Философия - мировоззренческая форма сознания. Однако не всякое мировоззрение можно назвать философским. У человека могут быть достаточно связанные, но фантастические представления об окружающем мире и о себе самом.

Научное знание безразлично к смыслам, целям, ценностям и интересам человека. Напротив, философское знание - это и есть знание о месте и роли человека в мире. Такое знание глубоко личностно, императивно (т. е. обязывает к определённому образу жизни и действия). Философская истина объективна, но переживается она каждым по- своему, в соответствии с личным жизненным и моральным опытом. Только так знание становится убеждением, защищать и отстаивать которое человек будет до конца, даже ценой собственной жизни. В этой главнейшей своей функции философия есть не что иное, как стратегия жизни - учение о том, «каким надо быть, чтобы быть человеком».

Английский философ Б.Рассел определил место философии в духовной жизни человека как «ничейную землю» между наукой и религией - двумя основными формами освоения им мира. Подобно науке, философия полагается на разум, но в то же время философские проблемы таковы, что однозначного ответа на них получить невозможно. Иначе говоря, вопросы философии, вопросы мировоззрения нельзя разрешить исчерпывающе, раз и навсегда именно потому, что с каждым шагом истории, прежде всего с каждым новым, более высоким уровнем общественных отношении, в общественном мире человека складываются иные ситуации, созревают иные противоречия. И чтобы понять, осмыслить, оценить их, требуется напряженная и безостановочная работа философской мысли, которая находится в несколько иной плоскости, нежели мысль ученого.

Философ не довольствуется объективной картиной мира. Он обязательно «вписывает» в неё человека. Отношения человека к миру - вечный предмет философии. Вместе с тем предмет философии исторически подвижен, конкретен, «человеческое» измерение мира изменяется с изменением сущностных сил самого человека.

Сокровенная цель философии (как и религии) - вывести человека из сферы обыденности, увлечь его высшими идеалами, придать жизни его истинный смысл, открыть путь к самым совершенным ценностям. Но если религия - это массовое сознание, то философия - сознание элитарное, требующее не только таланта, но и профессиональной выучки.

Органическое соединение В философии двух начал - научно-теоретического и практически-духовного - определяет специфику её как совершенно уникальной формы сознания, что особенно заметно проявляет себя в её истории - в реальном процессе наследования, развития идейного содержания философских учений, которые исторически, во времени связаны между собой не случайным, а необходимым образом. Все они - лишь грани, моменты единого и целого. Так же, как и в науке и в других сферах рациональности, в философии новое знание не отвергает, а диалектически «снимает», преодолевает свой прежни уровень, т. е. включает его в себя как свой частный случай. В истории мысли, подчеркивал Гегель, мы наблюдаем прогресс: постоянное восхождение от абстрактного (отвлеченного, одностороннего) знания к знанию все более и более конкретному (полному, многостороннему). Последовательность философских учении - в основном и главном - такова же, как и последовательность в логических определениях самой идеи, т.е. история познания соответствует объективной логике познаваемого предмета.

Однако закону восхождения, закону прогресса, как и власти, времени, не подчиняется практически духовная (ценностная) составляющая философского знания. Она сродни искусству, к истории которого тоже нельзя подходить с мерками «выше - ниже».

Историческое бытие философии двойственно, а потому и уникально: как наука, постигающая реальные отношения в объективном мире и познании, она развивается, её построения преходящи (что и подчеркивал в своей историко-философской концепции Гегель). Но как ценностно-личное проявление духа, как смысложизненная ориентация сознания философское учение прорывает пелену времени, оно обращается к Вечности, а потому ни «устареть», ни уступить своё уникальное, не заменимое ничем и никогда место в культуре её новым образованиям оно не может. «Новое» и «старое» - на равных - представляют мировую философию, независимо от веков и тысячелетий, разделяющих их по времени.

Однако и теоретическая составляющая философского знания, т.е. его внутренняя логика, наследуется гораздо более сложным образом, чем знание специально-научное. Сложнее потому, что философская идея многозначна, она может быть развита, продолжена в разные, даже противоположные направления. И каждый её продолжит по своему и сделает свои выводы.

Особого объяснения и внимания требует к себе сам факт существования и развития - в относительной самостоятельности по отношению к мировой философии - философии национальной (философии отдельного народа). Это ещё одно отличие философии от науки. Русская, немецкая, французская философия - понятия не только допустимые, но и совершенно необходимые для того, чтобы вести речь о реальном процессе рождения и жизни философских идей в мире и цивилизации. Идеи философии глубочайшим образом выражают «душу» народа, его внутренний и духовный опыт и заключающиеся в нем тенденции как грань, момент общечеловеческого.

Русская философия (русская идея), развивалась в сотворчестве, но и в определенной «оппозиции» к философии Запада. Из глубинных недр народного духа и сознания, из нравственного опыта поколении, из трагического опыта своей истории она сделала глубочайшие, проницательные выводы, сформулировала бескомпромиссные императивы о том, что ценность человеческой жизни абсолютна, что эксперименты насилия над естественным ходом жизни людей недопустимы, что никакой «прогресс» - ни научный, ни технический, ни социальный - не стоит слезинки ребёнка, не может и не должен быть куплен ценой разрушения личности. Составляя стержень национального самосознания, национальная философия открывает такие истины, вырабатывает такие ценности, которые невозможно понять и принять, не соучаствуя в жизни и делах своих сограждан и соотечественников.

Философское знание есть единство истины и заблуждения. Но в философии данные понятия наполняются, своим особым смыслом. Этот смысл - социально-исторический, социально-нравственный, он необходимо включает в себя оценку не только нашей мысли, но и связанного с ней, основанного на ней нашего действия. Однако лишь то действие истинно, которое отвечает высшим целям, высшему предназначению человека - развитию его универсальных, интеллектуальных и духовных сил. Истина, как истинная жизнь, есть следование таким императивам и ценностям, которые не ограничивают, не сужают, а расширяют и развивают сущностные силы и творческие способности человека. Заблуждение, со своей стороны,- тоже не простая логическая, субъективная ошибка, не «недосмотр» или «недочет», тем более, не «подвох» злоумышленников, а неизбежное следствие того, что «ошибается» сама история. Так, надежды христиан на приход «царствия божьего», как и уверения коммунистов о том, что «все дороги» ведут в наш век к обществу свободы, равенства и братства, можно «списать» в ошибки, поскольку не подтвердилось ни то, ни другое! Но в этих ошибках заключалось и глубоко истинное содержание. Нравственный императив (идеал, мечта), конечно, не есть еще сама реальность, но она - её «знак» из будущего.

Идейные построения философии обладают огромной притягательной силой. Идеи выражают потребности времени, и если это время пришло, то никакие преграды и препятствия (цензура, административно-уголовная борьба с инакомыслием и т.п.) не в силах сдержать, остановить натиск философских идей, их мощное влияние на умы и сердца современников.

Отличительной чертой философского творчества является еще и то, что оно глубоко личностно. Личность, образ жизни философа не от делимы от его мысли. Многообразие, неповторимость, неожиданность и даже парадоксальность философских идей, концепции, учений - не слабость, а сила философского творчества. Это многообразие (плюрализм) для каждого мыслящего человека есть «приглашение»к сотворчеству, «собеседованию»с великими умами, есть реальное условие сделать собственный выбор своей жизненной позиции, соразмерив его с опытом предшественников.

Философский плюрализм не нужно смешивать с эклектикой - бессистемным, беспринципным смешиванием разнородных представлений и взглядов в голове одного человека, без какой либо даже попытки самостоятельного, критического отношения к ним. Именно о таком - эклектическом - «многознайстве» ещё древние философы говорили, что оно не есть признак мудрости, а потому бесполезно. Плюрализм же, не покушаясь на собственные, внутренние убеждения личности, требует от человека лишь одного: уважения и к другим мнениям, признания и за другими права на защиту своих идей и ценностей. В этом смысле философски, мировоззренческий плюрализм - прямая противоположность идеологической нетерпимости, догматизму и фанатизму. Он является незыблемой нормой демократического общества. О таком плюрализме сказал когда-то Вольтер: «Я не согласен ни с одним Вашим словом, но готов отдать жизнь за то, чтобы Вы могли его свободно сказать».

Античная философия, становясь самостоятельной системой знаний, обретала свою внутреннюю композицию, свою структуру. У стоиков (IV в. до н. э.) эта приняла следующий вид: 1) философия начиналась с логики; 2) после логики следовала физика, или учение о природе; 3)после физики - этика (учение о человеке, о пути его к мудрой, осмысленной жизни). Последняя часть была главной, поскольку и логика (учение о познании), и физика (учение о бытии), при всей важности трактуемых в них проблем, лишь подготавливали, предваряли основные, смысложизненные положения и выводы философа о предназначении и судьбе человека, об отношении его к вечному и бесконечному миру. Предложенная стоиками схема сохранила своё значение и по сегодняшний день. Хотя время внесло и в неё свои коррективы.

Существенную перестройку, переосмысление структуры философского знания основоположник классической немецкой философии И. Кант. В одной из готовых своих сочинении - «Критике способности суждения»- он говорит о трёх частях философии, соотнося их с тремя «способностями души», понимая под последними познавательную, практическую (желание, воля) и эстетическую способности, присущие человеку от рождения. Иными словами, Кант понимает философию как учение о единстве истины, добра и красоты, что значительно расширяет её узкорационалистическую трактовку как только теорию или методологию научного знания, высказывавшуюся сначала просветителями, затем позитивистами.

Гегель строит свою систему в виде « Энциклопедии философских наук». Как и стоики, и Кант, Гегель тоже три части философского знания, обозначенные им в строгой последовательности: 1) логика; 2) философия природы и 3)философия духа.

Логика, методология познания давно составляют теоретическое ядро философии. Однако структура современной философии только к своему ядру не сводится. Социальная философия (или философия истории), философские вопросы естествознания (философия науки), этика, эстетика, философская культурология, история философии - круг философских дисциплин может быть расширен.

Эстетика (вопреки распространенному мнению о ней) не является «частью» философии, поскольку вся философия эстетична. Высший акт разума, как писал Гегель, есть акт эстетический. Особенно глубоко и полно эстетическая природа философского сознания и творчества проявила себя в античной культуре, что подтверждается и таким фундаментальным исследованием, как «История античной эстетики» А.Ф. Лосева. Ни одна проблема не является философской, если она в то же время не оказывается эстетической.

Структура философского знания указывает на то, что в философии теория и история связаны между собой значительно глубже и более сущностным, необходимым образом, чем в любой другой области человеческого творчества. А это значит, что современный философ, как бы оригинален он не был, мыслит не только от своего имени, но и от имени философов прошлых веков, от имени философии в целом. Вот почему история философии - не «часть» её, а основа, её суть, её самосознание.

Бытиё.

Проблема бытия в русской религиозной философии (конец ХIХ-начало ХХ в.в.).

Обыденное мышление воспринимает термины «быть», «существовать», «находиться в наличности» как синонимы, т. е. близкие по значению. Философия использовала термины «быть», «бытиё» для обозначения не просто существования, а того, что гарантирует существование. Поэтому слово «бытие» получает в философии особый смысл, понять который можно, только обратившись к рассмотрению философской проблематики бытия.

Критика понимания бытия в западноевропейской философии. Традиционная проблема бытия являлась предметом метафизики, которая в той или иной мере всегда занималась рассмотрением бытия как Абсолюта. Бога. Поэтому религиозная русская философия не могла обойти эту тему, а так же не могла отреагировать на её нетрадиционное решение в западной философии, начиная с 17 в. Она выступила с резкой критикой не только рационализации понимания бытия, но и сведения его к формам человеческого познания и шире - существования. Приговор объективному бытию был суров: мировоззрение, в котором власть Абсолюта сменилась «властью призрачных феноменальностей» (Н. Бердяев), неизбежно ставит на первое место вопросы земного благоденствия. Человек, перестав ощущать опеку сверхчувственного бытия, обожествил человечески род, себя самого и свои потребности. Вера в Абсолют заменяется верой в человека и его неограниченные возможности окончательного социального переустройства, создания на языке такого общества, в котором все люди будут счастливы, а все их потребности - удовлетворены.

Русские философы связывали то или иное решение проблемы бытия со спецификой мировоззрения, мироощущения народа, людей определённой культуры. Они считали, что философские проблемы и их решения подпитываются духовными запросами людей, а точнее являются их отражением. И тот факт, что философия Запада, начиная с Декарта и Локка, признавала первичным, непосредственно данным, самоочевидным сознание, знание, а не бытие, напрямую связан с мировоззрением, господствующим в западноевропейской культуре того времени.

С.Л. Франк в работе «Духовные основы общества» писал, что «эта кажущаяся самоочевидность идеализма выражена в известных словах Канта: «Кроме нашего знания, мы все же ничего не имеем, с чем можно было бы сравнить наше знание». Это не только абстрактная философская теория, тезис, передаваемый через какое-то теоретическое основание, но непосредственное выражение в какой-то степени спонтанного жизнеощущения. Какого же? Философ характеризует его следующим образом: «Новый западноевропейский человек ощущает себя именно как индивидуальное мыслящее сознание, а все прочее - лишь как данное для этого сознания или воспринимаемое через его посредство. Он не чувствует себя укоренным в бытии или находящимся в нем и свою собственную жизнь ощущает не как выражение самого себя, так сказать, а как другую инстанцию, которая противостоит бытию т.е. он чувствует себя, так сказать, разведенным с бытием и может к нему пробиться только окольным путем сознательного познания». И если Декарт свел содержание сознания, опыта сознания к предметно-логическому, то этим он передал реальное содержание сознания реальных людей, которых интересовал лишь предметный мир и трезво-практическое к нему отношение. Декартовская трактовка темотвесы бытия отразила уже случившееся в обыденном мировозрениии, в повседневном восприятии мира, который для людей стал будничным, без святыни, а потому не требующим благоговейного трепета.

Не принял европейского толкования бытия, появившегося в Новое время, и Н.А. Бердяев. Он писал, что в европейской философии, например у Канта, утверждается примат познания над бытиём, отождествление его с научным знанием, рационализация и логизация бытия, что приводит к «роковому» разрыву с Абсолютом.

Разрыв с Абсолютом, который явился следствием еще начавшегося со времён Сократа пристрастия человека к себе самому, зафиксирован во всей рационалистической западно-европейской философии, считал другой русский религиозный мыслитель Н.Ф. Федоров. Эстафету, в которой передавалась идея возвеличивания человека и принижения Абсолюта, он представил в следующем виде. «Познай самого себя», - говорит демон Сократа (или Дельфийский демон). «Познаю, следовательно существую», - отвечает Декарт. Фитхе поясняет: «Я - познающее и есть существующее; все же прочее есть лишь познаваемое, т. е. лишь мысленное, следовательно несуществующее».Штирнер Заключает: «Возлюби себя всею душою твоею, всем сердцем твоим». Ницше говорит: «Найди в себе себя, будь единственным, ничего, кроме себя, не признавай».

П.Флоренский называл позицию западно-европейской субъективно идеалистической философии, абсолютизирующей субъективность, «иллюзионизмом», а её основанием признавал «онтологическую пустоту», т.е. отказ от признания подлинной реальности, потеря ощущения её существования. Представленные выше позиции русских религиозных философов с очевидностью свидетельствуют об их неприятии номинализма и основанного на нем сдвига в понимании проблемы бытия. Каковы же были их аргументы?

Главный и основной заключался в утверждении специфики русского мирово-зрения, базирующегося на ином, по сравнению с западным, мироощущении. Поэтому на русской почве не мог вырасти ни Декарт, ни Кант и другие. Специфику такого мироощущения С.Л. Франк описывает следующим образом: «Непосредственное чувство, что мое бытие, что оно принадлежит бытию всеобщему и укореняется в нем и что совершенное жизненное содержание личности, ее мышление как род ее деятельности просуществует только на этой почве, -это чувство бытия, которое дано нам не внешне, а присутствует внутри нас, чувство глубинного нашего бытия, которое одновременно объективно, надиндивидуально и самоочевидно, составляет суть типично русского онтологизма». То есть для русского мироощущения существование бытия как токового, в его трансцендентности является более очевидным и смысложизненным, чем существование моего «я» и сознания, которым оно обладает. Поэтому русская религиозная философия, питающаяся соками русского мироощущения, тяготеет к онтологизму, а не к той или иной форме субъективного идеализма.

Специфическое отношение русской философии к проблеме бытия имеет истоки в русском религиозном сознании. В христианстве идея спасения - одна из главных. Вопрос о том, как человек приходит к спасению, обсуждается с давних времен. На западе он - принципиальная тема спора между католиками и протестантскими. Первые утверждают, что путь к спасению лежит через внутренний образ мыслей, через внутренний настрой на религиозность, на Бога. Вторые убеждены в том, что только внешне-полезные дела и действия спасут человека. Православие не принимает ни ту, ни другую сторону по той причине, что считает этот спор беспредметным, ибо спасти человека может только см Бог по мере того, как Он завладевает человеком, если тот стремится погрузиться в Божественное бытие. Религиозному православному чувству не понятно разделение религиозной жизни на внутреннюю и внешнюю. Именно бытие в Боге - суть русской религиозности, которая определила философское решение темы бытия. Религиозный онтологизм стал основанием философского онтологизма.

Итак, русскому мироощущению и русской религиозной философии было чуждо представление об индивидуально-личностной сфере как подлинном бытие. Духовное творчество русских мыслителей было направлено на уяснение глубочайших онтологических, бытийственных истоков человеческой жизни. Религиозные философы осудили разрыв с Абсолютом, подвергли критике новоевропейского человека, который слишком пристрастился к себе самому, возгордился своей автономностью и возжелал быть богом на земле. Они считали такую мировоззренческую установку соблазном, грехом, ведущим в социальный, политически, нравственный тупик. Выход из него русские религиозные философы видели в укоренении такого мировоззрения, которое признавало бы, что бытие надо изначально, до всяких форм человеческой деятельности: практической и теоретической. Нельзя, считали они, идти в познании к бытию, как к объективной и абсолютной истине. Напротив, нужно исходить из бытия как изначально данного нашему целостному сознанию, в котором нет еще деления на субъект и объект, а есть полнота слияния человека и Абсолюта.

Сознание. Сознательное и бессознательное: Маркс и Фрейд.

«Сознательное» и «бессознательное» - это соотносительные понятия, выражающие особенности работы человеческой психики. Человек обдумывает ситуации и принимает решения. Такие действия называют осознанными. Однако часто человек поступает необдуманно, а иногда он сам не может понять, почему он так поступил. Бессознательные действия предполагают, что человек поступает по внутреннему побуждению, но без всякого анализа ситуации, без выяснения возможных следствий. Слова, которые он использует для характеристики этого состояния, разные: необдуманно, неосознанно, спонтанно, интуитивно. Все эти слова выступают в таком случае как синонимы слова «бессознательное», хотя полной синонимичности здесь, разумеется, нет. Значение слова «бессознательное» может расширяться или сужаться в зависимости от его соотнесенности со словом «сознательное». Так, при обдумывании воспринимаемой ситуации человек имеет дело не только с тем, что ему является. У него в голове всплывают события прошлого, в чем-то схожие с наблюдаемыми, он сопоставляет их. Всплывающие в сознании факты, законы, оценки откуда-то приходят. В них есть какой-то порядок. Возникает вопрос: откуда все это? Может быть из бессознательного, а может быть, из глубин сознательного. Разбираясь во всем этом, приходим к пониманию объемности сознания, наличию у него своих механизмов. Этим бессознательное отодвигается еще дальше и возникает вопрос об условной границе, отделяющей сознательное от бессознательного.

Маркс ввел в научный оборот ряд своеобразных предметов и эвристических схем мышления о сознании, впервые прорвавших рамки традиционной классической философии. При этом выявились такие стороны сознания, что стало уже невозможным говорить о философской инстанции «чистого сознания», самодеятельным, творческим агентом и центром которого является мыслящая, размышляющая, прозрачная для самой себя единица - индивидуальный человек. Предметы исследования сознания оказались в другом месте, его пронизали новые зависимости и совсем в иных направлениях, чем раньше, а метод внутреннего наблюдения и понимающий интроспекции, долгое время монопольно владевший исследователями сознания, затрещал по швам.

Если для классической философии, являвшейся по своей сути «философией самосознания» и приписывавшей сознанию телеологическую структуру, жизнь последнего протекала только в одном измерении - в измерении восприятия и представления, воспроизводимых рефлексивным сознанием субъекта, то Маркс впервые вводит сознание в область научного детерминизма, открывая его социальное измерение, его социальные механизмы.

Вместо однородной, уходящей в бесконечность плоскости сознания выявились его археологические глубины; оно оказалось чем-то многомерным, объемным, пронизанным детерминизмами на различных одновременно существующих уровнях - на уровнях механики социального, механики бессознательного, механики знаковых систем, культуры и т.д., а с другой стороны, составленным из наслоения генетически разнородных, то есть в разное время возникших и по разным законам движущихся структур. И уж конечно, сознание в этих глубинах и различных измерениях не охватывается самосознательной работой размышляющего о себе и о мире индивида. И, следовательно, к ней нельзя свести его продукты. Сознание - это лишь одна из метаморфоз процессов объемного, многомерного целого, лишь надводная часть айсберга. И рассматриваться оно должно лишь вместе со своими скрытыми частями, в зависимости от них.

Чтобы проникнуть в процессы, происходящие в сознании, Маркс производит следующую абстракцию: в промежуток между двумя членами отношения «объект (вещественное тело, знак социальных значений) - человеческая субъективность», которые только и даны на поверхности, он вводит особое звено: целостную систему содержательных общественных связей, связей обмена деятельностью между людьми, складывающихся в дифференцированную и иерархическую структуру. Затем он изучает процессы и механизмы, вытекающие из факта многократных переплетений и наслоений отношений в этой системе, по уровням и этажам которой объективно «растекается» человеческая деятельность, ее предметно закрепляемые общественные силы.

Введение этого посредствующего звена переворачивает все отношение, в рамках которого сознание изучалось. Формы, принимаемые отдельными объектами (и воспринимаемые субъективностью), оказываются кристаллизациями системы (или подсистемы) отношений, черпающими свою жизнь из их сочленений. А движение сознания и восприятия субъекта совершается в пространствах, создаваемых этими же отношениями, или, если угодно, ими замыкается. Через эти отношения и должен пролегать реальный путь изучения сознания, то есть того вида сознательной жизни мотивов, интересов и духовных смыслов, который приводится в движение данной общественной системой.

Большое влияние на разработку проблемы сознания и бессознательного оказал 3. Фрейд, открывший целое направление в учении о человеке и утвердивший бессознательное как важнейший фактор человеческого измерения и существования. Он представлял бессознательное как могущественную силу, которая противостоит сознанию. Согласно его концепции, психика человека состоит из трех пластов. Самый нижний и мощный пласт -- «Оно» -- находится за пределами сознания. По своёму объему он сравним с подводной частью айсберга. В нем сосредоточены различны биологические влечения и страсти, прежде всего сексуального» характера, и вытесненные из сознания идеи. Затем следует сравнительно небольшой слой сознательного -- это «Я» человека. Верхний пласт человеческого духа -- «Сверх-я» -- это идеалы и нормы общества, сфера долженствования» и моральная цензура.

Фрейд считал, что в оговорках, ошибочных действиях проявляются истинные, скрытые намерения и чувства человека. Сны в символической, непрямой форме отражают конфликты и переживания человеческой души. Например, женщине, потерявшей веру в свои силы, снилось, что она ловко управляет автомобилем, причём всё получается как бы само собой. Во сне же пришла мысль о странности происходящего -- раньше она никогда не садилась за руль, даже не представляла, как это делается. Бессознательное указало ей на возможность овладеть новым и неизвестным, на необходимость справиться с неуверенностью и установкой на провал. Смысл сновидения бывает и менее очевидным.

По Фрейду, личность, человеческое «Я» вынуждено постоянно терзаться и разрываться между, образно говоря, Сциллой и Харибдой -- неосознанными влечениями и побуждениями «Оно» и нравственно-культурной цензурой «Сверх-Я». В итоге оказывается, что собственное «Я» -- сознание человека не является «хозяином в своем собственном доме». Именно сфера «Оно», всецело подчиненная принципу удовольствия и наслаждения, оказывает решающее влияние на мысли, чувства и поступки человека. Поэтому сам человек -- прежде всего существо, управляемое и движимое сексуальными устремлениями и сексуальной энергией (либидо).

Драматизм человеческого существования, по Фрейду, «усиливается тем, что среди бессознательных влечений имеется и врожденная склонность к разрушению и агрессии, которая находит свое предельное выражение в «инстинкте смерти», противостоящем «инстинкту жизни». Внутренний мир человека оказался, следовательно, еще и ареной борьбы между двумя этими влечениями.

Таким образом, фрейдовский человек получился сотканным из целого ряда противоречий между биологическими влечениями и социально обусловленными нормами, сознательным и бессознательным, инстинктом жизни и инстинктом смерти. Но в итоге биологическое бессознательное начало оказывается у него определяющим. Человек, по Фрейду, -- это прежде всего эротическое существо, управляемое бессознательными инстинктами.

Причудливое смешение множества явлений и процессов психики, которые человек не в состоянии осознать и проанализировать с равной степенью отчётливости, может породить в его душе смятение, неуверенность, непонимание самого себя. Важно помнить, что критерий психического здоровья -- не степень контроля всех уровней организации душевной жизни, а состояние душевной согласованности, принятие и уважение всех сторон собственного внутреннего мира.

Список используемой литературы.

1. Философия. Кохановский В.П. Издательство Ростов - на - Дону 1999.