Доклад: Базаров Евгений Васильевич

Доклад: Базаров Евгений Васильевич

Базаров Евгений Васильевич — главный герой. Первона­чально читатель знает

о нем только то, что это студент-медик, приехавший в деревню на каникулы.

Рассказ об этом эпизоде его жизни, собственно, и составляет сюжет «Отцов и

детей». Сначала Б. гостит в семье своего друга Аркадия Кирсанова. затем вместе

с ним едет в губернский город, где знакомится с Анной Сергеевной Одинцовой,

живет некоторое время в ее усадьбе, но после неудачного объяснения в любви

вынужден уе­хать и, наконец, попадает в родительский дом, куда направлял­ся с

самого начала. В усадьбе родителей живет недолго, тоска гонит его прочь и

заставляет еще раз повторить тот же самый маршрут. В конце концов выясняется,

что места ему нет нигде. Б. опять возвращается домой и вскоре погибает.

Б. называет себя «нигилистом», определение это поначалу звучит несколько

загадочно, но вскоре значение его выясняется вполне: читатель-современник без

труда узнавал в герое вырази­теля в самой крайней форме идей и настроений

революционной молодежи. Б. провозглашает идею «полного и беспощадного

от­рицания», не признавая никаких пределов, способных ограни­чить ее

осуществление. Вместе с «постановлениями» отжившего крепостнического строя и

либеральным реформаторством он так же категорично отрицает любовь, поэзию,

музыку, красоту при­роды, философское мышление, семейные связи,

альтруистичес­кие чувства, такие нравственные категории, как долг, право,

обязанность. Б. выступает беспощадным противником традици­онного гуманизма: в

глазах «нигилиста» гуманистическая куль­тура оказывается прибежищем для

слабых и робких, создавая красивые иллюзии, способные служить их оправданием.

Гума­нистическим идеалам просвещенной элиты и верованиям или предрассудкам

невежественных масс «нигилист» одинаково про­тивопоставляет истины

естествознания, утверждающие жесто­кую логику жизни-борьбы. Б. считает

необходимым начать ис­торию заново, на голом месте, не считаясь ни с

объективной ее логикой, ни с «мнением народным». И все это не только идеи,

перед читателем человек действительно новой формации, дерз­кий, сильный,

неспособный к иллюзиям и компромиссам, до­стигший полной внутренней свободы,

готовый идти к своей цели, сокрушая или ненавидя все, что ему противостоит.

В спорах с умеренным либералом Павлом Петровичем Кир­сановым Б. легко

побеждает. На его стороне не только преимущества молодости и новизны его

позиции. Тургенев видит, что нигилизм» глубоко связан с общественным

неустройством 4 народным недовольством, что это естественное выражение духе

времени, когда в России все переоценивается и переворачивается. Тургенев

признает, что роль «передового класса» переходит от дворянской интеллигенции

к разночинцам. Но это лишь часть истины, открываемой читателю в «Отцах и

детях». Тургенев проводит Б. по кругам жизненных испытаний. Герой пере­живает

трагическую любовь, тоску одиночества и даже своеобразную «мировую скорбь».

Обнаруживается его зависимость от обычных законов человеческой жизни, его

причастность к обычным человеческим интересам, заботам и страданиям.

Первона­чальная самоуверенность Б. исчезает, его внутренняя жизнь становится

все более сложной и противоречивой. Постепенно! выясняется мера объективной

правоты и неправоты героя. «Полное и беспощадное отрицание» оказывается

отчасти оправ­данным как единственная, по мысли Тургенева, серьезная по­пытка

действительно изменить мир, покончив с противоречия­ми, которые не могут

разрешить ни усилия общественных пар­тий, ни влияние вековых идеалов

гуманизма. Однако для Турге­нева бесспорно и то, что логика «нигилизма»

неизбежно ведет к свободе без обязательств, к действию без любви, к поискам

без веры. Тургенев не находит в «нигилизме» созидающей творчес­кой силы: те

изменения, которые «нигилист» предусматривает для реально существующих людей,

по сути дела, равносильны их уничтожению. «Нигилизм», по мысли Тургенева,

бросает вызов непреходящим ценностям духа и естественным основам жизни. В

этом усматривается трагическая вина героя, причина его неизбежной гибели.