Реферат: Возрождение во Франции

Реферат: Возрождение во Франции

Особенности эпохи Возрождения во Франции.

Возрождение во Франции имело для своего развития в основном те же

предпосылки, что и в Италии. Однако в общественно-политических условиях обеих

стран были существенные различия. В отличие от Италии, где в северных

областях уже в XIII в. происходит политический переворот и возникает ряд

совершенно самостоятельных городских республик, во Франции, где буржуазное

развитие было сравнительно замедленным, господствующим классом продолжало

оставаться дворянство.

В XV в. весьма расширился сформировавшийся еще в предыдущем столетии слой

наследственной бюрократии из буржуазии в суде и в администрации. При этом

часть буржуазии одворянилась, скупив земли разорившихся дворян. Однако

французская буржуазия не пускалась в смелые предприятия и, не развивая, ввиду

отсутствия удобных рынков, большой внешней торговли, предпочитала спокойный и

верный доход: она занималась главным образом ростовщической деятельностью,

реализуя государственные займы и вкладывая деньги в сельское хозяйство. Из

этого вытекает некоторая отсталость французской буржуазии по сравнению с

итальянской или даже английской и, в частности, слабое ее участие в

гуманистическом движении.

Вообще сильное влияние Италии является одной их важнейших особенностей

французского Возрождения. Быстрый расцвет гуманистической мысли совпадает с

первой половиной царствования Франциска I (1515 – 1547). Итальянские походы,

начавшиеся при его предшественниках и продолженные им, очень расширили

культурные сношения между двумя народами. Молодые французские дворяне, попав в

Италию, были ослеплены богатством ее городов, пышностью одежд, красотой

произведений искусства, изяществом манер. Сразу же начался усиленный импорт

итальянской ренессансной культуры во Францию. Франциск I привлек к себе на

службу лучших итальянских художников и скульпторов – Леонардо да Винчи,

Андреа дель Сарто, Бенвенуто Челлини. Итальянские архитекторы строят

ему замки в новом ренессансном стиле в Блуа, Шамборе, Фонтенебло. Появляются в

большом количестве переводы Данте, Петрарки, Боккаччо и др. во

французский язык проникает большое число итальянских слов из области искусства,

техники, военного дела, светских увеселений и т.п. Их итальянских гуманистов,

переселившихся в эту пору во Францию, наиболее выдающимся был Юлий Цезарь

Скалигер (умер в 1558 г.), врач, филолог и критик, автор знаменитой

«Поэтики» на латинском языке, в которой им были изложены принципы ученой

гуманистической драмы.

Параллельно шло углубленное изучение древности, доходившей отчасти также

через итальянское посредство.

Франциск I лично хотел возглавить французское Возрождение, чтобы направлять его

и держать под своим контролем, но на самом деле он только следовал за

умственным движением эпохи. Их его советников, истинных руководителей движения,

на первое место дожжен быть поставлен Гильом Бюде (1468 – 1540). Бюде

принадлежит огромное число работ на латинском языке по филологии, истории,

философии, математике и юридическим наукам. Основная мысль Бюде заключалась в

том, что филология есть главная основа образования, так как изучение древних

языков и литературы расширяет умственный кругозор человека и повышает его

моральные качества. Многое во взглядах Бюде заключалось на религию, мораль,

воспитание сближает его с Эразмом Роттердамским. Крупнейшим делом Бюде был план

создания светского университета, осуществленный Франциском I. По замыслу Бюде,

преподавание в нем должно быть основано на филологии. Так возник в 1530 г.

«Коллеж трех языков» (древнееврейского, древнегреческого и латинского),

получивший позднее название «Коллеж де Франс», который сразу же стал цитаделью

свободного гуманистического знания.

Вторым важнейшим моментом, определившим судьбу французского Возрождения,

являются особые взаимоотношения его с Реформацией, вначале созвучной

гуманизму, но затем резко с ним разошедшейся.

В истории французского протестантизма надо различать два периода – до середины

1530-х гг. и после. Первыми протестантами Франции были разрозненные

интеллигенты гуманистического образа мыслей, подходивших критически ко всем

вопросам, включая и основы религии, но при этом мало склонные к

проповедничеству и борьбе. Выдающийся математик и эллинист Лефевр д’Этапль

(1455 – 1537), толкователь Аристотеля по новому способу, т.е. обращаясь

исключительно к первоисточникам и старясь проникнуть в их подлинный смысл, не

искаженный схоластическими комментариями. Вслед за тем у Лефевра появилась

мысль применить тот же метод к книгам Священного Писания, – и здесь он

обнаружил, что ни о постах, ни о безбрачии духовенства, ни о большинстве

«таинств» в Евангелии не говорится. Отсюда возникла у него и его друзей мысль

вернуться к первоначальной чистоте евангельского учения, создать

«евангелическое» вероисповедание. Углубляясь далее в рассмотрение принципов

христианства, Лефевр в 1512 г. выдвинул два положения, ставшими затем основными

для протестантизма всех толков: 1). Оправдание верой, 2). Священное писание как

единственная база религиозного учения. Для укреплений новой доктрины Лефевр

опубликовал свой перевод Библии – первый на французский язык.

В это время французский протестантизм вступает в свою вторую фазу. Его главой

становится Жан Кальвин (1509 – 1464). Кальвин окончательно

формулирует свое учение в «Наставлении христианской вере»,

первоначально появившемся на латинском и переизданном пять лет спустя на

французском языке. С этого момента созерцательный, утопический евангелизм

сменяется суровым, воинствующим кальвинизмом.

Буржуазная сущность Реформации отчетливо выступает в учении Кальвина, который

рекомендует бережливость и накопление богатств, оправдывает ростовщичество и

допускает даже рабство. Основой доктрины Кальвина являются два положения – о

«предопределении» и о невмешательстве Бога в жизнь мира, подчиненную

незыблемым законам. Согласно первому их них каждый человек от рождения

предназначен либо к вечному блаженству, либо к вечным мукам, независимо от

того, как он будет вести себя в жизни. Он не знает, к чему предназначен, но

должен думать, что его ждет спасение, и всей своей жизнью должен показывать

это. Таким образом, эта доктрина «предопределения» ведет не к фатализму

и пассивности, а, напротив, является побудителем к действию.

Таким образом, если во второй четверти XVI в. протестантизм распространился

почти исключительно среди буржуазии, и притом более или менее равномерно по

всей Франции, то, начиная с середины века, он усиленно распространяется среди

южнофранцузского дворянства. Когда во второй половине XVI в. разгорелись

религиозные войны, именно кальвинисты-дворяне, боровшиеся против абсолютизма,

выступили организаторами и руководителями восстания; причем при окончании

войны многие их них примкнули к католицизму.

Во Франции, разделившейся на два лагеря – католиков и протестантов, вполне

национальной партии не существовало, так как обе борющиеся стороны, в ущерб

своей родине, нередко действовали в союзе с иноземными властителями. Гугеноты

(так протестанты назывались во Франции), не имевшие опоры в народе, постоянно

призывали на помощь своих единоверцев из Германии, Голландии, Англии. Что

касается католиков, то в начале они представляли собой партию национального и

религиозного единства, однако с течением времени, особенно после того как в

1576 г. создалась Католическая лига, главари партии стали искать поддержки у

Испании и даже подумывали о передаче французской короны испанскому королю

Филиппу II.

Гуманизм имел некоторые пункты соприкосновения с обеими партиями, но еще больше

расхождений. Многих гуманистов привлекала к католической партии идея

национального единства, но большинство из них не могло мириться с узостью и с

суевериями католицизма. И от кальвинизма гуманистов отталкивала его буржуазная

ограниченность, все усиливающий фанатизм. Но все реже рационалистическая

закваска кальвинизма, его героический дух, высокая нравственная

требовательность и мечта о некоем идейном устройстве человеческого общества

привлекали к нему многих гуманистов. Однако наиболее глубокие гуманисты, такие

величайшие писатели французского Возрождения, как Рабле, Деперье, Монтень

, сторонились религиозной распри, одинаково чуждые фанатизма обоих

вероисповеданий, и скорее всего склонялись к религиозному свободомыслию.

Литература. Типическими чертами, общими более или менее для всех

писателей века, являются, с одной стороны, стихийный материализм,

восприимчивость ко всему вещественному и чувственному, с другой стороны – культ

прекрасного, забота об изяществе формы. В соответствии с этим рождаются новые

жанры или радикально трансформируются старые. Появляются колоритно и

реалистически разработанная новелла (Маргарита Наваррская, Деперье),

своеобразная форма сатирического романа (Рабле), новая манера в

лирике (Маро, затем особенно Ронсар и «Плеяда»

), зачатки светской ренессансной драмы (Жодель),

анекдотически-нравоописательный тип мемуаров (Брантом),

гражданская обличительная поэзия (д’Обинье), философские «опыты»

(Монтень) и т.д.

Как для поэзии, так и для прозы характерен более широкий, более

реалистический подход к действительности. Образы более конкретны и

индивидуальны. Абстрактность и наивная назидательность постепенно исчезают.

Во французском Возрождении следует различать несколько этапов:

1. Первая половина XVI в. Расцвет гуманистических идей, преобладает оптимизм,

вера в возможность построить лучший, более совершенный уклад жизни.

2. Середина 1530-х гг. Настроение омрачается надвигающейся реакцией,

религиозный и политический раскол еще не успел в полной мере проявить свое

разрушительное действие.

3. Вторая половина XVI в. В обстановке начинающихся или подготовляющихся

религиозных войн, среди гуманистов наблюдаются первые признаки сомнения и

разочарования.

4. Третья четверть XVI в. Делаются мощные усилия для создания новой, вполне

национальной поэзии и богатого общенационального языка.

5. 1560-е гг. Начиная с этого периода кризис гуманизма достигает полной силы,

и литература отражает, с одной стороны, боевые схватки и брожение умов,

вызванное гражданскими войнами, с другой стороны – углубленные искания,

подготовляющие уже позднейшие формы общественного и художественного сознания.

Кружок Маргариты Наваррской

Одним из крупных гуманистических и культурных центров Франции в первую половину

XVI в. был двор Маргариты Наваррской (1492 – 1549). Маргарита

сочувствовала протестантизму и, возможно, была сама тайной гугеноткой. При ее

дворе находили приют гуманисты, подвергавшиеся преследованиям за вольномыслие;

ее прямому вмешательству многие «еретики» были обязаны спасением от костра.

Будучи женщиной весьма образованной, Маргарита была плодовитой писательницей.

Она стремится к освобождению человеческой мысли и чувств от гнета

средневекового аскетизма и схоластики, но вместе с тем не может отрешиться от

религиозного мировоззрения и известного морализма. Маргарите принадлежит

огромное число стихотворений и поэм, в которых преобладает религиозно-

моральная тематика. Чаще всего они посвящены неоплатоническим идеалам

возвышенной любви и бесконечного нравственного самосовершенствования.

Наиболее значительное ее произведение – сборник новелл «Гептамерон»

, написанный ею в подражание Боккаччо. Подобно последнему, она намеревалась

сочинить 100 новелл, но успела всего лишь 72. Пять господ и пять дам из

хорошего общества были задержаны в пути ливнями, размывшими дорогу. Чтобы

скоротать время они решили рассказывать друг другу занимательные истории,

подвергая их затем пространному обсуждению. Под условными именами

путешественников в качестве рассказчиков выступает сама Маргарита, король

Франциск, их мать и др.

В отличие от новелл Боккаччо, рассказы «Гептамерона» редко имеют

своим источником готовый странствующий сюжет; обычно они передают

действительные происшествия из придворной жизни, которые Маргарита наблюдала

непосредственно или знала понаслышке. Видное место среди них занимают любовные

похождения, героем которых иногда выступает, под каким-нибудь предлогом,

Франциск I, славившийся своим волокитством. Значительно реже попадаются новеллы

из жизни средних или низших слоев общества. В некоторых их них разоблачается

корыстолюбие и разврат монахов.

«Гептамерон» представляет собой ценный документ для изучения

нравов, чувств, идейных противоречий французского Возрождения. Однако кругозор

Маргариты ограничен, и ей недостает подлинной смелости мысли. Это особенно

проявляется в длиннейших педантичных послесловиях к новеллам, сбивающихся на

церковную проповедь и не имеющих ничего общего с веселыми и острыми замечаниями

слушателей новелл в «Декамероне».

Маргарита Наваррская поддерживала дружеские отношения со многими гуманистами и

писателями. К лицам, состоявшим непосредственно на службе у Маргариты,

относится прежде всего поэт Клеман Маро (1496 – 1544). Маро прежде

всего придворный поэт, отражающий в своих легких, изящных стихах нравы и

чувства передовых кругов дворянства. Он замечательный мастер малых форм. Кроме

двух поэм – риторического произведения «Храм Купидона» и

сатирической поэмы «Ад» - ему принадлежит несколько сот

эпиграмм, рондо, посланий, элегий и т.п. Это живые, непосредственные отклики на

все то, что происходит в придворном кругу и в личной жизни поэта: мелкие

происшествия, любовные увлечения, интриги, празднества, ходатайства о

какой-нибудь милости, интимные признания и сатирические картинки.

Другим крупным писателем кружка был Жан Бонавентура Деперье. Главное его

произведение – «Кимвал мира», написанное в манере

«Разговоров богов» Лукиана, состоит из четырех диалогов. В первых двух

диалогах изображаются приключения Меркурия. По приказу Юпитера он спустился на

землю, чтобы отдать в переплет истрепавшуюся «Книгу судеб»; но два плута,

встретившиеся с ним в харчевне, выкрадывают у него эту книгу и подменивают ее

другой, в которой рассказывается о любовных похождениях Юпитера. Далее

Меркурий, желая посмеяться над людьми, выпрашивавшими у него «философский

камень», растолок этот камень в порошок и разбросал крупицы его; с тех пор

люди, копошась в пыли, разыскивают частицы «философского камня», оспаривают их

друг у друга, ссорятся, и каждый утверждает, что чудесный камень раздобыл

именно он. В третьем и четвертом диалогах выступают говорящие животные –

сначала лошадь, чудесным образом получившая дар речи и обличающая своего

конюха, который жестоко с ней обращается и крадет деньги, отпускаемые на ее

корм, затем две владеющие человеческим языком собаки. Они решают скрыть свою

способность от людей, чтобы те как-нибудь ее не использовали. Другой вывод их –

лучше все же жить по-собачьи, чем влачить существование несчастного рода

человеческого.

Деперье принадлежит также сборник новелл под заглавием «Новые забавы и

веселые разговоры». По своему построению и сюжетам эти очень

коротенькие, несложные истории чрезвычайно похожи на средневековые

повестушки-анекдоты. В этих рассказах с огромной силой проявилось народное

начало: оно сказывается не только в общих оценках изображаемого и в характере

юмора, но даже в самой манере повествования, близкого к народной речи и

пересыпанного пословицами и выражениями из народных песен.

Франсуа Рабле. «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Толчком к созданию этого Романо послужил выход в свет в 1532 г. в Лионе

анонимной народной книги «Великие и неоценимые хроники о великом и

огромном великане Гаргантюа». Успех книги, в которой остроумно

пародировали средневековые рыцарские романы, навёл Рабле на мысль использовать

эту форму для передачи более глубокого содержания; в том же 1532 г. он выпустил

в качестве ее продолжения книгу «Страшные и ужасающие деяния и подвиги

преславного Пантагрюэля, короля дипсодов, сына великого великана Гаргантюа»

. В этой книгу Рабле еще близко придерживается подсказанной ему народной книгой

схемы средневековых романов (детство героя, юношеские странствия и подвиги и

т.п.), из которых он почерпнул многие образы и сюжетные мотивы. Наряду с самим

Пантагрюэлем выдвигается другой центральный герой эпопеи – неразлучный спутник

Пантагрюэля – Панург.

Ободренный успехом своего замысла, Рабле в 1534 г. выпустил под тем же

псевдонимом (Алькофрибас Назье) начало истории, долженствовавшее заменить собой

народную книгу, под заглавием «Повесть о преужасной жизни великого

Гаргантюа, отца Пантагрюэля», которое составило первую книгу всего

романа. Фантастика уступила место гротескным и нередко гиперболическим, но, по

существу, реальным образам, и шуточная форма изложения прикрыла очень глубокие

мысли. Здесь сосредоточены важнейшие моменты Романо Рабле. История воспитания

Гаргантюа вскрывает различия между старым схоластическим и новым

гуманистическим методами в педагогике. Речь магистра Ианотуса де Брагмардо,

упрашивающего Гаргантюа вернуть похищенные им колокола, - великолепная пародия

на пустозвонную риторику сорбоннистов. Далее следует описание вторжения и

завоевательных планов Пикрохола – блестящая сатира на феодальные войны и на

королей феодального типа. На фоне войны появляется фигура «монаха-мирянина»

, брата Жана, - олицетворение физического и нравственного здоровья, грубоватой

жизнерадостности, освободившейся от средневековых пут человеческой природы.

Заканчивается книга описанием основанного по плану брата Жана Телемского

аббатства, этого средоточия разумных, культурных наслаждений и абсолютной

свободы личности.

«Третья книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля»

вышла в свет после большого перерыва, в 1546 г., с обозначением подлинного имени

автора. Она существенно отличается от двух предыдущих книг. Сатира Рабле в

«Третьей книге» стала по необходимости более сдержанной и прикрытой.

Книга открывается картиной мирной и гуманной колонизации покоренной

Пантагрюэлем страны дипсодов – картиной, явно задуманной как антитеза

хищнической колониальной политике эпохи. Книга заполняется беседами и

рассуждениями, в которых Рабле проявляет свою ученость в области ботаники,

медицины, юриспруденции и т.п. Поводом к этому служит то, что Панург никак не

может решить, жениться ему или нет (т.к. он ужасно боится «рогов»), и у всех

спрашивает совета. Отсюда – целая серия гротескных персонажей, к которым он

обращается: «философы» разных толков, не способных вымолвить ни слова,

судья Бридуа, решающий все тяжбы бросанием игральных костей, и т.п. В этой

книге излагается философия «пантагрюэлизма», который для Рабле

равнозначен внутреннему спокойствию и некоторому равнодушию ко всему

происходящему вокруг него.

Первая краткая редакция «Четвертой книги героических деяний и речей

Пантагрюэля», вышедшая в 1548 г. (снова под именем Рабле), также носит

по указанным причинам сдержанный в идейном отношении характер. Но четыре года

спустя Рабле выпустил в Париже расширенное издание этой книги, где дал волю

своему негодованию против новой королевской политики, поощрявшей религиозный

фанатизм, и придал своей сатире исключительно резкий характер.

Главным источником Рабле явились народное творчество, живая фольклорная

традиция, пропитывающая весь его роман, а также те произведения французской

средневековой литературы предшествующих двух-трех веков, в которых народное

начало проявилось с наибольшей силой. Рабле немало почерпнул из обрядово-

песенной образности, из народных повестушек, анекдотов, пословиц и прибауток

своего времени.

Язык Рабле – причудливый, полный синонимических повторов, нагромождений,

идиом, народных пословиц и речений – имеет своей задачей передать все

богатство оттенков, свойственное ренессансному материально-чувственному

восприятию мира, освобожденному от всех пут и ограничений средневекового

мировоззрения. Однако наряду с этим бурным потоком тонов и красок можно

наблюдать в стиле Рабле огромную языковую структуру, использование всех

грамматических средств, включение большого запаса научных и технических

терминов, латинских или греческих слов и выражений.

Гротескно-комическая струя в романе Рабле выполняет несколько назначений. С

одной стороны, она служит целят «заманивания» читателя, должна его

заинтересовать и облегчить ему восприятие сложных и глубоких мыслей,

положенных в основу романа. С другой стороны, она же маскирует эти мысли,

смягчая их выражение, служит для книги щитом против нападок цензуры. В

средние века обличье шутовства делало возможными очень смелые высказывания и

профессиональным шутам разрешалось говорить, паясничая, то, что считалось

недопустимым в устах кого-либо другого. Частный случай гротеска Рабле –

исполинские размеры Гаргантюа и всего его рода в первых двух книгах (начиная

с третьей Пантагрюэль приобретает обычное человеческое обличье). Черту эту

Рабле перенял их народной книги, но опять-таки она получила у него новое и

притом сложное осмысление.

За 20 лет, в течение которых Рабле писал свой роман, его взгляды и оценки

менялись в зависимости от перемен, происходивших вокруг него в политической и

умственной жизни Франции. Отсюда отсутствие в романе полного единства, особенно

заметное при переходе от второй книги к дальнейшим. Все больше к прежнему

смелому оптимизму примешиваются нотки разочарования и чувство горечи,

вызываемые картиной крушения прежних надежд. Однако, несмотря на эволюцию во

взглядах и настроениях, своим основным идеям Рабле остается верен на протяжении

всего романа. Рабле дает им в своем произведении самое боевое выражение. Он –

натура активная, воинствующая. Его перо – его оружие. Он говорит: «Мало

силы, почесывая голову и зевая по сторонам».

Рабле зло осмеивает средневековый суд, феодальные войны, старую систему

воспитания, всякую схоластику, богословскую метафизику и религиозный фанатизм.

Его педагогические идеи, близкие к воззрениям Леонардо Бруни, Бюде, Эразма

Роттердамского, ярче всего выражены в картине воспитания Гаргантюа, у которого

было два учителя. Первый, педант Тубал Олферн, знал лишь один метод обучения –

зубрежку. Гаргантюа за 5 лет и 3 месяца выучил азбуку так хорошо, что «мог

говорить ее наизусть в обратном порядке». Таким же способом им усваивались и

другие книги. Но отец его, заметив, что из таких занятий мальчик «не извлекает

для себя никакой пользы и, что хуже всего, только глупеет», пригласил к нему

другого учителя, по имени Понократ. Этот последний позаботился о том, чтобы

мальчик не столько заучивал, сколько осмысленно усваивал знания, чтобы ученье

было для него не обузой, а интересным и приятным умственным развлечением, чтобы

знания были тесно связаны с практической жизнью. Во время утренних и вечерних

прогулок Понократ объяснял мальчику устройство неба, восхода солнца, показывал

ему звезды. За обедом он сообщал ему сведения о тех злаках и животных, которые

употребляются в пищу. Арифметике он обучал его и во время карточной игры.

Чередуя занятия с отдыхом, Понократ знакомил Гаргантюа с ремеслами, обучал его

игре на разных инструментах, уделяя должное внимание физическим упражнениям –

верховой езде, плаванию, фехтованию. Воспитанный таким образом, Гаргантюа

становится добрым и разумным правителем. Он заботится о благе своих подданных,

поощряет книгопечатание, приветствует изучение древности. Гаргантюа сам

заявляет: «Государства будут счастливы тогда, когда короли будут философами

или философы королями».

Не менее выразительно изображение у Рабле феодальных войн. Король Пикрохол,

сосед Грангузье, отца Гаргантюа, много лет живший с ним в мире, вдруг пошел

на него войной за то, что подданные Грангузье, жившие около границы, силой

отняли несколько лепешек у подданных Пикрохола, не желавших из упрямства

продать их. И хотя деньги за лепешки были все же уплачены и Грангузье готов

был лепешки вернуть, Пикрохол, подстрекаемый своими полководцами, начал

войну. Но им уже мало владений Грангузье: на военном совете они строят планы

завоевания чуть ли не всего мира.

Разоблачая всю низость и глупость средневековых учреждений и понятий, Рабле

противопоставляет им новое, гуманистическое мировоззрение, для которого, в

его понимании, наиболее характерны требование свободы человеческой личности

от всяких уз, стихийный материализм и антифеодальные тенденции.

Красной нитью через весь роман проходит вера в благость природы, в естественную

«доброту» человека. Все естественные влечения, по мысли Рабле, законны, и,

если их не насиловать, они приведут лишь к действиям разумным и моральным.

Все, что связано с практикой католицизма, подвергается у Рабле жестокому

осмеянию. Он ненавидит богословов, глумится над римской церковью и папой, над

всякой мистикой. Для Рабле нет ничего более ненавистного, чем монахи. Рабле

сравнивает монахов с обезьянами, которые «всюду гадят и все портят, за что и

получают от всех насмешки да колотушки». Когда Гаргантюа мучит бессонница,

брат Жан дает ему мудрый совет: «Я никогда так хорошо не сплю, как во время

вы сейчас же заснете, уверяю вас!»

В романе Рабле особенно выделятся три образа. Первый из них – образ доброго

короля в его трех вариантах, по существу, мало отличающихся друг от друга:

Грангузье, Гаргантюа, Пантагрюэль.

Гаргантюа – сын великана Грангузье и королевы Гаргамеллы. Его

образ в целом гротесковый. В детстве, например, Гаргантюа «расчесывал

когда остывало». Нелепые выходки героев Рабле и их фантастические

преувеличенные черты внешнего облика и характера символизируют невозможность

заковать свободные и естественные проявления жизни в безупречно правильные и

строго логичные формы. В образах добродушных великанов Гаргантюа и его сына

Пантагрюэля, которые превосходят окружающих не только физической силой,

чрезмерным аппетитом, размерами, но и своими душевными качествами, проявляется

гуманизм Рабле и его вера в колоссальные возможности человека.

Пантагрюэль – сын короля Гаргантюа и принцессы Бадбек. Мать

новорожденного умерла от родов, поскольку он был очень велик. Аппетит его был

прямо пропорционален размерам: он отгрыз вымя и полживота у коровы, которая

давала ему молоко, разорвал на части и проглотил огромного медведя. Однако

ничуть не меньшие аппетиты Пантагрюэль демонстрирует по отношению к наукам:

выполняя волю отца, он приобрел обширные познания, «касавшиеся всех

отраслей», и все ученые мужи по сравнению с ним «не более, как телята в

мантиях». Благородство и милосердие Пантагрюэля проявляются в мудрой

политике, которой он придерживается в стране дипсодов, земли которых завоевал.

Он противник необходимости ограбления и разорения завоеванных стран, на чем

настаивают «иные тиранического склада умы», он напротив, считает, что

их необходимо «охранять от всяческих бурь, напастей и повреждений».

Сущность характера Пантагрюэля, который стремится жить в гармонии с окружающим

миром, - это, по словам Рабле, «глубокая и несокрушимая жизнерадостность,

перед которой все преходящее бессильно». Философия «пантагрюэлизма»

, которую исповедуют герои книги, отрицает всякий аскетизм, подавление и

ограничение природных потребностей и духовных устремлений человека.

Панург – друг великана Пантагрюэля, вместе с которым составляет

неразлучную и одновременно комическую пару: рядом с Пантагрюэлем Панург,

который имеет нормальный рост и телосложение, кажется карликом. Автор

характеризует Панурга как озорника, шулера, кутилу, гуляку и жулика и тем не

менее открыто симпатизирует оптимизму и жизнелюбию своего героя, называя его

«в сущности, чудеснейшим из смертных». Панург – неизлечимый игрок, который

любит игру ради нее самой. Из-за страсти к игре он часто совершает нелепые и

безрассудные поступки, за которые то терпит побои, то подвергается

преследованиям, но никогда не теряет присутствия духа. Когда Пантагрюэль после

победы над дипсодами дарит другу поместье Рагу, беспечный Панург проматывает

все доходы с него на три года вперед. Пантагрюэль уговаривает его быть

бережливее, но тот со смехом заявляет: «Будьте жизнерадостны, веселы и

довольны – иного богатства мне не надобно». Парадоксальное поведение

Панурга, которому ненавистно все догматическое, косное устоявшееся, трезвое и

незыблемое, символизирует неустанный поиск человеческого духа, которому

свойственно сомневаться во всем ради того, чтобы обрести еще большую глубину.

Жан-зубодробитель – бывший крестьянин, а теперь монах, не похожий

на своих собратьев. Жизнерадостный, решительный, не теряющий присутствия духа в

самых опасных ситуациях, Жан прежде всего труженик. «Он трудится, пашет

страждущим, охраняет сады аббатства». Жан – человек миролюбивый, но, когда

на его родину напали войска Пикрохола, он (в то время, как другие монахи в

страхе молились) скинул рясу и «взмахнув перекладиною от креста, внезапно

чему ни попало, стал расшвыривать, как котят». Жан мечтает о благополучии

всего народа, и именно ему принадлежит идея создания Телемского аббатства –

сообщества равных и счастливых людей.

Короли-завоеватели. Короли Пикрохол и Анарх, мечтающие о мировом

господстве, являются злой сатирой Рабле на европейских государей, ведущих

захватнические войны. Они являются антиподами мудрых правителей Гаргантюа и

Пантагрюэля. Так, Пикрохол на военном совете строит бредовые планы захвата

Англии, Польши, Литвы .» и других стран, а один из его приближенных,

Молокосос, уже видит себя наместником в Московии, обещая растоптать,

растрепать, разгромить, растрясти, разнести, расшибить ее жителей. Точную

характеристику подобным правителям дает Панург: «Эти чертовы короли здесь,

беззаконной и мерзкой прихоти будоражить весь мир войнами». У Рабле

феодальные воякм бесславно заканчивают свою военную карьеру: лишившись власти,

Пикрохол стал «простым поденщиком в Лионе», а из Анарха получился

«один из самых бойких продавцов зеленого соуса, каких только знала Утопия».

«П л е я д а»

В конце 1540-х годов возник литературный кружок, состоявший из нескольких

молодых образованных дворян, энтузиастов, мечтавших о реформе французского

поэтического языка и о создании новой, гуманистической по своему характеру и

вместе с тем вполне национальной поэзии. Сначала этот кружок именовался

«Бригадой», но затем по числу его членов стал называться именем созвездия из

семи звезд – «Плеядой». Руководителем и общим учителем группы юных поэтов был

знаток древних языков и литератур Дора, но всоре истинными вождями ее сделались

Пьер де Ронсар и Жоакэн дю Белле. В 1549 г. вышел в свет манифест

этой поэтической школы – «Защита и прославление французского языка»,

составленный дю Белле, но вдохновленный в значительной степени Ронсаром.

«Защита и прославление французского языка»

Произведение это состоит из двух частей: первая посвящена проблеме

поэтического языка, вторая – теории поэзии. Первая часть начинается с

протеста против мнения некоторых лиц, будто бы французский язык – язык

«варварский», не приспособленный для изложения на нем тонких мыслей и высоких

предметов так, как это можно сделать на языке греческом или латинском. Однако

сам по себе французский язык достаточно гибок, благозвучен и силен: надо

только обогатить его и облагородить. Автор напоминает о том, что некогда

языки греческий и латинский были также грубыми, совершенства они достигли

лишь в результате длительных упражнений; в частности, латинский язык вполне

развился благодаря долгой учебе у греческого. Такой же путь должен проделать

и французский язык. Лучшее средство его обогащения и возвышения –

заимствование из древних языков целого ряда слов и оборотов речи. Но

заимствования должны производиться с разбором, разумно, в соответствии с

духом родного языка. К тому же источником обогащения французского языка

должна быть не только античность, но язык ремесленников, моряков, художников,

диалекты, словообразования и т.д.

Вторая часть трактата начинается в утверждения высокого представления о поэте

и его миссии. Поэтом надо родиться. Но одного природного дарования мало: его

нужно развивать работой над собой и упражнениями. Лучшая школа для поэта –

античность. И здесь повторяется та же самая мысль, которая высказана была

относительно языка: нужно учиться у древности для того, чтобы преодолеть ее и

выйти на путь самобытного, вполне национального творчества. Не следует

переводить древних авторов, так как это означает полное подчинение себя им,

но надо подражать им с разбором и толком. Дю Белле убеждает поэтов бросить

старые, средневековые формы – баллады, рондо, виреле и т.п. – и писать

эпиграммы, элегии, оды, сатиры по образцу латинских поэтов, таких мастеров в

этих жанрах, как Овидий, Гораций, Катулл, Марциал, а также сонеты в

подражание Петрарке и Саннадзаро, трагедии и комедии, следуя знаменитым

древним образцам, наконец, героические поэмы в манере Гомера, Вергилия и

Ариосто.

Ронсар и влияние Петрарки на его творчество

Ронсар – один из величайших певцов любви, для изображения которой он

пользуется более разнообразными и богатыми средствами, чем Петрарка. Мы находим

у него огромное количество оттенков и переходов чувств, ситуаций, деталей. У

Ронсара любовь всегда материальная, но вместе с тем нежная и одухотворенная,

как и образ любимой женщины. В начале своего творчества Ронсар начал

культивировать любовную поэзию (сборники «Любовь к Кассандре», «Любовь к

Марии»), пользуясь по преимуществу формой сонета, которую он разработал

до совершенства. Здесь в начале у Ронсара чувствуется сильное влияние Петрарки,

от которого он постепенно освободился, найдя вполне самостоятельный тон,

гораздо более чувственный и реалистический, чем у итальянского поэта и его

подражателей.

Возрождение в книге М. Монтеня «Опыты»

«Опыты» Монтеня представляют собой собрание наблюдений, анекдотов,

мыслей, комментированных выписок из древних и новых авторов, Записанных

Монтенем без видимого порядка, по мере того как они приходили ему в голову.

Однако эта книга обладает глубоким внутренним единством – единством темы и

единством мировоззрения. Предмет изучения Монтеня – человек, природу которого

он понимает иначе, чем его предшественники – гуманисты начала или середины XVI

в. (Рабле, Ронсар и др.). Для них человек – существо устойчивое, определенное,

которое, чтобы обеспечить себе счастье, а миру – лучший порядок, должно лишь

совершать правильные поступки. Крушение утопических идеалов раннего гуманизма

заставило Монтеня усомниться в безупречности этих воззрений и подойти

критически к самому понятию человека. Он утверждает, что человек – существо

вечно меняющееся, приспосабливающееся ко всем климатам, режимам, условиям

существования. Ни один человек не бывает в разные мгновения тождественным

самому себе. В зависимости от обстоятельств человек может быть смелым или

робким, гордым или скромным, благоразумным или безрассудным. Нет предела

изменениям человека, и история есть не что иное, как повествование о тех

изменениях, которые претерпевал человеческий род. Высшая наука Монтеня – это

наука о человеке, изучающая не христианских писателей новых времен, а античных

мыслителей и ученых.

Можно обнаружить глубокие соответствия между идеями Монтеня и идеями

мыслителя зари французского Возрождения Рабле; многое роднит его также с

другим вольнодумцем той поры – Деперье. Но гораздо важнее та линия развития

свободной человеческой мысли, которая идет от него в будущие времена. Не

говоря об огромном влиянии, которое Монтень оказал на многих передовых

мыслителей и писателей большинства других европейских стран.