Когда мы ведем речь об этических категориях, то в качестве специфических особенностей выделяем их оценочный, императивный, мотивирующий харак-тер. В каждой категории оценка, мотивация, повеление связаны своеобразно. Каково же их взаимоотношение в категории "счастье"?

Любая нравственная ценность выражает отношение субъ-екта к объекту, оценку субъектом объекта. Применительно к категории счастья следует отметить, что субъект в данном слу-чае выступает в своей личностной модальности, а объектом оценки является жизнь этой личности. Счастье выражает поло-жительную и интегрирующую оценку жизни, в роли оценки оно вторично по отношению к жизнедеятельности, отражает ее.

1. Счастье как этическая категория

Счастье можно рассматривать и как своеобразный мотив деятельности, в этой своей "ипостаси" оно первично по отноше-нию к ней, программирует ее. В качестве мотива счастье суще-ствует как нечто, само собой разумеющееся, как не всегда осоз-наваемый фон деятельности, в той или иной степени (в зависи-мости от личности и обстоятельств ее бытия) определяющий жизненную стратегию, сложным образом (иногда чрезвычайно конфликтно) пронизывающий всю систему индивидуальных ценностей.

Что касается императивной характеристики счастья, то она весьма условна. Стремление к счастью - естественное желание, определяемое природой человека; внешнее повеление здесь, по существу, отсутствует, детерминация (если о ней можно вести речь) представлена как самодетерминация.

Выделяя эти три "образа" счастья, мы должны отдавать се-бе отчет, что в своем реальном, конкретном бытии счастье су-ществует как сложный "сплав" оценки, повеления, мотивации, который специфически выражается на языке эмоционально-психологического аппарата человека.

Счастье можно рассматривать как сложное взаимоотно-шение объективного и субъективного, которое имеет различ-ные формы проявления. Любое индивидуальное представление о счастливой жизни, насколько бы своеобразным оно не было, не свободно от социальных влияний, накладывающих сущест-венный отпечаток на всю систему ценностных ориентаций лич-ности. Наличие социальной, т.е. объективной по отношению к индивиду, детерминации личностных представлений о счастье и их практической реализации не означает, конечно, фатальной предопределенности человеческой судьбы. Разные люди, как известно, по-разному ведут себя даже в сходных социальных условиях, проявляя способность (либо неспособность) к под-держанию своей личностной автономии, независимости. (Активный, волевой человек способен преодолеть даже небла-гоприятное для него стечение обстоятельств, слабый же даже в относительно приличных условиях находит основания для сето-ваний на судьбу).

Ответ на вопрос: "Может ли быть счастлив человек, лич-ные интересы которого противоречат общественным?", - не так прост, как может показаться на первый взгляд. Опыт показывает, что эгоистическая ориентация только на собственные инте-ресы, наиболее эффективно, как представляется индивиду, ве-дущая его к счастью, на самом деле уводит от него. Эгоцен-тризм - неверно выбранное направление жизнедеятельности, поэтому он опасен не только своими последствиями для других людей, но и наносит существенный вред своему "носителю". Удовлетворенность жизнью предполагает ее социальную значи-мость, связана с утверждением своего "я" в социальной связи. Для счастья, вероятно, необходимо жить "для себя" и вместе с тем жить "для других". Эта мысль хорошо выражена А.Толстым: "Счастье есть ощущение полноты физических и духовных сил в их общественном применении".

Преодоление себя (негативных особенностей своей "природы") - способ самореализации личности, способ благо-дарный, но трудный, поэтому известная с давних пор истина (брать - значит терять, отдавать - значит приобретать) является ценностью далеко не для всех людей. Ориентация "на других" не должна, разумеется, становиться самоцелью, препятствую-щей сохранению индивидуальности и превращающей существо-вание человека в непрерывное "самообуздание". Идеальный вариант - гармония объективного и субъективного, личного и общественного, однако даже при наличии такой установки в сознании Индивида вряд ли можно ожидать ее простого, безбо-лезненного утверждения в практике. Различные варианты дис-гармонии, препятствующие, как правило, достижению счастья, определяются, конечно, не только особенностями личности, но и неблагоприятными социальными обстоятельствами ее бытия. История этики, кстати говоря, оставила нам различные реко-мендации по достижению счастья в условиях дестабилизирован-ной среды. Многие из них вполне актуальны сейчас. Принципиально и немедленно изменить их вряд ли возможно индивидуальными усилиями, а вот осознание их сути и опреде-ление в этом контексте своей жизненной позиции - задача дос-тижимая. В любом случае очень важно ставить перед собой сле-дующие вопросы: "Что я из себя представляю? Не являюсь ли я сам причиной своего несчастья?"

2. Цель или результат?

Счастье часто связывают либо с процессом достижения значимой цели, либо с его результатом. Важно, конечно, и то, и другое, но индивидуальные характеристики различных людей часто определяют их "ставку" на что-то одно. Многие, например, горят нетерпением немедленно получить желаемый результат, всеми силами стремятся ускорить процесс достижения, не-гативно переживая любое его замедление. Другие, напротив, стараются затянуть процесс, поскольку (осознанно или бессознательно) боятся разочарования при достижении цели. Действительно, предвкушение иногда оказывается приятнее осуществления, особенно для людей с развитым воображением. Кроме того, радость от реализации существенной для нас цели может быть омрачена слишком большими потерями на долгом пути к ней или отсутствием следующей цели, способной активизиро-вать нашу жизненную энергию. Некоторые люди вообще не за-думываются над стратегическими целями жизни (либо в силу примитивности своей духовной организации, либо из-за восприятия жизни как процесса, в котором постановка цели лишена смысла, и т.п.).

Выбор ориентации в этом вопросе - дело добровольное, однако нужно быть готовым принять последствия своего выбо-ра, а они могут оказаться достаточно печальными. Определен-ной страховкой от будущих разочарований может служить хо-рошо продуманная "целевая иерархия", позволяющая создать смысло-жизненную перспективу. Тем не менее, как бы хитроумно не строили мы свою жизненную стратегию, избежать мучительных переживаний, горя и бед нам не дано. Как же соотносятся стра-дания и удовольствия в контексте проблемы счастья?

3. Счастье как эмоциональное переживание

Счастье как эмоциональное переживание чрезвычайно "многоцветно". Основываясь на положительной (в целом) оценке человеком своей жизни, оно включает в себя разнообразные эмоциональные состояния, в том числе и отрицательные. Отождествление счастья с непрерывно длящимся наслаждением дезориентирует человека, установка на "сплошное блаженство" (выраженная на современном молодежном сленге девизом "все - в кайф") искажает систему ценностей и порождает, как правило, разочарование жизнью.

Погоня за удовольствиями, в процессе которой легко при-вивается моральный релятивизм и даже цинизм, приводит к пре-сыщению (если погоня оказывается "успешной") или к остро ощущаемой неудовлетворенности своим существованием (если нет возможности утолить жажду наслаждений). В любом случае человек, ориентированный подобным образом, оказывается не в состоянии противостоять неблагоприятным обстоятельствам, достойно переживать неминуемые огорчения и страдания.

Сложность, противоречивость, многоаспектность челове-ческой жизни является основой разнообразия ее эмоционально-го восприятия, в котором причудливо переплетаются радость и грусть. "Изъять" страдание из жизни невозможно, поэтому стремление к счастью предполагает, вероятно, готовность к страданию, формирование правильного к нему отношения. По-скольку страдание многолико, нам позволительно классифици-ровать его, выделяя, например, деструктивное и конструктивное. Названия эти, возможно, не совсем удачны, но они позволяют поставить реальную проблему. В самом деле, деструктивное страдание разрушает самые важные для субъекта ценности, де-лает невозможной (на время или даже навсегда) положительную оценку им своей жизни. Конструктивное, напротив, может уси-ливать и обогащать ощущение счастья. Формы того и другого вида страдания и его мера существенно определяются индиви-дуальными особенностями. Тонко чувствующие, ранимые нату-ры, например, глубоко переживают малейшие нюансы в челове-ческих отношениях, непонятные и недоступные другим людям, с более грубой душевной организацией.

Еще на заре становления этической рефлексии мудрецы зафиксировали истину, выведенную из житейских наблюдений: избыток удовольствий неизбежно приводит к страданию, а вот страдание от отсутствия удовольствия (правильно дозированное, конечно), воздержание дает возможность достигнуть впоследст-вии высшей степени наслаждения. Предвкушение удовольствия, отмечал Эпикур, способно облегчить наши страдания и даже, можем добавить мы, вызвать желание страдания. Последнее, правда, характерно для особо изощренных натур (примеры такого рода можно найти в произведениях Ф.Достоевского) и чревато патологией: упоением страданием, культом страдания.

Кстати говоря, физиологические исследования состояний остpoгo наслаждения показывают, что при нем в работу вовле-каются две системы: парасимпатическая, связанная с положительными эмоциями, и симпатическая, являющаяся одним из нервных коррелятов отрицательных эмоций Додонов Б.И. Эмоция как ценность.- М, 1978.. Не случайно, по-этому, отрицательные эмоции (слабой степени интенсивности) могут оказаться притягательными для индивида, который стре-мится (чаще всего бессознательно) утолить свой "эмоциональный голод".

"...Не миновать нам двойственной сей грани: из смеха звонкого и из глухих рыданий созвучие вселенной создано". (Вл. Соловьев)

Проблема счастья, конечно, не исчерпывается обрисован-ными здесь аспектами. Нужно отметить, что у счастья есть оп-ределенные количественные, если можно так выразиться, пара-метры. В различные моменты своей жизни человек может чув-ствовать себя или очень счастливым, или абсолютно несчаст-ным, или находиться где-то посредине между этими крайними состояниями. Даже "первое приближение" к изучению пробле-мы счастья позволяет нам увидеть, что понятие это обозначает чрезвычайно сложное, многогранное переживание, в котором в противоречивом единстве сплетаются тончайшие оттенки инди-видуального мировосприятия. Тем не менее можно говорить и о некоторых основаниях этого индивидуализированного жизне-ощущения или, другими словами, об условиях счастья.

4. Условия счастья

Счастье связано с возможностью самореализации личности в различных сфе-рах ее бытия, поэтому спектр условий счастливой жизни доста-точно широк. Комбинация этих условий, их субординация и значимость определяются как объективными факторами, так и своеобразием субъекта. Этическая традиция выделяла в качестве условий счастья наиболее сущностные его основания, носящие как бы вневременной, "вечный" характер. В индивидуальных же ценностных ориентациях структура и содержание условий сча-стья значительно подвижнее и более подвержена воздействию времени.

Так, например, сравнение результатов анкетирования сту-дентов последних лет и десятилетней давности позволяет зафик-сировать существенное смещение ценностных ориентиров в сторону большей значимости материального благополучия. Прежде лишь незначительное число студентов называло в каче-стве одного из условий счастья материальную обеспеченность, а теперь это условие занимает одно из первых мест. Есть, конеч-но, и более устойчивые установки. Это в первую очередь касает-ся значимости общения, неизменно лидирующего в числе наи-более важных оснований счастья. Кроме этого, к условиям сча-стья студенты справедливо относят любовь, творчество, здоро-вье, свободу, высокие нравственные принципы поведения, ста-бильность социальной среды и еще многое другое, общезначи-мость чего не столь очевидна.

Есть смысл чуть подробнее остановиться на тех условиях счастья, которые значимы для наибольшего количества людей.

а) Оптимальное удовлетворение материальных потребно-стей издавна считалось условием счастливой жизни. Наличие материального благополучия, определенная комфортность су-ществования для большинства людей весьма значимы и пред-ставляют предпосылку положительной оценки жизни. Бедность, тяжкий труд по добыче хлеба насущного, ограничивающий ду-ховные запросы и возможности их реализации, чаще всего вос-принимаются как детерминанты несчастья.

В истории культуры оформляется и иное отношение с сфе-ре материального бытия, представленное принципом аскетизма. Аскетизм предписывает самоотречение от внешних благ, подавление чувственных потребностей ради достижения более важ-ных целей. Формы аскетизма и соответственно предлагаемые им высшие цели деятельности определяются социокультурными факторами и довольно разнообразны (обряд инициации, христи-анское мученичество, киническое мировоззрение и т.д.), но ба-зируются они на едином основании - абсолютизации значимости духовного, осуществление которого возможно только за счет отказа от телесного. Несмотря на то, что аскетизм ограничивает полноценность человеческого бытия, он выражает очень важ-ную идею приоритета духовных ценностей Проблемы нравственной культуры общения.- Вильнюс. 1986; Каган М.С. Мир общения.- М, 1988.

. Эта же идея впол-не определенно была обозначена и античной этикой как в гипер-трофированном виде ("Презрение к телу - вот истинная свобода человека" - Сенека), так и более мягко ("Человеку более прили-чествует обращать внимание на душу, чем на тело, ибо совер-шенство души может заменить немощность тела" - Демокрит).

Учитывая все это, можно утверждать, что удовлетворение материальных потребностей не должно становиться самоцелью, и качестве условия счастья его нужно рассматривать в контексте подчиненности ценностям более высокого порядка. Установка на первостепенную значимость духовности, соотношение ду-ховных и материальных благ как целей и средств деятельности является стратегически верной жизненной ориентацией, иска-жения которой препятствуют достижению счастья.

б) Счастье связано с самореализацией личности, раскрыти-ем ее внутренних потенций, духовного богатства. Поскольку "действительное духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений" (К. Маркс), по-стольку общение является одним из главных условий счастья. Эта идея утверждалась в этической традиции ("Дружба есть са-мое необходимое для жизни, ибо никто не пожелает себе жизни без друзей, даже если бы он имел все остальные блага" - Ари-стотель), описывалась в других формах духовной культуры ("Ничего нет в мире драгоценнее уз, соединяющих человека с человеком" - Экзюпери), она достаточно убедительна и для обыденного сознания.

Но не всякое общение есть положительная ценность и не всякое одиночество - ценность отрицательная. Для того, чтобы выступать в роли условия счастья, общение должно иметь опре-деленные количественные и качественные параметры. Определение их - задача специального анализа2 , в данном случае мож-но высказать лишь несколько предположений по этому вопросу.

Еще древнегреческие мыслители отмечали, что удовлетво-рение духовных и материальных потребностей имеет свою спе-цифику: быстрое насыщение тела приводит к пресыщению, а душа ненасытна, вечно голодна. "Все труды человека, - под-тверждают эту же истину библейские тексты, - для рта его, а душа его не насыщается". Действительно, диапазон духовных потребностей несравнимо больше и "насыщение" в этой сфере происходит значительно медленнее. Тем не менее бытие чело-века ограничено и во временном отношений, и с точки зрения запасов духовной энергии, поэтому общение (имеющее колос-сальную ценность как средство самореализации, как важнейший фактор нравственного и интеллектуального развития личности) должно иметь количественные ограничения, определяемые ин-дивидуально, самим человеком в контексте его особенностей и возможностей.

Процесс интенсификации межличностного общения, харак-терный для нашего времени, представляется, с одной стороны, благом, т.к. расширение круга личностных связей способствует приобщению человека ко все большему числу разнообразных ценностных ориентации других людей, нравственно и интеллек-туально обогащает, расширяет возможности самореализации. Есть, однако, и другие стороны этого процесса, таящие в себе опасность нравственного и эмоционального опустошения, глу-бокого внутреннего одиночества. Чрезмерный количественный рост контактов снижает качество общения, придает ему поверх-ностный, суетный характер. Если же при этом извращаются со-держательные параметры общения (а это почти всегда так и бы-вает при избыточных связях), то оно выступает в качестве отри-цательной ценности.

Из качественных параметров полноценного общения мож-но, в первую очередь, обратить внимание на следующие. Мо-ральное содержание общения искажается в том случае, если оно навязано извне, не является результатом свободного выбора субъекта. Контакты вынужденные не дают морального удовлетворения, вызывают эмоциональное раздражение и даже могут вызвать "бегство от других".

Выбор партнеров по общению должен опираться на изби-рательность, особое предпочтение близких по духу людей. Общность не предполагает, конечно, идентичности, она не столько осознается, сколько ощущается, являясь результатом взаимопонимания и эмоционального "созвучия".

Важным фактором, предопределяющим продуктивность общения, является ориентация человека на индивидуализацию своей жизни. Конформистская установка, на первый взгляд представляющаяся более удобной, менее конфликтной и, следо-вательно, предпочтительной, на самом деле программирует на-ши неудачи в мире общения. Развитие своей индивидуальности дает человеку ощущение самобытности, незаменимости, он ста-новится интересным для других. Чтобы претендовать на полно-ценное общение, мы прежде всего должны потрудиться над сво-ей душой, сделать ее "событием в мире". Задача эта чрезвычай-но трудная (особенно если учесть, что мы постоянно сталкива-емся с замкнутым кругом: стандартизированная среда рождает стандартизированных индивидов и наоборот), но благодарная, поскольку открывает нам путь от суррогатного общения к под-линному.

Соблазн использования другого человека в качестве сред-ства для собственной пользы (даже если последняя понимается достаточно утонченно) существовал всегда и всегда извращал нравственные основания общения, подлинность, полноценность и положительная значимость которого определяются степенью его бескорыстности. Бескорыстие утверждает не только нравст-венную ценность нашего партнера по общению, но и нашу соб-ственную. Реализация бескорыстного отношения к другу воз-можна для морально развитой личности. Вообще надо отметить, что нравственные и морально-психологические особенности личности существенно влияют на характер ее общения, поэтому исправляя и совершенствуя себя, мы тем самым предопределяем свой путь к счастью.

Заключение

Обладание высшими нравственными ценностями зависит от нас самих значительно больше, чем мы обычно представляем, подвергаясь соблазну объяснять свои несчастья, бессмыслен-ность существования, отсутствие свободы только "объективными обстоятельствами". Трагизм человеческого бытия, определяемый - действительно объективно - неумолимостью смерти, неизбежностью страданий, дисгармоничностью общества, ликвидировать невозможно, но можно "просветлить", смягчить, одухотворить. Этика всегда стремилась помочь человеку в решении этой - самой трудной - жизненной задачи, пред-лагая различные варианты созидания осмысленного, счастливо-го бытия. Однако к каким бы моделям счастья, свободы, смысла жизни мы ни приобщались, они могут приобрести индивидуаль-ное ценностное значение для нас только при условии нашего собственного морального творчества. Жизненная мудрость свя-зана с умением осуществлять свою свободу (не преступая нрав-ственный закон), создавать и реализовывать свою индивидуаль-ность (не в ущерб другим). Для этого главного дела нельзя жа-леть ни времени, ни душевной энергии.

Литература:

1. Вейсс Ф. Р. Нравственные основы жизни / пер. с фр. - Мн.: Юнацтва, 1994;

2. Жуховицкий Л. А. Счастливыми не рождаются. - М.: Политиздат, 1983;

3. Зеленкова И. Л. И др. Этика: Учебно-методическое пособие. - Мн.: Унiверсiтэцкае, 1994;

4. Зеленкова И. Л. Основы этики: Учебное пособие. - Мн.: ТетраСистемс, 1998;

5. Зеленкова И. Л., Беляева Е В. Этика: Учебное пособие и Практикум. - Мн.: НТООО «ТетраСистемс», 1997;

6. Климашевская И. В. Счастье и смысл жизни. - М.: Народная асвета, 1986.