1. Наука и общество
Американский философ и методолог науки Пол Фейерабенд - один из крупных представителей постпозитивизма. В своей концепции науки он исходит из того, что в обществе существуют различные идеологические течения (историчные по своему существу), одним из которых является наука. Последняя не может заменить другие течения и не есть тем более "единственно возможный способ решения проблем", - наряду с такими способами как религия, миф, различные иррациональные подходы, магия, колдовство и т.п. Всякий иной подход, по мнению Фейерабенда, искажает сущность науки и ее место в обществе. Вот почему он убежден, что "наука, претендующая на обладание единственно правильным методом и единственно приемлемыми результатами, представляет собой идеологию и должна быть отделена от государства, и в частности от процесса обучения".

Подчеркивая недопустимость абсолютизации науки и ее методов, американский исследователь считает, что все-таки наука "обладает не большим авторитетом, чем любая другая форма жизни" - религиозные сообщества, племена, объединенные мифом и др. Фейерабенд серьезно обеспокоен тем, что "в тоталитарных государствах наука находится под надзором государственных органов" и считает совершенно недопустимым такое положение, когда "шайки интеллектуальных паразитов разрабатывают свои убогие проекты на средства налогоплательщиков и навязывают их молодому поколению в качестве "фундаментальных знаний". Тем более - а это и есть чистейший монополизм в науке - когда эти "шайки" захватывают целые НИИ и определяют, кто может войти в их избранный круг. Наука, считает Фейерабенд, может развиваться только в соответствии с демократическими принципами. А для этого нужны такие социальные условия, которые бы способствовали развитию новых научных идей, а не душили бы их различными догмами и предрассудками.

Философ подвергает резкой критике так называемый "научный шовинизм", согласно которому все, что несовместимо с наукой и ее результатами, должно быть устранено (например, древневосточная медицина - иглоукалывания, прижигания и т.п.). Не отрицая необходимости вненаучного контроля над наукой, американский философ полагает, что такой контроль не может быть навязан извне насильственными, политическими средствами. Наилучшим же средством для того, чтобы заставить замолчать научную совесть ученого, он считает "все-таки доллар".

Фейерабенд ни в коей мере не принижает роль науки, а наоборот, всемерно подчеркивает ее важное значение для жизни общества в целом и каждого человека. Вместе с тем он постоянно напоминает, что наука - лишь один из главных инструментов, которые человек изобрел для того, чтобы "овладеть своим окружением", один из способов изучения мира. Причем это отнюдь не единственный и совсем не непогрешимый "инструмент". Уважая "большую науку" и ее колоссальные возможности, Фейерабенд тем не менее рекомендует "поставить науку на ее место как интересную, но ни в коем случае не единственную форму познания, обладающую большими преимуществами, но не лишенную и многих недостатков". Именно потому, что наука в наше время стала слишком влиятельной, очень опасно оставлять ее в "состоянии непогрешимости", абсолютизировать ее роль в обществе.

Наука как таковая в ее целостности - предмет теоретического исследования философии науки, состояние которой не удовлетворяет Фейерабенда. Основную ее слабость он видит в том, что она все еще остается неисторичной. Кроме того, ей присущи абстрактность, схоластичность, выхолощенность, недооценка (и даже игнорирование) социальных факторов развития познания, и вообще - "ненаучность". Философ солидарен с теми методологами, которые считают необходимым "создание такой теории науки, которая будет принимать во внимание историю. Это тот путь, по которому нужно следовать, если мы хотим преодолеть схоластичность современной философии науки".

2. Всесилен ли разум?
Тему науки Фейерабенд раскрывает в разных "срезах" в системе многих понятий - в том числе и таких как "рациональное", "иррациональное", "разум", "интуиция", "метод" и др. Думается, что философ нисколько не умаляет роль разума, а всемерно подчеркивает большое его значение как в развитии науки, так и в жизни людей в целом. Разум для него всегда в тесном единстве с чувствами, ибо одни чувства сами по себе, без помощи разума не способны дать истинного понимания сущности явлений окружающего мира. При этом недопустимо подавление таких важных для научной деятельности факторов как интуиция, воображение, чувство юмора и другие "иррациональные действия". Они, по мнению Фейерабенда, не внешние факторы развития науки, без них нельзя понять революций в мышлении. Именно они и нарушают "установленную методологию" науки. Поэтому только "одна "рациональная реконструкция" не может решить проблему метода".

В этой связи он отмечает ограниченность абстрактно-рационального подхода, выступает против "диктата разума", против "тирании тяжеловесных теоретических систем", ратует за свободу от "тирании деспотических систем мышления". Американский философ далее указывает на необходимость отстранения - на некоторое время - разума от науки, это для последней может оказаться полезным. В качестве примера он приводит коперниканство и ряд других рациональных концепций, которые, по его мнению, сегодня существуют только потому, что в их прошлом развитии разум на некоторое время был отстранен.

Принципы рационализма, согласно Фейерабенду, не дают адекватной картины исторического развития науки в таких трех состояниях этого процесса как прошлое, настоящее, будущее. А не дают они такого адекватного и тем более полного представления потому, что "наука является гораздо более "расплывчатой" и "иррациональной", чем ее методологические изображения". При этом "методологическое" чаще всего отождествляется с "рациональным".

Фейерабенд полагает, что чисто рационалистический "образ науки" - особенно при его абсолютизации - служит препятствием для ее развития, а попытка сделать науку более рациональной и точной уничтожает ее. В то же время, по его мнению, "расплывчатость", "хаотичность", "отклонения и ошибки" внеразумного, иррационального характера являются предпосылками научного прогресса.

Исходя из сказанного, философ формулирует тезис: "Без "хаоса" нет познания. Без частого отказа от разума нет прогресса". Развертывание данного тезиса приводит его к выводу о том, что "даже в науке разум не может и не должен быть всевластным и должен подчас оттесняться или устраняться в пользу других побуждений"2. Хотя наука - главный "носитель" разума, но даже здесь он не может быть всесильным и универсальным и неразумность в научной сфере не может быть исключена.

Рассматривая вопрос о соотношении разума и иррациональности, Фейерабенд пишет: "Разум допускает, что идеи, вводимые нами для расширения и улучшения нашего познания, могут возникать самыми разными путями, и что источник отдельной точки зрения может зависеть от классовых предрассудков, страстей, личных склонностей, вопросов стиля и даже от явной и простой ошибки. Однако он требует также, чтобы в оценке этих идей мы следовали определенным четким правилам: наша оценка идей не должна быть заражена иррациональными элементами". Последние, хотя и не поддаются рациональной реконструкции, но очень важны и необходимы для успешного развития науки. Мы не можем оставить без внимания многообразные иррациональные средства и мы очень нуждаемся в них.

При всей важности общих философских предписаний и других рациональных средств, нельзя, по Фейерабенду, считать нормальной ситуацию, когда насильно насаждаются разумность и единообразие, когда чрезмерно раздувается значение каких-либо крайностей (рационального, иррационального и др.). Философ призывает видеть многообразие форм познания и способов понимания природы и общества (религия, мифы, наука и др.), исходить из необходимости выбора между ними и ни одну из них не представлять "в качестве меры метода и знания". Иначе говоря, всегда необходимо, особенно в демократическом обществе, не упускать из виду обе стороны - "разум" (мышление, науку) и "неразумие" (иррациональное). Каждая из этих сторон имеет равное право на выражение и внимание, но не надо абсолютизировать одну из них.

Фейерабенд подчеркивает неразрывность опыта (фактов, наблюдений) и теории, отмечая вместе с тем, что "познание не движется от наблюдения к теории, а всегда включает в себя оба элемента. Опыт возникает вместе с теоретическими допущениями, а не до них, и опыт без теории столь же немыслим, как и (предполагаемая) теория без опыта". Поэтому так называемые "термины наблюдения" - это, по Фейерабенду, неопозитивистский "троянский конь", за которым нужно внимательно следить, ибо с одними только чувственными восприятиями, не направленными определенными теоретическими компонентами в науке делать нечего. Философ называет "саморазрушительным" намерение начать построение науки с нуля, после полного устранения всех "естественных интерпретаций". Это в принципе не выполнимо и этого никогда в реальной научной практике не бывает, ибо подобное "устранение" есть не что иное как устранение способности мыслить и воспринимать.

Итак, "наука вообще не знает "голых фактов", а те "факты", которые включены в наше познание, уже рассмотрены определенным образом и, следовательно, существенно концептуализированы", теоретически нагружены. Из этого положения Фейерабенд делает вывод о том, что нельзя упрощать науку и ее историю, делать их бедными и однообразными. Напротив, и история науки, и научные идеи и мышление их создателей должны быть рассмотрены как нечто диалектическое - сложное, хаотичное, полное ошибок и разнообразия, а не как нечто неизменное или однолинейный процесс. В этой связи Фейерабенд озабочен тем, чтобы и сама наука и ее история, и ее философия развивались в тесном единстве и взаимодействии, ибо возрастающее их разделение приносит ущерб каждой из этих областей и их единству в целом, а потому этому негативному процессу надо положить конец.

При этом исследователь, согласно Фейерабенду, должен, во-первых, одинаково хорошо владеть всеми языками наблюдений (материалистическим, феноменалистским, объективно-идеалистическим, теологическим и т.д.), а во-вторых, видеть противоречия между наблюдением (опытом) и теоретическими построениями (разумом, мышлением). "Поэтому в случае противоречия между новой интересной теорий и совокупностью твердо установленных фактов лучший способ действий заключается не в устранении теории, а в использовании ее для обнаружения скрытых принципов, ответственных за это противоречие". В-третьих, исследователь должен быть настроен на "соединение абстрактных аргументов с сокрушительной силой истории", т.е. на реализацию принципа, совпадения логического и исторического. В-четвертых, он должен четко представлять себе, что именно совокупность фактов, "в конце концов, является единственным признанным судьей теории" и что "единственным принудительным основанием для смены теории является ее расхождение с фактами".

Ограниченность абстрактно-рационального подхода Фейерабенд видит в том, что он по сути отрывает науку от того культурно-исторического контекста, в котором она пребывает и развивается. Чисто рациональная теория развития идей сосредоточивает внимание главным образом на тщательном изучении "понятийных структур", "включая логические законы и методологические требования, лежащие в их основе, но не занимается исследованием неидеальных сил, общественных движений"3, т.е. соци-окультурных детерминант развития науки. Односторонним считает философ социально-экономический анализ последнего, так как этот анализ впадает в другую крайность - выявляя силы, воздействующие на наши традиции, забывает, оставляет в стороне понятийную структуру последних.

Фейерабенд ратует за построение новой теории развития идей, которая была бы способна сделать понятными все детали этого развития. А для этого она должна быть свободной от указанных крайностей и исходить из того, что в развитии науки в одни периоды ведущую роль играет концептуальный фактор, в другие - социальный. Вот почему всегда необходимо держать в поле зрения оба этих фактора и их взаимодействие.

3. Проблемы метода и методологии

Эти проблемы - центральные в исследованиях Фейерабенда, и отношение его к ним, на наш взгляд, не всегда ясное и однозначное. Говоря об указанных проблемах, надо, видимо, сразу отвергнуть упрощенное представление о том, что американский философ принижал, а тем более отрицал важную роль метода и методологии в деятельности людей, особенно в работе ученых: "успехи науки обусловлены правильным методом, а не просто счастливой случайностью".

Таким образом, во-первых, правильный метод - один из важных факторов ускоренного развития науки, хотя случайности и другие внеметодологические факторы имеют здесь немалое значение.

Во-вторых, Фейерабенд в общем-то принимает определение научного метода как "совокупности правил, управляющих деятельностью науки": "процедура, осуществляемая в соответствии с правилами, является научной; процедура, нарушающая эти правила, не научна. Эти правила не всегда формулируются явно, поэтому существует мнение, что в своем исследовании ученый руководствуется правилами скорее интуитивно, чем сознательно".

Философ называет эту ситуацию "мнимым методом", имея в виду, что ученые весьма редко знают, что именно они делают в процессе своих собственных исследований, Методологические требования, по его мнению, вовсе не обязаны в точности описывать то, что действительно делают ученые. "Они предназначены скорее для того, чтобы дать нам нормативные правила, которые нужно соблюдать, но реальная научная практика лишь приблизительно соответствует им", ибо движется совершенно иными путями. Тем не менее философ не склоняется к методологическому негативизму и считает чрезвычайно важным защитить именно такую нормативную интерпретацию и поддержать разумные требования. Подчеркивание нормативного характера научного метода приобретает первостепенное значение, по мнению Фейерабенда, Перед лицом неопозитивистского философско-схоластического конформизма с его требованием "оставлять все так, как есть" (Витгенштейн) и с его "лингвистическими погрешностями".

В-третьих, Фейерабенд указывает, что традиционное толкование методологических правил науки представляет их как правила рациональные - в "некотором безусловном, хотя и расплывчатом смысле".

В-четвертых, американский философ не согласен с тезисом о неизменности этих правил, считая, что они носят конкретно-исторический характер. Наука как сложный, целостный, динамичный процесс, насыщенный "неожиданными и непредсказуемыми изменениями", "требует разнообразных действий и отвергает анализ, опирающийся на правила, которые установлены заранее без учета постоянно меняющихся условий истории". Данные истории, по Фейерабенду, играют решающую роль в спорах между конкурирующими методологическими концепциями. Кроме того, эти данные служат той основой, исходя из которой можно наиболее достоверно объяснить эволюцию теории, которую (эволюцию) нельзя не учитывать в методологических оценках.

В-пятых, философ убежден, что любая методология не "вездесуща и всемогуща", а имеет свои границы, сферу своего действия. "Всякая методология, - подчеркивает он, - даже наиболее очевидная (например, индуктивная. - В. К) - имеет свои пределы" и все методологические предписания имеют свои рамки применимости, за пределами которых они будут мало эффективны.

В-шестых, Фейерабенд полагает, что научные идеи и методологические принципы не могут быть настолько абстрактными, чтобы быть отвергнутыми и преданными осмеянию как символ заумной софистики и оторванности от жизни. Абстрактные идеи смогут стать таким символом только в том случае, если станут частью практики, "формы жизни", которая связывает их с важными событиями и сама оказывает определенное социальное влияние. Другими словами, если они не отрываются от человека, от его целостной жизнедеятельности и если учитывается их социокультурный контекст.

В-седьмых, согласно Фейерабенду, при разработке реалистической научной методологии, нужно с большой осторожностью - "спрессовывая" теоретические положения в методологические принципы - относиться к современной науке. Последняя, по его словам, в большинстве случаев гораздо более глупа и обманчива, чем даже наука XVI-XVII вв. Потеря такой осторожности нередко приводит к тому, что "на практике методологи рабски вторят последним решениями той клики, которая одержала верх в физике", или - добавим - в любой другой частной науке. Налицо достаточно ясные мысли о недопустимости апологетизма и конъюнктурщины в методологических исследованиях, о несостоятельности монополизма в науке, а также того, что методологические обобщения должны быть "квинтэссенцией" всей истории познания в целом, а не отдельных - даже "архиразвитых" наук.

В-восьмых, опираясь на обширный материал истории науки, Фейерабенд показывает, что некоторые научные области нарушают "хорошую методологию", "извлеченную" из зрелой науки. Многие выдающиеся ученые сплошь и рядом осуществляли такие "ходы мысли", которые запрещались методологическими правилами. Классическим примером он считает Галилея с его "вольным обращением с понятиями", с его пренебрежением научными нормами, с его "неэмпирическими процедурами". Галилей, по мнению Фейерабенда, нарушает важнейшие правила научного метода (идущие от Аристотеля и канонизированные логическими позитивистами) и добивается успеха именно потому, что не следует этим правилам, не применяет последовательно "каноны научного метода".

Из анализа реальной истории науки философ делает вывод о том, что "не существует правила - сколь бы правдоподобным и эпистемологическим оно не казалось, которое в то или иное время не было бы нарушено. Становится очевидным, что такие нарушения не случайны и не являются результатом недостаточного знания или невнимательности, которых можно было бы избежать. Напротив, мы видим, что они необходимы для прогресса науки".

Фейерабенд считает, что такие достижения как атомизм (древний и современный), коперниканская революция, волновая теория света и ряд других оказались возможными лишь потому, что некоторые мыслители либо сознательно решили разорвать путы "очевидных" методологических правил, либо непроизвольно нарушали их. При этом философ подчеркивает, что такая так называемая "либеральная практика" - это не просто реальный факт истории науки, но она разумна и абсолютно необходима для развития знания. Любопытно, что в качестве такого "нарушителя" он называет Н. Бора, который не считался с требованиями простоты, изящества и даже непротиворечивости теории.

В-девятых, Фейерабенд не является сторонником "методологической эйфории", ибо считает, что методология (или теория рациональности) не является в руках ученых той "волшебной палочкой", с помощью которой они успешно решат все свои проблемы. Это не просто сказка, это ложь, ибо, подчеркивает американский философ, "не существует особого метода, который гарантирует успех или делает его вероятным"1. Тем более, что ученые весьма редко находят правильные решения своих проблем и совершают массу ошибок и бесполезных дел. Факты, логика, методология безусловно важны в науке, но не только они способствуют ее прогрессу. Серьезное влияние на деятельность ученого оказывают не только факты, формальный и математический аппараты, язык и т.п., но и "метафизические" (философские) убеждения, а также его вкусы, эстетические взгляды, мнения друзей и - в целом - те традиции, представителем которых он является.

В-десятых, "мысль о том, что наука может и должна развиваться согласно фиксированным и универсальным правилам, является и нереальной, и вредной... Она делает нашу науку менее гибкой и более догматичной". Но сама наука таковой не является, а есть целостная, динамичная система всех своих компонентов.

4. Теоретико-методологический плюрализм

В своих рассуждениях о методе Фейерабенд неоднократно повторяет мысль о том (и это уже выше было отмечено), что при всей важности метода для науки, он не может быть сведен к совокупности жестких, неизменных и абсолютно обязательных принципов научной деятельности. Тем более недопустимо, когда какой-либо метод объявляется "единственно верным" и универсальным.

Фейерабенд считает иллюзией представление о том, что какие-либо методологические правила, нормы и регулятивы (в том числе и универсальные стандарты рациональности) надежно гарантируют эффективность научного поиска. Его позиция в этом вопросе достаточно четкая: "Вера в единственное множество стандартов, которые всегда приводят и будут приводить к успеху, есть нечто иное, как химера"'. Философ указывает и источник "химеры" о "единственности" метода и его жесткости (в том числе жесткости теории рациональности). Это, по его мнению, слишком наивное представление о человеке и его социальном окружении.

Вместе с тем Фейерабенд считает, что можно создать традицию, которая будет поддерживаться с помощью строгих правил и до некоторой степени станет успешной. Но на вопросы о том, желательно ли поддерживать такую традицию, исключая все остальное, и надо ли сразу отбросить любой результат, полученный в рамках иных традиций и другими методами - американский философ отвечает твердо и решительно "нет".

Отрицая всякие универсальные стандарты и косные традиции, он разрабатывает свою концепцию теоретического и методологического плюрализма. Основные ее моменты, вслед за ее создателем, можно выразить следующим образом:

а. Онтологическая основа данной концепции заключается в том, что "имеется много способов бытия в мире, каждый из которых имеет свои преимущества и недостатки, и что все они нужны для того, чтобы сделать нас людьми в полном смысле этого слова и решить проблемы нашего совместного существования в этом мире". Эта фундаментальная идея, по мнению Фейерабенда не может быть основана только на рациональном понимании, а должна еще быть мировоззрением, религией, чтобы все стремления людей направить к некоторому "гармоническому развитию". Он считает, что такой подход возникает в рамках самой науки, имея в виду, в частности, "новую, сильную философию" Н. Бора.

б. Наиболее важный аргумент в пользу плюралистической методологии, согласно Фейерабенду, - это совпадение части (отдельного индивида) с целым (с миром), чисто субъективного и произвольного с объективным и закономерным. Для тех, кто желает подробно узнать об этом, он рекомендует "великолепное сочинение" Дж.С. Милля "О свободе". Заслугу последнего философ видит в том, что он пытается показать, каким образом научный метод можно истолковать как составную часть теории человека. Фейерабенд выступает довольно резко против того, чтобы правила научного метода выносить за рамки науки, делать их универсальными, а тем более - превращать их в часть всего общества.

в. Фейерабенд многократно подчеркивает тесную связь плюралистического подхода и гуманизма. Ученый, по его мнению, только тогда сохранит концепции человека и космоса (а без этого наука невозможна), когда будет применять плюралистическую методологию - различные (в том числе и альтернативные) концепции, теории, принципы, стандарты, нормы и т.д. Вот почему, выступая против любого метода, поддерживающего единообразие, философ считает такой метод "методом обмана", ибо последний, по его мнению, на деле поддерживает конформизм, ведет к порче духовных способностей, к ослаблению силы воображения, хотя и говорит об истине, о глубоком понимании и т.д.

Кредо самого Фейерабенда по этому вопросу заключается в двух основных тезисах: "Для объективного познания необходимо разнообразие мнений. И метод, поощряющий такое разнообразие, является единственным, совместимым с гуманистической позицией". Именно в этом - и только в этом смысле - можно говорить о "единственно верном" методе. Ученый не должен превозносить научный метод как нечто особое, пригодное везде и всюду. Он должен использовать все методы и идеи, а не только какую-либо произвольно выбранную их часть.

Следовательно, плюрализм теорий, концепций, гипотез, философских воззрений важен, согласно Фейерабенду, не только для методологии. Он является также "существенной частью гуманизма". Только плюрализм, нацеленный на человека во всей полноте его проявлений, способен обеспечить свободу творчества в любой сфере деятельности людей, а не только в познании. При этом данную свободу нужно понимать "не как способ бегства от действительности, а как необходимое свойство открытия и, быть может, даже изменения мира, в котором мы живем".

г. Указывая на то, что разнообразие мнений методологически необходимо для науки, философии, эпистемологии и других сфер деятельности людей, Фейерабенд подчеркивает три важных момента. Во-первых, отнюдь не самоочевидно, что правильный метод должен вести к истине, что истина одна и что поэтому правильный метод в итоге должен приводить к устранению всех ее альтернатив. Во-вторых, анализ истории науки и истории философии свидетельствует о том, что использование множества взаимно несовместимых и частично пересекающихся теорий имеет фундаментальное значение для методологии. В-третьих, из сказанного выше вытекает, что нужен метод, который не сковывает - во имя "универсальных принципов", "откровения" или "опыта" - воображение ученого, а позволяет ему использовать альтернативы общепризнанной концепции. Нужен метод, который даст ему возможность занять критическую позицию по отношению к любому элементу этой концепции, будь то закон или так называемый эмпирический факт.

д. История науки, как стремился показать Фейерабенд, свидетельствует, что она развивалась не согласно строго фиксированным, жестким и универсальным правилам, а большей частью - именно вопреки им. Претензии каких-либо методологических правил на свою универсальную значимость всегда оказывались неоправданными. Отсюда фундаментальный вывод: "Все методологические предписания имеют свои пределы, и единственным правилом, которое сохраняется, является правило "все дозволено"".

Данное правило и выражает сущность того, что американский философ называет "эпистемологическим анархизмом", отличая его и от скептицизма и от политического (религиозного) анархизма. По его мнению, эпистемологический анархист способен защищать самые вызывающие утверждения, он не питает ненависти (или любви) ни к каким воззрениям, он против всяких программ, использует в своей деятельности самые разнообразные средства и т.п. "Нет концепции, сколь бы "абсурдной" или "аморальной" она ни казалась, которую бы он отказался рассматривать или использовать, и нет метода, который бы он считал неприемлемым".

Американский философ отмечает, что единственное против чего открыто выступает эпистемологический анархист - это все "универсальное" (стандарты, законы, концепции и т.п.), в том числе и такие идеи как "Истина", "Разум", "Справедливость", "Любовь". Фейерабенд стремится обосновать идею о том, чтобы ученые (особенно выдающиеся) - каждый в своей области - непроизвольно руководствовались анархистской философией. Крупные научные достижения, по его мнению, были бы невозможны, если бы великие творцы науки были не способны перешагнуть через самые фундаментальные категории и убеждения, если бы не разрывали навязываемые им методологические и иные "путы" - в том числе и "законы природы".

е. Подытоживая свои рассуждения об эпистемологическом анархизме, Фейерабенд дает следующий краткий и весьма неполный "набросок его идеологии" и некоторых его возможных применений:

антиметод анархиста имеет гораздо больше шансов на успех, чем любое жестко сформулированное множество стандартов, правил и предписаний;

особые правила могут быть оправданы и получить шансы на успех только в структуре всеобъемлющего мировоззрения;

аргументация способна задержать развитие науки, в то время как хитрость необходима для ее прогресса;

существует много различных способов понимания природы и общества и много разных способов оценки результатов того или иного подхода1.

Итак, в столкновении двух сторон, а именно - методологических концепций, опирающихся на закон и порядок, и анархизмом в науке (с его ключевым принципом "все дозволено") американский философ отдает явное и недвусмысленное предпочтение последнему.

ж. Серьезным свидетельством в пользу анархистской эпистемологии Фейерабенд считает ту характерную особенность науки, в соответствии с которой даже в этой сфере разум не может быть универсальным и неразумность не может быть исключена. Наука отнюдь не священна. Она и не хуже, но и не лучше многих других способов построения мировоззрения - таких как мифы, магия, догмы теологии, метафизические (философские) системы и др. Отсюда для Фейерабенда ясно, что полодотворный обмен между наукой и такими "ненаучными" мировоззрениями нуждается в анархизме даже в большей мере, чем сама наука. Таким образом, анархизм не только возможен, но и необходим как для внутреннего прогресса науки, так и для развития культуры в целом.

5. Недопустимость методологического принуждения

Считая концепцию методологического плюрализма (и в целом - эпистемологического анархизма) наиболее перспективной для науки, Фейерабенд, однако, резко выступает против того, чтобы навязывать данную концепцию, тем более осуществлять это навязывание насильственным путем. Это обстоятельство нашло свое выражение, как известно, и в названии его программной работы. "Против методологического принуждения".

И хотя насилие - политическое или духовное - играет, по его мнению, важную роль почти во всех формах анархизма, но именно "почти". Это не относится к эпи-стемологическому анархизму, который не навязывает себя и свои идеи насильственным образом, а "устраняет только методологические принуждения", провозглашая "царство самопроизвольности" - как в мышлении, восприятии, так и в деятельности. Одно дело, когда отдельный ученый или конкретное научное сообщество признает какую-либо методологию в качестве руководства для своей деятельности. Но совсем другое - и весьма опасное - дело, когда методологические правила подкрепляются угрозами, запугиванием, ложью, тем более всей принудительной властью государства.

Согласно Фейерабенду, общество должно быть настолько демократичным, чтобы позволить каждому своему члену (чем бы он ни занимался: наукой, бизнесом и т.д.) свободно выбрать любые стандарты и способы своей деятельности, не "третируя" инакомыслие других. Выбранные стандарты и нормы не могут быть внедрены в их сознание в результате силового (тем более, политического) давления, а должны быть результатом свободного и сознательного собственного решения, принятого на основе всестороннего знания различных альтернативных подходов, методов и т.п. "Однако, - подчеркивает философ, - ни при каких условиях общество не должно так ограничивать мышление человека, чтобы он был готов подчиниться стандартам одной частной группы". Это - прямая дорога в догматизм и монополизм, "помноженных" на субъективистский произвол.

Проверять возможности тех или иных методов, стандартов, норм и т.п., выбирать соответствующие из них (не дискредитируя другие), видеть различные методологические (и всякие иные) альтернативы, ни в коей мере не навязывать какие-либо подходы - тем более в качестве "единственно истинного метода" - все это Фейерабенд считает исключительно важным и для науки и для всех других форм и видов деятельности людей.

Литература
Баранов Г.В. Проблемы научного метода. Саратов, 1990.
Барское А.Г. Научный метод: возможности и иллюзии. М., 1994.
Ковалъченко И.Д. Методы исторического познания. М., 1987.
Микешина Л.А. Методология научного познания в контексте культуры. М., 1992.
Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.