Контрольная: Своеобразие булгаковской дьяволиады в романе «Мастер и Маргарита

Контрольная: Своеобразие булгаковской дьяволиады в романе «Мастер и Маргарита

Контрольная работа по русской литературе на тему

« Своеобразие булгаковской дьяволиады в романе «Мастер и Маргарита»

Свой последний роман “Мастер и Маргарита” Михаил Булгаков начал писать зимой

1929-30гг. В общей сложности работа над ним продолжалась более десяти лет.

Роман написан так, “словно автор, заранее чувствуя, что это его последнее

произведение, хотел вложить в него без остатка всю остроту своего сатирического

глаза, безудержность фантазии, силу психологической наблюдательности”

[1]. Булгаков раздвинул границы жанра романа, ему удалось достигнуть

органического соединения историко-эпического, философского и сатирического

начал. По глубине философского содержания и уровню художественного мастерства

“Мастер и Маргарита” по праву стоит в одном ряду с “Божественной комедией”

Данте, “Дон Кихотом” Сервантеса, гетевским “Фаустом”, толстовской “”Войной и

миром” и другими “вечными спутниками человечества в его исканиях истины

“свободы”[2].

Количество исследований, посвященных роману Михаила Булгакова огромно. Даже

выход в свет Булгаковской энциклопедии[3]

не поставил точку в работе исследователей. Все дело в том, что роман достаточно

сложен по жанру и поэтому труден для анализа. По определению британской

исследовательницы творчества М. Булгакова Дж. Куртис, данном в ее книге

«Последнее булгаковское десятилетие: Писатель как герой» у «Мастера и Маргариты

есть свойство богатого месторождения, где залегают вместе еще не выявленные

полезные ископаемые. Как форма романа, так и его содержание выделяют его как

уникальный шедевр: параллели с ним трудно найти как в русской, так и

западноевропейской культурной традиции». [4]

Персонажи и сюжеты «Мастера и Маргариты» проецируются одновременно на и

Евангелие, и на легенду о Фаусте, на конкретные исторические личности

современников Булгакова что придает роману парадоксальный и порой

противоречивый характер. В одном поле неразрывно соединяются святость и

демонизм, чудо и магия, искушение и предательство.

Принято говорить о трех планах романа – древнем, ершалаимском, вечном

потустороннем и современном московском, которые удивительным образом

оказываются связаны между собой, роль этой связки выполняет мир нечистой силы,

возглавляет который величественный и царственный Воланд. Но «сколько бы ни

выделялось планов в романе и как бы они ни именовались, бесспорно, что автор

имел в виду по­казать отражение вечных, надвременных образов и отноше­ний в

зыбкой поверхности исторического бытия».[5]

Образ Иисуса Христа как идеал нравственного совер­шенства неизменно привлекает

многих писателей и худож­ников. Одни из них придерживались традиционной,

кано­нической его трактовки, основанной на четырех евангелиах и апостольских

посланиях, другие тяготели к апокрифиче­ским или попросту еретическим сюжетам.

Как хорошо из­вестно, М. Булгаков пошел по второму пути. Сам Иисус, такой,

какой он явлен в романе, от­вергает достоверность свидетельств "Евангелия от

Матфея" (вспомним здесь слова Иешуа о том, что он увидел, заглянув в козлиный

пергамент Левия Матвея). И в этом отношении он проявляет поразительное единство

взглядов с Воландом-Сатаной: "...уж кто-кто, — обращается Воланд к Берлиозу, —

а вы-то должны знать, что ровно ни­чего из того, что написано в евангелиах, не

происходило на самом деле никогда...". Воланд - это дьявол, сатана, князь тьмы,

дух зла и повелитель теней (все эти определения встречаются в тексте романа).

«Бесспорно.что не только Иисус, но и сатана в романе представлены не в

новозаветной трактовке»[6] Воланд во

многом ориентирован на Мефистофеля, даже само имя Воланд взято из поэмы Гёте,

где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается. О

поэме Гете напоминает и эпиграф романа. Кроме того, исследователи находят, что

создавая Воланда, Булгаков помнил еще и об опере Шарля Гуно, и о современной

Булгакову версии «Фауста», написанной литератором и журналистом Э.Л.Миндлиным,

начало романа которого было опубликовано в 1923 году. Вообще говоря, образы

нечистой силы в романе несут с собой множество аллюзий – литературных, оперных,

музыкальных. Кажется, никто из исследователей не вспомнил о том, что

французский композитор Берлиоз (1803-1869), фамилию которого носит один из

персонажей романа, является автором оперы «Осуждение доктора Фауста».

И все-таки Воланд –это прежде всего сатана. При всем при том, образ сатаны

в романе не традиционен.

Нетрадиционность Воланда в том, что он, будучи дьяволом, наделён некоторыми

явными атрибутами Бога. Да и сам Воланд-Сатана мыслит се­бя с ним в

"космической иерархии" примерно на равных. Недаром Воланд замечает Левию

Матвею: «Мне ничего не трудно сделать».

Традиционно образ черта рисовался в литературе комично. И в редакции романа

1929-1930гг. Воланд обладал рядом снижающих черт: хихикал, говорил с

«плутовской улыбкой», употреблял просторечные выражения, обзывая, например,

Бездомного «врун свинячий», а буфетчику Сокову притворно жалуясь: «Ах, сволочь

народ в Москве!», и плаксиво умоляя на коленях: «Не погубите сироту». Однако в

окончательном тексте романа Воланд стал иным, величественным и царственным: «Он

был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма туфлях, серый берет

он лихо заломил за ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде

головы пуделя. <...> Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый

глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой» (с.

13). «Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотой искрой на дне,

сверлящий любого до дна души, и левый - пустой и черный, вроде как узкое

игольное ушко, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней. Лицо Воланда

было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысевшем

лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины. Кожу на лице

Воланда как будто бы навеки сжег загар» (209).

Воланд многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми

надевает разные маски. При этом всеведение сатаны у Воланда вполне

сохраняется (он и его люди прекрасно осведомлены как о прошлой, так и о

будущей жизни тех, с кем соприкасаются, знают и текст романа Мастера,

буквально совпадающего с "евангелием Воланда", тем самым, что было рассказано

незадачливым литераторам на Патриарших).

Кроме того, Воланд является в Москву не один, а в окружении свиты, что тоже

необычно для традиционного воплощения черта в литературе. Ведь обычно сатана,

предстает сам по себе – без сообщников. У булгаковского черта есть свита,

причем свита, в которой царит строгая иерархия, и у каждого – своя функция.

Самый близкий к дьяволу по положению – Коровьев-Фагот, первый по рангу среди

демонов, главный помощник сатаны. Фаготу подчиняются Азазелло и Гелла.

Несколько особое положение занимает кот-оборотень Бегемот, любимый шут и

своего рода наперсник «князя тьмы».

И кажется, что Коровьев, он же Фагот, - самый старший из подчиненных Воланду

демонов, представляющийся москвичам переводчиком при профессоре-иностранце и

бывшим регентом церковного хора, имеет немало сходства с традиционным

воплощение мелкого беса. Всей логикой романа читатель подводится к мысли не

судить о героях по внешности, и как подтверждение правильности невольно

возникающих догадок выглядит заключительная сцена «преображения» нечистой

силы. Подручный Воланда только по необходимости надевает на себя различные

маски-личины: пьяницы-регента, гаера, ловкого мошенника. И только в финальных

главах романа Коровьев сбрасывает свою личину и предстает перед читателем

темно-фиолетовым рыцарем с никогда не улыбающимся лицом.

Точно так же меняет свой облик и кот Бегемот: «Тот, кто был котом, потешавшим

князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом,

какой существовал когда-либо в мире». У этих персонажей романа, оказывается,

существует своя история не связанная с историей библейской. Так фиолетовый

рыцарь, как выясняется, расплачивается за какую-то шутку, оказавшуюся

неудачной. Кот Бегемот был личным пажом фиолетового рыцаря. И лишь

преображение еще одного слуги Воланда не происходит: перемены, произошедшие с

Азазелло, не превратили его в человека, как других спутников Воланда – в

прощальном полете над Москвой мы видим холодного и бесстрастного демона

смерти.

Интересно, что в сцене последнего полета отсутствует Гелла, женщина-вампир, еще

один член свиты Воланда. «Третья жена писателя считала, что это – результат

незавершенности работы над «Мастером Маргаритой». .. Однако не исключено, что

Булгаков сознательно убрал Геллу, как самого младшего из членов свиты,

исполняющего только вспомогательные функции... Вампиры – это традиционно низший

разряд нечистой силы».[7]

Интересное наблюдение делает один из исследователей: ««И наконец Воланд летел в

своем настоящем обличье» Каком? Об этом не сказано ни слова».

[8]

Нетрадиционность образов нечистой силы еще и в том, что «обычно нечистая сила в

романе Булгакова вовсе не склонна заниматься тем, чем по традиции она бывает

пог­лощена — соблазном и искушением людей. Напротив, шайка Воланда защищает

добропорядочность, чистоту нравов.. В са­мом деле, чем по преимуществу заняты

он и его присные в Москве, с какой целью автор пустил их на четыре дня гулять и

безобразничать в столице?»[9]

В самом деле, силы ада играют в "Мастере и Маргарите" несколько необычную для

них роль. (Собственно, только одна сцена в романе — сцена "массо­вого гипноза в

Варьете — показывает дьявола вполне в его исконном амплуа искусителя. Но Воланд

и здесь поступает точь-в-точь как исправитель нравов или, иначе сказать, как

писатель-сатирик весьма на руку придумавшему его ав­тору. «Воланд как бы

намеренно суживает свои функции, он склонен не столько соблазнять, сколько

наказывать».[10] Он обнажает низкие

вожделения и срасти лишь затем, чтобы заклеймить их презрением и смехом.) Они

не столько сбивают с пути праведного людей добрых и порядочных, сколько выводят

на чистую воду и наказывают уже состоявшихся грешников.

Нечистая сила учиняет в Москве, по воле Булгакова, немало разных безобразий.

К Воланду недаром приставлена буйная свита. В ней собраны специалисты разных

профилей: мастер озорных проделок и розыгрышей - кот Бегемот, красноречивый

Коровьев, владеющий всеми наречиями и жаргонами - от полублатного до

великосветского, мрачный Азазелло, чрезвычайно изобретательный в смысле

вышибания разного рода грешников из квартиры № 50, из Москвы, даже с этого на

тот свет. И то чередуясь, то выступая вдвоем или втроем, они создают

ситуации, порою и жутковатые, как в случае с Римским, но чаще комические,

несмотря на разрушительные последствия их действий.

Степа Лиходеев, директор варьете, отделывается тем, что ассистенты Воланда

зашвыривают его из Москвы в Ялту. А грехов у него целый воз: "... вообще они,

- докладывает Коровьев, говоря о Степе во множественном числе, - в последнее

время жутко свинячат. Пьянствуют, вступают в связи с женщинами, используя

свое положение, ни черта не делают, да и делать ни черта не могут, потому что

ничего не смыслят в том, что им поручено. Начальству втирают очки. - Машину

зря гоняют казенную! - наябедничал и кот"

И вот за все это всего лишь вынужденная прогулка в Ялту. Без чересчур тяжелых

последствий обходится встреча с нечистой силой и Никанору Ивановичу Босому,

который с валютой действительно не балуется, но взятки-то все-таки берет, и

дядюшке Берлиоза, хитроумному охотнику за московской квартирой племянника, и

руководителям Зрелищной комиссии, типичным бюрократам и бездельникам.

Зато крайне суровые наказания выпадают тем, кто и не ворует и вроде бы

Степиными пороками не замазан, но обладает одним как будто и безобидным

недостатком. Мастер определяет его так: человек без сюрприза внутри.

Финдиректору варьете Римскому, пытающемуся изобретать "обыкновенные

объяснения явлений необыкновенных", свита Воланда устраивает такую сцену

ужасов, что он в считанные минуты превращается в седого старика с трясущейся

головой. Совершенно безжалостны они и к буфетчику варьете, тому самому, что

произносит знаменитые слова об осетрине второй свежести. За что? Буфетчик-то

как раз и ворует и мошенничает, но не в этом самый тяжкий его порок - в

скопидомстве, в том, что он обворовывает и самого себя. "Что-то, воля ваша, -

замечает Воланд, - недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества

прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжело больны или втайне

ненавидят окружающих"

Но самая печальная участь выпадает главе МАССОЛИТА Берлиозу. Вина Берлиоза в

том, что он, человек образованный, выросший еще в досоветской России, в

надежде приспособиться к новой власти откровенно изменил своим убеждения

(он, конечно, мог быть и атеистом, но не утверждать при этом, что история

Иисуса Христа, на которой сложилась вся европейская цивилизация – «простые

выдумки, самый обыкновенный миф».) и начал проповедовать то, что от него эта

власть потребует. Но с него еще и особый спрос, ведь это руководитель

писательской организации - и его проповеди искушают тех, кто к миру

литературы и культуры только приобщается. Как тут не вспомнить слова Христа:

«Горе тем, кто искусит малых сих». Ясно, что выбор сделанный Берлиозом

сознателен. В обмен на предательство литературы ему многое дается властью –

положение, деньги, возможность занимать руководящий пост.

Интересно наблюдение над тем, как предсказывается гибель Берлиоза. «Незнакомец

смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы

пробормотал что-то вроде: «Раз, два.Меркурий во втором доме. луна ушла.шесть –

несчастье.вечер – семь.» - и громко и радостно объявил: - Вам отрежут голову!»

[11]

Вот что по этому поводу читаем в Булгаковской энциклопедии: «Согласно принципам

астрологии, двенадцать домов – это двенадцать частей эклиптики. Расположение

тех или иных светил в каждом их домов отражает те или иные события в судьбе

человека. Меркурий во втором доме означает счастье в торговле. Берлиоз

действительно наказан за то, что ввел в храм литературы торгующих – членов

возглавляемого им МАССОЛИТа, озабоченных только получением материальных благ в

виде дач, творческих командировок, путевок в санатории (о такой путевке как раз

и думает Михаил Александрович в последние часы своей жизни)».

[12]

Литератор Берлиоз, как и все литераторы из Дома Грибоедова, решил для себя, что

дела писателя имеют значение только для времени, в котором он сам живет. Дальше

– небытие. Поднимая отрезанную голову Берлиоза на Великом Балу, Воланд

обращается к ней: "Каждому будет дано по его вере..." Таким образом,

оказывается, что «справедливость в романе неизменно празднует победу, но

достигается это чаще всего колдовством, непостижимым образом».

[13]

Воланд оказывается носителем судьбы, и здесь Булгаков оказывается в русле

традиций русской литературы, связывавшей судьбу не с богом, а с дьяволом.

С кажущимся всемогуществом вершит дьявол в советской Москве свой суд и

расправу. Вообще говоря, добро и зло в романе творятся руками самого

человека. Воланд и его свита только дают возможность проявиться тем порокам и

добродетелям, которые заложены в людях. Например, жестокость толпы по

отношению к Жоржу Бенгальскому в Театре Варьете сменяется милосердием, и

первоначальное зло, когда несчастному конферансье хотели оторвать голову,

становится необходимым условием добра – жалости к лишившемуся головы

конферансье.

Но нечистая сила в романе не только наказывает, заставляя людей пострадать от

собственной порочности. Она еще и помогает тем, кто не может постоять за

себя в борьбе против попирающих все нравственные законы. У Булгакова Воланд в

буквальном смысле возрождает сожженный роман Мастера - продукт

художественного творчества, сохраняющийся только в голове творца,

материализуется вновь, превращается в осязаемую вещь.

Воланд, разными причинами объяснявший цель своего визита в советскую столицу,

в конце концов признается, что прибыл в Москву с тем, чтобы выполнить

поручение, даже, скорее, просьбу, Иешуа забрать к себе Мастера и Маргариту.

Оказывается, что сатана в булгаковском романе – слуга Га-Ноцри «по такого

рода комиссиям, к которым высшая святость не может. непосредственно

прикоснуться.» Может поэтому и кажется, что Воланд - первый дьявол в мировой

литературе, вразумляющий безбожников и наказывающий за несоблюдение заповедей

Христа. Теперь становится ясно, что эпиграф к роману « Я – часть той силы,

что хочет зла и вечно совершает благо» - важная часть мировоззрения автора,

согласно которому высокие идеалы можно сохранить только в надмирности. В

земной жизни гениального Мастера от гибели могут спасти только сатана и его

свита, этим идеалом в своей жизни не связанные. И чтобы заполучить Мастера к

себе с его романом Воланд, желая зла, должен совершить благо: он карает

литератора-конъюнктурщика Берлиоза, предателя барона Майгеля и множество

мелких жуликов, вроде вора-буфетчика Сокова или хапуги-управдома Босого.

Более того, выясняется, что отдать автора романа о Понтии Пилате во власть

потусторонних сил лишь формальное зло, поскольку делается с благословения и

даже по прямому поручению Иешуа Га-Ноцри, олицетворяющего силы добра.

Диалектическое единство, взаимодополняемость добра и зла наиболее плотно

раскрывается в словах Воланда, обращённых к Левию Матвею, отказавшемуся

пожелать здравия "духу зла и повелителю теней": " Не будешь ли ты добр

подумать над тем, что делало бы твое добро, если бы не существовало зла, и

как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от

предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но тени бывают от деревьев и живых

существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все

деревья и всё живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом. Ты глуп".

Таким образом, извечное, традиционное противопоставление добра и зла, света и

тьмы в романе Булгакова отсутствует. Силы тьмы, при всем том зле, который они

приносят в советскую столицу, оказываются помощниками сил света и добра,

потому что воюют они с теми, кто давно уже разучился различать и то и другое

– с новой советской религией, перечеркнувшей всю историю человечества,

отменившей и отвергнувшей весь моральный опыт предшествующих поколений.

1 К. Симонов О трех романах Михаила

Булгакова, Булгаков М. Романы - Д., 1978-с.7.

2 Казаркин А.П. Литературно-критическая оценка - Томск. 1987 - с.12

3 Соколов В.Б. Булгаковская энциклопедия. – М.: Локид; Миф, 2000

4 Цит по Булгаковская энциклопедия с.308

5 Н. Гаврюшин Литостротон, или Мастер без Маргариты Вопросы литературы 1991//8

[6] Н. Гаврюшин Литостротон, или Мастер без Маргариты Вопросы литературы 1991//8

7 Булгаковская энциклопедия.с.171

[8] Н. Гаврюшин Литостротон, или Мастер без Маргариты Вопросы литературы 1991//8

9 Лакшин В.Я. Роман М.Булгакова «Мастер и

Маргарита» цит. по М. Булгаков «Мастер и Маргарита», с.567

10 там же с567

11 Мастер и Маргарита М.:-АСТ Олимп, 1996с.

12Булгаковская энциклопедия, с.176

[13] Лакшин В.Я. Роман М.Булгакова

«Мастер и Маргарита» цит. по М. Булгаков «Мастер и Маргарита», с.567

Использованная литература

1. Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты. Вопросы литературы,

1991//8

2. Казаркин А.П. Литературно-критическая оценка - Томск. 1987 - с.12

3. Лакшин В.Я. Роман М.Булгакова "Мастер и Маргарита"

4. Мастер и Маргарита М.- АСТ Олимп 1996

5. К. Симонов. О трех романах Михаила Булгакова, Булгаков М. Романы -

Д., 1978-с.7.

6. Соколов В.Б. Булгаковская энциклопедия. – М.: Локид; Миф, 2000