараса Бульбы” - в беспредельном слиянии личных интересов

человека с интересом общенародным. Лишь один образ Андрия резко обособлен

повести. Он противостоит народному характеру и как бы выламывает из главной

её темы. Позорная гибель Андрия. являющаяся необходимым нравственным

возмездием за его отступничество и измену народному делу, ещё более

подчёркивает величие центральной идеи повести.

“Тарас Бульба” - одно из самых прекрасных поэтических созданий русской

художественной литературы. Глубина и ёмкость характеров голевских героев

гармонирует с совершенством композиционной структуры повести и поразительной

завершёностью всех элементов её стиля.

Характерные черты гоголевского мастерства замечательно выражены в пейзажной

живописи. Гоголь был великим живописцем природы. Его пейзаж всегда очень

лиричен, проникнут сильным чувством и отличается богатством красок,

картинностью. Достаточно вспомнить, например, давно вошедшее в хрестоматию

описание украинской степи.

Природа помогает читателю полнее и резче оттенить внутренний психологический

мир героев повести. Когда Андрий и Остап, распрощавшись с опечаленной

матерью, вместе с Тарасом покидают родной хутор, Гоголь вместо пространного

описания гнетущего настроения путников ограничивается одной фразой: “День был

серый; зелень сверкала ярко; птицы щебетали как-то вразлад”. И в ней

мгновенно раскрывается душевное состояние персонажей. Люди расстроены, они не

могут сосредоточиться, и всё окружающее кажется им лишённым единства и

гармонии. И тогда даже птицы щебечут “как-то вразлад”. Природа живёт у Гоголя

напряжённой и многогранной жизнью - почти такою же, как и его герои.

Ещё одним важным элементом стиля “Тараса Бульбы” является своеобразный

гоголевский юмор. Вся повесть искрится лукавым, тонким юмором. Стоит здесь

упомянуть хотя бы знаменитую встречу Тараса с сыновьями или того безымянного

запорожца, который, “как лев, растянулся на дороге” в своих шароварах из

алого дорогого сукна, запачканных дёгтем, “для показания полного к ни

презрения”.

Но природа гоголевского смеха в этой повести иная, чем, скажем. в “Ревизоре”

или “Мёртвых душах”. Если в сатирических произведениях Гоголя юмор был формой

проявления критического отношения писателя к действительности. то здесь юмор

служит задаче совершенно противоположной: он содействует утверждению

положительного идеала. Юмор “Тараса Бульбы” светится и лучиться нежной

любовью к героям повести. Он придаёт обаяние и человечность героям повести,

лишает их ходульности и фальшивой патетики, оттеняет их высокие нравственные

качества, их патриотизм, их беззаветную преданность Сечи, Русской земли.

“Тарас Бульба” - свидетельство поразительного многообразия гоголевского

гения. Кажется, ни в одном писателе мира не совмещались возможности столь

разностороннего отражения жизни, столь разнообразные художественные краски в

изображении героических и сатирических образов, как это мы видим в “Тарасе

Бульбе” и, скажем, “Ревизоре”.

Уже отмечалось, что увлечение романтизмом имело глубокие корни в

художественном сознании Гоголя. Этому увлечению он отдал дань только в

“Вечерах”, но и в “Миргороде”, когда уже вполне вкусил плоды реалистического

творчества. В “Тарасе Бульбе” гоголевский романтизм обрёл наиболее зрелые

формы. И способом изображения эпохи, свободного от деспотической власти

исторического документа, и манерой раскрытия характеров, совершенно

раскованных и лирически приподнятых, и общим эмоциональным стилем письма,

очень яркого, живописного, - во всех этих примерах отчётливо проглядывает

романтический настрой гоголевской души. И вот интересно - стоит ещё раз

подчеркнуть это обстоятельство, имеющее общий методологический интерес, - что

“Тарас Бульба” в первой своей редакции писался примерно в то же время, когда

создавалась реалистическая классика - “Старосветские помещики” и повесть о

двух Иванах, некоторые петербургские повести, а во второй редакции, - тогда,

когда автор особенно напряжённо и самоотверженно работал над “Мёртвыми

душами”. Гоголь начал как романтик, но затем, после повести о Шпоньке

романтизм и реализм развивался в его творчестве двумя параллельными потоками.

Писатель почти синхронно шёл разными дорогами, иногда, впрочем,

пересекавшимися. Вот, почему не удивительно, что различные элементы обоих

художественных методов переплетаются даже в одном и том же произведении - и в

“Тарасе Бульбе” и, например, в “Мёртвых душах”, лирические отступления

которых в своей художественной структуре, в своём стиле несут на себе

несомненную печать романтических порывов Гоголя.

Русский романтизм 20-30-х годов наиболее плодотворно проявил себя в поэзии. В

прозе он раскрыл преимущественно слабыми своими сторонами. Изображение тех

или иных сторон действительности отзывалось в романтических повестях крайним

субъективизмом, приводившим к ходульности и всяческой фальши. Романтическая

проза Гоголя представляет собой совершенно новое явление в отечественной

литературе, раздвинув возможности художественного изображения народной жизни,

обогатив стилевые и изобразительные краски всей литературы. Высокая патетика

и проникновенная лирика характерно окрасили и самые значительные страницы

реалистического искусства Гоголя. Его романтизм не только не противостоял

реализму, но, напротив, всячески содействовал его упрочению. Недаром

романтическое начало так ярко выражено в реалистических произведениях Гоголя.

“Тарас Бульба” был одним из самых любимых детищ писателя, но повесть эта

никогда не выходила при его жизни отдельным изданием. Впервые она появилась в

1835 году, в “Миргороде”, второй и последний раз - в 1842 году, в

“Сочинениях” Гоголя, в том же “миргородском” цикле.

Поэзия героического подвига, казалось, мало гармонировала с сонным царством

старосветских помещиков и похождениями двух Иванов. Но историческая повесть

не случайно была включена писателем в цикл произведений, главной темой

которых была современность.

В “Старосветских помещиках” и “Повести о том, как поссорился Иван Иванович с

Иваном Никифоровичем” Гоголь впервые выступил перед читателями как “поэт

жизни действительной”, как художник, смело обличающий уродство общественных

отношений крепостнической России. Смех Гоголя творил великое дело. Он обладал

огромной разрушительной силой. Он уничтожал легенду о незыблемости феодально-

помещичьих устоев, развенчивал созданный вокруг них ореол мнимого могущества,

выставлял на “всенародные очи” всю мерзость и несостоятельность современного

писателю политического режима, творил суд над ним, будил веру в возможность

иной, более совершенной действительности.

Писателем, остро чувствующим современность, оставался Гоголь и тогда, когда

он обращался к исторической теме. Гоголь советовал поэту Н. Языкову

опуститься “во глубины русской старины” и в ней поразить “позор нынешнего

времени”. Такое отношение к исторической теме было свойственно и самому

автору “Тараса Бульбы”.

Гоголь мечтал о сильном, героическом характере. В многовековой истории борьбы

украинского народа за своё освобождение от гнета польской шляхты он находил

такие характеры. Человеческое обаяние героев повести, красота и благородство

их нравственных принципов, величие их национальных и патриотических идеалов -

всё это не могло не выступать резким контрастом современной писателю

действительности, мелочному, пошлому миру Иванов Ивановичей и Иванов

Никифоровичей. Героический уклад жизни Запорожской Сечи ещё более оттенял

ничтожность миргородских существователей, чрезвычайно усилив обличительное

звучание сатирических повестей Гоголя.

Что эти контрастные краски в композиционной структуре “Миргорода” не были

случайными, что они выражали сознательное намерение писателя, озабоченного

возможно более современным звучанием своей исторической повести, об этом

свидетельствует характерная деталь. В рукописи первой редакции “Тараса

Бульбы” взволнованный лирический голос автора однажды открыто раздвинул рамки

исторического сюжета и непосредственно обратился к своим современникам.

Картину безудержного веселья и удали, открывшуюся взорам Тараса и его двух

сыновей, только что прибывших в Сечь, Гоголь неожиданно завершает таким

рассуждением: “Только в одной музыке есть воля человеку. Он в оковах везде.

Он сам себе куёт ещё тягостнейшие оковы ,нежели налагает на него общество и

власть везде, где только коснулся жизни. Он - раб, но он волен, только

потерявшись в бешеном танце, где душа его не боится тела и возносится

вольными прыжками, готовая завеселиться на вечность”.

Это место по цензурным соображениям не увидело печати - ни в первой редакции

повести, ни во второй. Но в данном случае существенно другое. Прославляя

героические подвиги вольных казаков, Гоголь ни на один момент не мог

отвлечься от тех горьких раздумий, какие вызывала в нём современная Россия.

Из глубин седой старины Гоголь действительно разил “позор нынешнего времени”.

Последние месяцы и недели жизни Гоголя были особенно драматическими. Писатель

чувствовал, как быстро иссякают его творческие и физические силы. Изнурённый

постоянными болезнями, он начинает думать о приближении смерти и ещё больше

погружается в чтение церковных книг. Религиозно-мистические настроения всё

сильнее овладевают им.

В самом начале 1852 года в Москву приезжает из Ржева протоиерей Матвей

Константиновский, с которым Гоголя давно познакомил граф А. П. Толстой.

Протоиерей взял на себя обязанность «очистить» совесть Гоголя и приготовить

его к «христианской, непостыдной смерти». Он потребовал, чтобы Гоголь строго

соблюдал все церковные обряды, посты и нашёптывал ему, что единственным

средством спасти душу является отречение от литературной деятельности, уход в

монастырь. Он также уговаривал Гоголя отречься от Пушкина. Но эти увещевания

«отца Матвея» лишь раздражали Гоголя и выводили из душевного равновесия –

настолько, что однажды, не совладев с собой, он оборвал попа:

- Довольно! Оставьте, не могу далее слушать, слишком страшно!

Гоголь ещё пробовал сопротивляться влиянию, которому он подвергался. Но силы

его были уже слишком надорваны.

Гоголь жил в доме А. П. Толстого и подвергался постоянному воздействию этого

сильного волей мрачного фанатика. Однажды он обратился к графу с просьбой

спрятать у себя его рукописи. Толстой отказался это сделать, чтобы не

утвердить Гоголя в мысли о приближающейся смерти. В ночь на 12 февраля 1852

года рукописи были сожжены.

Болезнь Гоголя катастрофически прогрессировала. Он морил себя голодом,

отказывался от медицинской помощи. Доведённый до крайней степени истощения,

он 21 февраля (4 марта по новому стилю) 1852 года скончался.

Использованная литература

1. С. Машинский «Художественный мир Гоголя», М., «Просвещение», 1971 г.

2. Н. В. Гоголь «Избранные произведения», «Госиздат» ЧАССР, 1941 г.

3. Н. В. Гоголь «Собрание сочинений», «Государственное издательство

художественной литературы», Москва 1952 г.

[1] Например, в черновом варианте одной из

глав Кукубенко умирал, а в последующей главе, которая должна была служить

продолжением предыдущей, снова оказывался участником баталий.

Страницы: 1, 2