: Образ Петербурга в романе Достоевского Преступление и наказание

: Образ Петербурга в романе Достоевского Преступление и наказание

Петербург в романе Достоевского

«Преступление и наказание»

.

Под вечер жарчайшего июльского дня, незадолго до захода солнца, уже

бросающего свои косые лучи, из жалкой каморки “под самой кровлей высокого

пятиэтажного дома” выходит в тяжкой тоске бывший студент Родион Раскольников.

Так начинается роман Ф.М.Достоевского “Преступление и наказание”. Уже в самом

начале произведения автор показывает нам гнетущую обстановку, которая будет

окружать героев на протяжении всего действия. С этого момента - без

передышки, без покоя и отдыха, в исступлении и в задумчивости, в бреду и

страхе - мечется по петербургским улицам , останавливается на мостах, заходит

в грязные распивочные герой Достоевского Родион Раскольников. И все это время

мы не перестаем ощущать присутствие рядом с ним некоего неживого персонажа -

огромного города.

Действие романа погружено в эпоху, эпоху, прозванную “железным веком”. И не

случайно Петербург у Достоевского становится ее олицетворением.

Ведь было два Петербурга. Один - город, созданный руками гениальных

архитекторов, Петербург Дворцовой набережной и Дворцовой площади, Петербург

дворцовых переворотов и пышных балов, Петербург - символ величия и расцвета

послепетровской России, поражающий нас своим великолепием и по сей день. Но

был и другой, далекий и неизвестный нам , теперешним людям, Петербург -

город, в котором люди живут в “клетушках”, в желтых грязных домах с грязными

темными лестницами, проводят время в маленьких душных мастерских или в

смердящих кабаках и трактирах, город полусумасшедший, как и большинство

знакомых нам героев Достоевского.

Первый Петербург был воспет многими поэтами-лириками. Вот, например,

бессмертные слова Пушкина о нем:

“Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых сводов

Прозрачный сумрак, блеск бездонный,

Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,

И ясны спящие громады

Пустынных улиц и светла

Адмиралтейская игла...”

А вот как описан Петербург второй, увиденный Достоевским: “ На улице жара

стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич,

пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не

имеющему возможность нанять дачу, - все это разом неприятно потрясло и без

того уже расстроенные нервы юноши”.

Образ жизни людей из высшего света, “высшего” и роскошного Петербурга

характеризуется только одной строкой из пушкинского “Евгения Онегина”:

“Полусонный в постелю с бала едет он”. А людям Петербурга “низшего”

приходится добывать свой кусок хлеба трудом тяжким, имея одну только радость

- горько напиться под вечер.

Если верить, что все на Земле получает энергию из космоса, то тогда то, как

распределил свою долю Петербург между своими обитателями, нельзя сравнить

даже с тем, как делится добычей лев с гиенами: Петербург трущоб как-будто

выжат весь в пользу Петербурга дворцов. И это та цена, которую должен

заплатить город за свое видимое процветание. Ведь не будь этого

несправедливого деления, в среднем, мы получили бы посредственный, серый

город, который не смог бы вдохновлять собой писателе и поэтов, окутывая их

своей магической философией “двуличности”

При всем этом Петербург еще и поразительно замкнут. Живущий в нем “закрыт от

солнца” и от других людей, каждый - своем “шкафу”-каморке. Город болен, и

чудовищно больны его обитатели. Сама окружающая обстановка создает у человека

чувство безвыходности и озлобления. Она стимулирует возникновение самых

невероятных и фантастических теорий: “ Я тогда, как паук, к себе в угол

забился. Я любил лежать и думать”. Город - прекрасный материал для раздумий,

подталкивает мысль в определенном направлении, и в конце концов заражает

человека идеями, больше похожими на бред. Чертой, по которой мы узнаем

зараженного “болезнь большого города”, является навязчивый желтый цвет.

Желтые обои и мебель в комнате у старухи, желтое от постоянного пьянства лицо

Мармеладова, желтая,”похожая на шкаф или на сундук”, каморка Раскольникова,

желтоватые обои в комнате у Сони, “мебель из желтого отполированного дерева”

в кабинете Порфирия Петровича. Эти детали подчеркивают безысходную атмосферу

существования главных действующих лиц романа, являются предвестниками

недобрых событий. Город, как зловещий демон, ищущий грешные души, опутал все

вокруг своими черными сетями, в которые попадают его обитатели. Он как бы

отыгрывается на своих жертвах, высасывая из них недостающую ему энергию. И в

эти мастерски расставленные ловушки попадают герои романа. Мармеладов

испивается в грязной распивочной, Раскольников привязан нуждой к старухе-

процентщице, Сонечка попала в “когти” Дарьи Францевны,” женщины злонамеренной

и полиции многократно известной”. Раскольников, совершив свое преступление,

пошел не только против человеческой морали и своей совести, он невольно

нанес рану и городу, обрубив одно из его щупалец. И город отомстил ему.

задавив свой громадой, заставив страдать во много раз сильнее. Но события

помогают Раскольникову, выхватив его из этого озлобленного мира. Он, дитя

огромного мрачного города, попав в Сибирь, оказывается в новом для себя мире,

вырванным из той искусственной почвы, на которой взросла его страшная идея.

Это - иной, доселе неведомый Раскольникову мир, мир вечно обновляющейся

Природы. И здесь, вместе с весною, охватывает его “необъятное ощущение полной

и могучей жизни”. Начинается его новый путь, свободный от своеволия и бунта,

путь любви и человеколюбия. И тут мы видим, что каторга - место,

предназначенное по своей сути для ограничения человеческой свободы ,

оказывается местом более пригодным для свободного проявления человеческой

личности, нежели реальная “воля” большого города.

Итак, Достоевский показал нам , что появление его героя во многом

предопределила эпоха. И именно такой, неразрывно связанный с окружающим его

миром герой интересен и автору, и бесконечной череде благодарных ему

читателей.