Рефераты

Курсовая: Композиция и проблематика Путешествия из Петербурга в Москву А. Н. Радищев

Курсовая: Композиция и проблематика Путешествия из Петербурга в Москву А. Н. Радищев

Содержание

Композиция и проблематика «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева. 2

Список использованной литературы.. 14

Композиция и проблематика «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева

Особенность радищевского «Путешествия» в том, что унего публицистическая

мысль акцентирована, поднята. Писатель не ограничивается выражением своего

понимания действительности через показ ее в образах, он непосредственно

заявляет о своем к ней отношении.

В «Путешествии» мы находим органическое идейно-композиционное единство.

Радищева мало интересует описание какого-то реального путешествия, он

показывает читателю путешествие идей. Все события здесь развиваются как бы

независимо от автора, но в то же время они связаны друг с другом и подчинены

раскрытию единого замысла произведения.

Композицию "Путешествия из Петербурга в Москву" уместно подразделить на

внешнюю и внутреннюю. Внешняя композиция предельно проста: книга открывается

посвящением А.М.К., любезнейшему другу (оно выполняет функцию предисловия),

первая глава названа особо – «Выезд», остальные 24 главы имеют топонимические

названия реальных почтовых станций на тракте между двумя столицами (в разных

изданиях книги по-разному печатается "Слово о Ломоносове" - и как отдельный

фрагмент книги, и в составе последней главы «Черная грязь»).

Если бы перед нами был путевой дневник конкретного путешествия, такая

композиция могла бы быть содержательной. Но книга Радищева - не дневник

одного путешествия: она вобрала в себя весь опыт человека и писателя. Поэтому

внешняя композиция в большой степени формальна, главы можно было бы считать

взаимозаменяемыми: не все ли равно, на этой или на другой станции происходит

встреча с тем или иным персонажем, читается тот или иной трактат. Внешняя

композиция, обозначившая маршрут путешествия, имеет лишь формальное значение.

Неизмеримо большую роль здесь играет композиция внутренняя, смысловая.

В книге Радищева возникает пунктирный характер организации повествования:

основные линии завязываются достаточно быстро и все прочерчиваются

параллельно; естественно, они не могут продвигаться одновременно, а потому

чередуются. Каждая глава - либо заявка на новую тему, либо продолжение

(завершение) прежде заявленной.

С первых же строк Радищев обращается к реальному положению дел в России,

которое воспринимается Радищевым нетерпимым: "Я взглянул окрест меня - душа

моя страданиями человечества уязвленна стала".

Книга Радищева начинается посвящением, т.е. предисловием; приглядимся к нему.

Автор книги предстает человеком с чувствительным сердцем, которое открыто

другу и всему человечеству. И первый спрос за страдания человечества - с

себя! "Обратил взоры мои во внутренность мою — и узрел, что бедствия человека

происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на

окружающие его предметы". Виновата ли в том скупость природы? Серия подобные

вопросов отвергается. "Я человеку нашел утешителя в нем самом. "Отыми завесу

с очей природного чувствования - и блажен буду". Сей глас природы раздавался

громко в сложении моем. Воспрянул я от уныния моего, в которое повергли меня

чувствительность и сострадание; я ощутил в себе довольно сил, чтобы

противиться заблуждению; и - веселие неизреченное! — я почувствовал, что

возможно всякому соучастником быть во благоденствии себе подобных. Се мысль,

побудившая меня начертать, что читать будешь".

В этом заключается отправная идея книги. И вовсе она не в том, чтобы

непременно революцию и смуту в стране учинить. Писатель исходит из того, что

по природе человек добр и разумен; он повинен, что сам отуманивает "очи

природного чувствования", но это беда поправимая. "Возможно всякому

соучастником быть во благоденствии себе подобных": и да очистивший очи

природного чувствования поможет это сделать другим.

Такова концовка посвящения: "Но если, говорил я сам себе, я найду кого-либо,

кто намерение мое одобрит; кто ради благой цели не опорочит неудачное

изображение мысли; кто состраждет со мною над бедствиями собратии своей, кто

в шествии моем меня подкрепит, - не сугубый ли плод произойдет от подъятого

мною труда?.. Почто, почто мне искать далеко кого-либо? Мой друг! Ты близ

моего сердца живешь - и имя твое да озарит сие начало". Здесь обозначаются

программы максимум и минимум: найти друзей в незнакомой пока собратии - или

ограничиться приветом реального друга; писатель скромно готов

удовольствоваться малым.

В обращении к А.М.К. есть противоречие: писатель строит свою книгу на

размышлениях, на доводах разума - а отмечает: "мнения мои о многих вещах

различествуют с твоими..." Но он называет друга "сочувственником" и верит,

что это устранит все преграды: "сердце твое бьет моему согласно - и ты мой

друг».

Как бы то ни было, отправная идея книги — просветительская. В самой

постановке проблемы уже можно видеть ее диалектическую сложность: идея

воодушевляет, доставляет "веселие неизреченное", побуждает "начертать, что

читать будешь" - но и взыскует к сдержанности. Идея плодотворна меж

"сочувственниками"; сколько наберется таковых? В посвящении торжествует

оптимистический взгляд — от ощущения возможности разбудить в человеке доброе

начало, заложенное в него природой; в замене программы-максимум программой-

минимум в адресации книги - мудрое ограничение самих возможностей

просветительского пути преобразования отечества,

Не может того быть, чтобы столь мощно прозвучавшая тема оказалась исчерпанной

и не нашла продолжения. Ждать приходится совсем немного. Первая глава

"Выезд", выделенная названием, может быть рассмотрена как пролог

повествования. Тут выяснится, что это пролог не фабульного значения. Событий

здесь никаких не прогнозируется: отужинав с друзьями, лег в кибитку —

поскакал "во всю лошадиную мочь" - прибыл на первую почтовую станцию. Пролог

носит лирический характер, таковы авторские размышления: трудно расставаться

с близкими; благодетельны слезы расставания - они супят радость встречи;

'"блажен живущий в мечтании". Это мысли рациональные, а они переходят в

непроизвольные, когда путешественник погружается в сон ("смертоподобное"

состояние). Он видит себя среди пространной долины, помертвевшей от зноя.

"Един, оставлен, среди природы пустынник! Вострепетал". Рытвина на въезде к

почтовому двору пробудила путника.

Нетрудно видеть, что первая глава контрастна по отношению к посвящению-

предисловию. Вначале — ликующее чувство сердечного единения человека с миром,

убеждение, что несовершенства мира преодолимы. Следом — апокалипсическое

отчаяние от ощущения" своего одиночества в мире. Ясно, что это действительно

пролог, это мощный импульс преодолеть одиночество, возродить утерянный

контакт с миром.

Экспозиционная глава "Путешествия" лирична как заявка на тему. Она пророчит

гибель одинокому и заключает протест против такого состояния. Она не

развивает просветительские идеи как таковые, но она убеждает в насущной

потребности таковых. Без единения сердец сама жизнь бессмысленна.

Удивительно, что в непосредственном воплощении разработка просветительской

темы начинается с отрицательных, а не положительных примеров. Радищев

развенчивает весьма популярную, едва ли не универсальную для ХVШ века надежду

на просвещенного монарха. Казалось бы, у такой надежды есть логическое

основание: начать дело просвещения сверху - и воспользоваться не соизмеримыми

ни с чем властными возможностями монарха. Заключительным эпизодом главы

"Спасская Полесть" воспроизводится сон путешественника: "Мне представилось,

что я царь, шах, хан, король, бей, набаб, султан или какое-то сих названий

нечто, седящее во власти на престоле". Буквально осуществляется девиз автора,

провозглашённый в посвящений, - снять "завесу с очей природного

чувствования". Какие же деяния произвел прозревший властитель? А никаких:

путешественник проснулся.

Почему же писатель не делает ставку на "просветившегося" монарха? Ответ

прост. Радищеву нет надобности различать "просвещенных" и "непросвещенных"

монархов по той причине, что он убежденный враг системы самодержавия в

принципе; нет смысла учитывать сугубо относительные достоинства одних, форм

деспотии перед другими ее формами; нет интереса к частностям, когда

отвергается целое.

Соответственно сразу же заявлено ограничение, лишающее просветительскую идею

ореола универсальности, всеохватности. Она эффективна, но в заданных

параметрах: они широки, но и сдерживаются рамками. Просветительская идея

действенна, когда направлена к «сочувственникам» - и не более того.

Да, парадоксально, что, пропагандируя просветительскую идею, Радищев начинает

с обозначения препятствий на этом пути. Новая глава, «Подберезье" продолжает

эту линию. Здесь описывается встреча с новгородским семинаристом. Глава

оказывается сложной по построению. Общение с новым знакомцем распадается на

два эпизода. Вначале это устная беседа, в которой солирует семинарист, и речь

эта разумна. Молодой человек сетует на "великий недостаток" "в пособиях

просвещения», на монополию латыни и чтения древних авторов: "Аристотель и

схоластика доныне царствуют в семинариях". Вот мечта нового знакомца: "для

чего не заведут у нас высших училищ, в которых бы преподавалися науки на

языке общественном, на языке российском?" "Как не потужить... что у нас нет

училищ, где бы науки преподавалися на языке народном".

Путешественник оказывается легковерным на обещания правительства: "Я успел

семинаристу сказать, что скоро желание его исполнится, что уже есть повеление

о учреждении новых университетов, где науки будут преподаваться по его

желанию".

Семинарист уходит - роняя бумаги (прецедент создан, прием с чтением найденных

бумаг повторится); общение с ним продолжается заочно. Процитирован небольшой

фрагмент, но путешественник узнает изложение масонских положений и, прерывая

чтение, выступает с критикой масонства.

После "Подберезья" о просвещении уже нельзя говорить абстрактно, нельзя

говорить как о всеисцеляющем лекарстве: просвещение может нести как истину,

так и заблуждение - и труден путь к обретению истины.

Отметим и мужество Радищева. Позже по ходу книги в главе 1 "Торжок" писатель

размещает памфлет, направленный против цензуры. Радищев допускает, что могут

быть напечатаны и вредные книги, но их вред перекроется пользой вольного

книгопечатания. Идеи против идей, но не запреты против идей - вот позиция

писателя. Надо бороться со злом в жизни, а не со злом в книгах.

В "Бронницах" затрагиваются вопросы человеческого познания. Пока переменяют

лошадей, путешественник восходит на местную гору, где когда-то был древний

храм, а теперь выстроена небольшая церковь. Поднимаясь в гору, путешественник

дает волю воображению и так эмоционально разогревает себя, что слышит "глас,

грому подобный". Голос Творца призывает человека к смирению: "Почто, о

дерзновенный! познати жаждешь то, что едина мысль предвечная постигать может?

Ведай, что неизвестность будущего соразмерна бренности твоего сложения".

Достигнув вершины, путешественник обращает свой голос к Боту. Так - ни мало

ни много - состоялся диалог человека и Творца. Диалог не прямой, поскольку

громоподобный глас слишком зауживает потребность человека в познании желанием

узнать личное предстоящее, а человек на месте, где устремления к Творцу

меняли конкретное содержание, пытается узреть единое в многообразии

человеческих представлений о Творце; темы высказываний не стыкуются. Пафос

размышлений путешественника - в оправдании человеческого поиска истины.

Кульминация развития просветительских идей в книге Радищева - глава

"Крестьцы", которая равнозначна педагогическому трактату. Особо привлекает

здесь связь теории с практикой.

Путешественник становится свидетелем расставания местного дворянина со своими

сыновьями, которых он тфовожает в самостоятельный путь жизни, давая последние

наггутс^гвия. У Юрестиц-кого дворянина была продуманная система воспитания:

она и реализована, а теперь, для подросших сыновей, расшифровывается и

формулируется, с добавлением советов на дальнейшую жизнь.

Главой "Крестьцы" просветительская идея в содержательном плане в основном

исчерпана; в "Городне" и в финальном "Слове о Ломоносове" находим важное

дополнение: народ, в массе своей лишенный доступа к просвещению, представляет

собой благодатную среду для восприятия идей просвещения; народ потенциально

талантлив, и просвещение будет способствовать проявить и развить этот талант.

Трактат о Ломоносове имитирует устное слово, произнесенное на кладбище у

могилы великого сына России. Пред вечным покоем посрамляются "кичение,

тщеславие и надменность". "Не столп, воздвигнутый над тлением твоим, сохранит

память твою в дальнейшее потомство. Не камень со иссечением имени твоего

пронесет славу твою в будущие столетия. Слово твое, живущее присно и вовеки в

творениях твоих, слово российского племени, тобою в языке нашем обновленное,

пролетит в устах народных за необозримый горизонт столетий".

Финальное положение "Слова о Ломоносове" значимо. Авторство "Слова" приписано

"новомодному стихотворцу" ("парнасскому судье"), автору оды "Вольность", но

Радищев выдает себя, взывая все к тому же А.М.К., которому посвящает книгу

("Где ты, о! возлюбленный мой! где ты? Прииди беседовати со мною о великом

муже"). Тем самым просветительская идея, от посвящения до "Слова о

Ломоносове", пронизывает всю книгу и замыкает ее на кольцо, т.е. именно эта

идея становится выделенной композиционно.

Радищев объективно и очень точно оценивает возможности просвещения. Они не

заменимы ничем иным, но и не всесильны. Просветительские идеи действенны в

определенном секторе, когда предполагается встреча сочувственников. Они

бесплодны, когда встречают на своем пути социальные преграды.

Социальные преграды надо преодолевать не увещеваниями, иными способами.

Радищев размышляет и об этом.

Две главы книги ("Хотилов" и "Выдропуск") снабжены подзаголовками "Проект в

будущем"; писатель переадресовывает авторство размещаемых здесь документов

некоему своему другу; солидарность с изложенными взглядами подчеркивается

именованием друга "гражданином будущих времен". "Проектами" представлен

реформаторский путь преобразования России. В главе "Выдропуск" вносится

предложение об уничтожении придворных чинов. Исключительное значение имеет

глава "Хотилов" - с проектом полной отмены крепостного права.

В проекте дана основательная мотивировка необходимости отмены крепостного

права. Писатель призывает не довольствоваться внешними признаками

благополучия: "да не ослепимся внешним спокойствием государства и его

устройством и для сих только причин да не почтем оное блаженным. Смотри

всегда на сердца сограждан. Если в них найдешь спокойствие и мир, тогда

сказать можешь воистину: се блаженны. «Состояние земледелателей» "опасно в

неспокойствии своем". Труд крепостных, рабский труд, не производителен и

потому экономически не выгоден. Человек в деяниях своих руководствуется

пользой. "Следуя сему естественному побуждению, все начинаемое для себя, все,

что делаем без принуждения, делаем с прилежанием, рачением, хорошо. Напротив

того, все то, на что несвободно подвизаемся, все то, что не для своей

совершаем пользы, делаем оплошно, лениво, косо и криво. Таковых находим мы

земледелателей в государстве нашем. Нива у них чуждая, плод оныя им не

принадлежит. И для того обрабатывают ее лениво; и не радеют о том, не

запустеет ли среди делания".

Крепостничество беззаконно, потому что нарушает основания права естественного

и права гражданского. "Право естественное показало вам человеков, мысленно

вне общества, приявших одинаковое от природы сложение и потому имеющих

одинаковые права, следственно, равных во всем между собою и единые другим не

подвластных. Право гражданское показало вам человеков, беспредельную свободу

на мирное оныя употребление. Но если все они положили свободе своей предел и

правило деяниям своим, то все равны от чрева материя в природной свободе,

равны должны быть и в ограничении оной. Следственно, и тут один другому не

подвластен. Властитель первый в обществе есть закон; ибо он для всех один".

Крепостничество бессердечно; Радищев говорит об этом тоном церковной

проповеди: "опомнитесь, заблудшие, смягчитеся, жестокосердые; разрушьте оковы

братии вашей, отверзите темницу неволи и дайте подобным вам вкусити сладости

общежития, к нему же всещедрым уготованы, яко же и вы. Они благодетельными

лучами солнца равно с вами наслаждаются, одинаковые с вами у них члены и

чувства, и право в употреблении оных должно быть одинаково".

Лучшее состояние, по Радищеву, - это чувствования, сердце услаждающие любовию

человечества.

Радищев очень надеется на успех реформы. Он (якобы устами друга своего) готов

предложить варианты, постепенный путь преобразований: освободить в первую

очередь дворовых, дозволить свободное вступление крестьян в супружество,

передать обрабатываемую крестьянами землю в их полную собственность,

разрешить им покупать землю, дозволить получать свободу за выкуп. Сама эта

вариантность - стимул быстрее начать реформу; вероятно, возможны другие

решения, лишь бы дело пошло, лишь бы в итоге свершилось заветное: "За сим

следует совершенное уничтожение рабства".

Радищев вполне отдает отчет в том, что даже умеренная идея реформы вызовет

протест со стороны крепостников. Что уж говорить об идее революции! Может

быть, именно поэтому революционная идея прорабатывается наиболее

последовательно и тщательно.

Глава "Любани". После разговора с крестьянином путешественник восклицает:

"Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое

осуждение".

"Зайцово". Рассказ друга путешественника Крестьянкина, председателя уголовной

палаты, о жестоком помещике, который когда-то сделал придворную карьеру.

Приобретя деревню, асессор стал варварским эксплуататором крестьян. Несмотря

на то, что описанный в главе крестьянский бунт локален, возникает стихийно на

бытовой почве, для концепции писателя он имеет важное значение. Здесь

подчеркнута крестьянская солидарность. Здесь впервые формулируется мысль,

которая будет продолжена и развита: "Я приметил из многочисленных примеров,

что русский народ очень терпелив и терпит до самой крайности; но когда конец

положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не

преклониться на жестокость".

"Хотилов". Выводы "проекта", опирающиеся на реальный масштабный русский бунт,

непосредственно развивают мысли о терпении народа и мощи прорыва такового, о

"веселии мщения".

"Вышний Волочек". Рассказ о некоем помещике, добившемся процветания своего

имения за счет превращения крестьян в рабов. Он отобрал у крестьян их наделы, а

барщину сделал непрерывною, "всех крестьян, жен и их детей заставил во все дни

года работать на себя». Писателя особо возмущает, что сей предприимчивый

помещик "славится как знаменитый земледелец". По мнению писателя, он

заслуживает другого отношения: "Богатство сего кровопийца ему не принадлежит.

Оно нажито грабежом и заслуживает строгого в законе наказания <...>

Вместо вашего поощрения к таковому насилию, которое вы источником

государственного богатства почитаете, прострите на сего общественного злодея

ваше человеколюбивое мщение".

"Медное". Концовка, разговор путешественника с другом-иностранцем: "А все те,

кто бы мог свободе поборствовать, все великие отчинники, и свободы не от их

советов ожидать до от самой тяжести порабощения".

"Тверь. Встреча путешественника с "новомодным стихотворцем", автором оды

«Вольность", которая широко цитируется; включены и строфы, рисующие картину

победоносной народной революции.

'Тородня". Насмотревшись произвола, сопровождающего рекрутский набор,

путешественник восклицает: "О! если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся

в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препятствующим, главы наши,

главы бесчеловечных своих господ, и кровию нашею обагрили нивы свои! что бы

тем потеряло государство?»

Повествование продолжается. Тема революции высоким тоном пророчества исчерпана.

Все идеи книги взаимодействуют между собой, каждая хороша в своих пределах (и

при удачной конъюнктуре), каждая по-своему уязвима. Необходимость просвещения

(хоть оно меняет содержательное наполнение не исчезнет никогда, ни при каком

режиме; но оно встречает внешнее препятствие (цензуру) и внутреннее (как

пример, Радищев полемизирует с масонством; но борьба идей, видимо,

неизбежна). Излишнее упование на просвещение, переоценка его возможностей

подпитывает утопические общественные настроения. Путь реформ перспективен,

поскольку менее болезнен; но хватит ли решимости наверху, примут ли

преобразования внизу? Но да свершится - хотя бы путем революции.

Надо подчеркнуть мужественность Радищева, В двух главах ("Хотилов" и

"Городня"), где заходит речь об угрозах хозяевам жизни от восставшего народа,

размышление ведется от лица мы: писатель (народный заступник!) не отделяет

себя от неразумного племени, подлежащего истреблению! Рука писателя не

дрогнула подписаться под таким суровым приговором.

Не дело писателя — решать вопросы; для него важно правильно их поставить.

Радищев предугадывает такой принцип. Он совершил путешествие в жизнь - и

простился с читателем у московской заставы.

Конкретика "Путешеспвия" устарела; конкретика жизни вообще меняется быстро,

за ней не угонишься. Нимало не устарела мегодолигия мышления писателя.

Мудрость Радищева состоит в том, что он дал образец решения сложных проблем.

Его характерность - умение расчленить сложную проблему на обоснованные

составные части, проанализировать каждую, показав их взаимодействие,

произвести оценку альтернатив. Такой подход позволяет выявить и поддержать

оптимальную тенденцию общественного развития.

Список использованной литературы

1. Вайтман С. Т, Проблемы теории реалистического метода, его формирования

и современного развития. М, 1969.

2. Макогоненко Г. П. О композиции «Путешествия из Петербурга в Москву» А.

Н. Радищева. XVIII век. Сб. 2, М-Л, 1940.

3. Маркович В. М. «Герой нашего времени» и становление реализма в

литературе. //Русская литература, 1967, №4

4. Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. СПб.: Наука, 1992

5. Старцев А. Радищев в годы «Путешествия». М. 1960.


© 2010 Рефераты