С конца 60-х годов утвердилось понимание наблюдаемых в наиболее развитых странах мира крупных хозяйственных и социально-политических перемен как провозвестников качественно нового этапа общественного прогресса. К настоящему времени в отечественной и зарубежной науке выдвинуто немало оригинальных концепций, в которых обобщаются фундаментальные закономерности хозяйственного развития и на этой основе делаются попытки осмыслить глобальные перспективы человечества. Большинство подобных попыток, однако, не свободно от ряда существенных недостатков.

Во-первых, многие исследователи рассматривают происходящие сейчас трансформации как уникальные и не имеющие аналогов в предыдущей истории цивилизации. Однако, сводя анализ дальнейших перспектив к простой экстраполяции современных тенденций, экономисты и социологи рискуют, с одной стороны, упустить из виду основополагающие линии глобальной исторической динамики, а с другой, - прийти к не вполне корректным, а то и неправильным заключениям, проистекающим из абсолютизации явлений, имеющих относительно непродолжительную историю.

Во-вторых, многие авторы, справедливо указывая на новейшие явления в сферах производства и потребления, науки и технологии, международного обмена и коммуникаций, организационных структур и так далее, широко используют броские термины и максимально резкие противопоставления. Это, несомненно, помогает привлечь внимание к предлагаемым теоретическим построениям, однако, в конечном счете, зачастую приводит к выводам, при более внимательном рассмотрении оказывающимся слишком непоследовательными и имеющими лишь частный характер.

В-третьих, несмотря на то что в последние десятилетия все чаще декларируется растущее значение человека как субъекта производства, в рамках большей части экономических и социальных концепций этот тезис не находит должного развития. Как правило, прежде всего, упор делается на достижениях технологического прогресса, а также на нарастающей взаимозависимости отдельных регионов мира. Указанные явления действительно качественно отличают нынешнюю ситуацию от прежней, однако чрезмерная концентрация внимания на них смещает фокус исследования, оставляя в тени активно происходящий сейчас процесс формирования новых качеств человеческой личности.

Анализ значимости и выявление сущности переживаемых сегодня человечеством экономических и социальных трансформаций, научная оценка их последствий, на наш взгляд, невозможны без глобальной концепции, способной непротиворечиво поместить современный период хозяйственного развития в общую картину эволюции цивилизации и поставить человека в центр экономической теории. В своих работах В. Л. Иноземцев делает попытки реализовать подобный подход.

История и значение термина

Приоритет в обозначении одной из основных стадий развития цивилизации как экономической эпохи, безусловно, принадлежит К. Марксу. Применяя в качестве главной структурной единицы своего понятийного аппарата термин «общественная формация», он в 1858 году в предисловии к работе «К критике политической экономии» ввел понятие экономической общественной формации, которым определил значительную эпоху истории, объединяющую целый ряд существенно отличающихся друг от друга периодов11 Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества - М.: 1998 - с. 176-177..

Самым общим определением экономического общества в марксовом понимании является обозначение его как периода истории, основанного на превалировании материальных интересов в качестве главного мотива деятельности людей и предполагающего существование институтов частной собственности, индивидуального товарного обмена и возникающей вследствие этого эксплуатации22 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 47. с. 281..

Современная социология предполагает, что со времен становления классовых обществ до наших дней важнейшую роль в поведении человека, социальных групп и целых государств играли и играют материальные интересы. Совершенствование хозяйственных отношений всегда было связано с прогрессом как материальных факторов производства, на чем сосредоточиваются сторонники постиндустриальной теории, так и с обретением все новых степеней свободы, на чем акцентируют внимание постмодернисты, но при этом действия человека в первую очередь определялись извне задаваемой необходимостью, в результате чего общество в целом не выходило за пределы экономических отношений.

Понятие постэкономического общества необходимо, на наш взгляд, для того, чтобы обозначить новый социальный порядок, выкристаллизовьвающийся в современных постиндустриальных обществах. От прежних общественных форм он будет отличаться в первую очередь значением и ролью личности в социальной структуре. Предпосылки формирования нового общества вызревают по мере того, как технологический и хозяйственный прогресс начинает воплощаться не столько в наращивании объемов и разнообразия производимых материальных благ, сколько в изменяющемся отношении человека к самому себе и своему месту в окружающем мире. Материальный прогресс выступает необходимым условием становления постэкономического порядка; однако достаточным условием его формирования служит изменение ценностных ориентиров человека, приводящее к тому, что главным мотивом его деятельности становится совершенствование своего личностного потенциала.

Концепция постэкономического общества не переоценивает значения технологических сдвигов, как бы масштабны они ни были в современной постиндустриальной действительности; она не переоценивает и самореализацию человека вне его продуктивной деятельности, поскольку выход за пределы таковой не может состояться в обозримой перспективе. В понятии постэкономического общества интегрируются все важнейшие элементы глубинных преобразований современной социально-экономической действительности, к которым, так или иначе, апеллируют представители самых разных футурологических школ.

Между тем фактически никто из зарубежных социологов не использовал в своих теоретических конструкциях понятия постэкономического общества для обозначения будущего социального состояния. Этот термин появлялся в работах Г.Кана11 Известный американский футуролог Г. Кан впервые употребил термин «постэкономическое общество» в докладе, с которым он выступил в конце 60-х годов в Гудзоновском институте в Нью-Йорке. 1970. и Д.Белла22 См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. с. 56 - 58., относящихся к периоду становления постиндустриальной теории, когда ее понятийный аппарат только еще формировался, но то были эпизоды, не получившие впоследствии сколько-нибудь заметного развития.

В значительной мере это объясняется, на наш взгляд, спецификой английского языка, в котором слово «economy» обозначает все формы производственной и хозяйственной деятельности -- становится ли таковая основанием для товарного обмена или остается ограниченной натуральным (и даже домашним) хозяйством, достигает ли народнохозяйственного масштаба или не выходит за пределы отдельных замкнутых общностей. Напротив, в русском языке всегда было принято разделять «экономику» и «хозяйство», подразумевая, что первое понятие является более узким и относится к самоорганизующимся системам товарно-рыночного типа, тогда как второе обозначаёт любую производственную деятельность человека вообще.

Англоязычные авторы применяют понятие «экономика» (economy) для обозначения любой хозяйственной деятельности, что отражается, например, в термине «домашнее хозяйство» (household economy). Отсутствие термина, оттеняющего ограниченное значение понятия «economy» и объясняет явное предубеждение против идеи постэкономического (post-economic) общества/ Все это препятствует адекватному восприятию и широкому использованию понятия «постэкономическое общество» в западной социологической теории, становящейся в последние годы почти исключительно англоязычной.

Справедливости ради необходимо отметить, что, несмотря на скептическое отношение к идее постэкономизма, западные исследователи часто говорят о капитализме как об экономическом строе. Ю. Хабермас отмечает, что капиталистическое общество опирается, с одной стороны, на экономический механизм, соподчиняющий действия индивидов, а с другой - на экономическую легитимность, становящуюся основой для политической и юридической практики. Три из четырех приводимых Э. Гидденсом основных признаков буржуазного строя содержат прямые указания на его экономический характер, и такие примеры можно продолжить. Более того, многие исследователи говорят о доиндустриальных и постиндустриальных производственных отношениях как о неэкономических, (non-economic).

Поэтому можно надеяться, что с дальнейшим развитием постиндустриальных тенденций понятие постэкономического общества получит более широкое распространение.11 Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: 2000. - с. 31-35.

Основные черты постэкономического общества

Подчеркнем еще раз, что под постэкономическим обществом понимаем такой тип социалъного устройства, где хозяйственная деятелъностъ человека становится все более интенсивной и комплексной, однако не определяется более его материалъными интересами, не задается традиционно понимаемой экономической целесообразностъю.

В настоящее время невозможно датъ детальное определение основных характеристик нового социума, зарождающегося в недрах развитых западных обществ. Его становление сравнимо по своему масштабу не столько со сменой буржуазным обществом феодального, опосредованной быстрой промышленной революцией, сколько с гигантским периодом перехода от примитивной общины к состоянию относительно развитой рыночной экономики. Оставаясь на прочном фундаменте науки, сегодня нельзя заглянуть в будущее настолько далеко, чтобы уверенно говорить о важнейших принципах функционирования нового общества. Определение формирующегося общественного состояния в качестве постэкономического наиболее адекватно современному уровню знаний не только потому, что оно как бы воспроизводит уже воспринятые социологией понятия постиндустриализма и посотмодернити. Оно, с одной стороны, подчеркивает основное направление социальной эволюции, с другой -- отмечает, что человечество, выходя в перспективе за пределы экономической орга-низации, остается при этом общественным организмом, хотя основные принципы социального взаимодействия могут существенно трансформироваться. Таким образом, понятие постэкономического общества фиксирует как изменчивость, так и преемственность, неизбежно присутствующие в развитии цивилизации Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: 2000. - с. 35-40..

Становление постэкономического общества представляет собой деструкцию экономического строя. Так же, как раньше экономические отношения расширяли сферу своего господства, устраняя прочие хозяйственные и политические формы, так и ныне новое общество прокладывает себе дорогу отрицанием элементов прежнего социального устройства. Важнейшей чертой этого процесса становится преодоление труда как утилитарной активности и замена его творческой деятельностью, не мотивированной материальными факторами. Будучи радикально связанным с модернизацией системы человеческих ценностей и привычных психологических ориентиров, такой процесс протекает относительно медленно. Это обстоятельство должно, на наш взгляд, существенно изменить понимание сегодняшней эпохи как периода революционного скачка от “индустриального” к “информационному” обществу. Подобный переход, даже если он и осуществится достаточно стремительно, не изменит социальную структуру в той мере, в какой это считают возможным пророки информационной революции. Именно оценка современной трансформации как перехода от экономического общества к постэкономическому позволяет осознать, что соответствующий период будет весьма продолжительным и не оставит места для революционных экспериментов Владислав Л. Иноземцев. “Концепция постэкономического общества” в: Социологический журнал, 1997, № 4,. с. 71 - 78..

Сопоставление происходящих сегодня перемен с основными тенденциями экономической эпохи служит точкой опоры для анализа процесса становления нового общественного устройства. Такое сопоставление позволяет также оценить значимость тех или иных социальных изменений; при этом важно не ограничиваться рассмотрением одних лишь технологических или хозяйственных сдвигов, а стремиться охватить всю совокупность социальных процессов.

Важнейшим методологическим следствием концепции постэкономического общества является тезис о трех масштабных эпохах человеческой истории: доэкономической, экономической и постэкономической. Такое разграничение осуществляется по двум важнейшим критериям: типу человеческой деятельности и характеру соподчинения интересов личностей и общества в пределах каждой из эпох.

На ранних этапах истории деятельность людей осуществлялась на основе инстинктивных побуждений, присущих человеку как биологическому существу, и проистекала, прежде всего, из необходимости противостоять природе, угрожавшей самому его существованию. Постепенно она приобретала все более осознанный характер, порождая систему сознательно координируемых общественных усилий. Человек стал не только противостоять окружающему миру, но и выделять себя из числа себе подобных. Средством преодоления сил природы стал отчуждаемый материальный продукт, воплощавший собой основную цель сознательной деятельности. И наконец, на высших ступенях прогресса у человека появилось стремление к развитию самого себя как личности, причем главным результатом деятельности в этом случае оказывается сам человек - носитель уникальных качеств и способностей.

Таким образом, трем гигантским эпохам общественного и прогресса соответствуют три основных типа деятельности: предтрудовая инстинктивная активность, вызываемая, по сути дела, животными, инстинктивными побуждениями; труд как осознанная деятельность, направленная на преобразование внешней природы ради достижения материального результата; и творчество, не мотивированное утилитарным образом, но направленное, прежде всего, на максимальное развитие личности самого творческого субъекта Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: 2000. - с. 35-37..

Здесь важно сделать следующее замечание. Переход от аграрного общества к индустриальному отнюдь не привел к исчезновению сельского хозяйства. Его доля в общественном продукте снизилась, а доминирующие в обществе производственные отношения стали определяться индустриальным укладом, но не более того. Точно так же при переходе к постиндустриальному обществу индустриальный сектор производства не исчезает, но лишь сокращает свою долю в валовом национальном продукте. Все более значительную роль играют наукоемкие, информационные отрасли производства, где возникают новые отношения, исповедуются новые ценности, рождаются новые противоречия -- и все это формирует облик постиндустриального общества. Именно это порождает предпосылки для вытеснения труда как типичного для всей экономической эпохи вида человеческой активности творчеством -- качественно отличным типом деятельности, скрывающим в себе основные признаки постэкономического общества. Творчество, отметим это еще раз, побуждается стремлением человека к самосовершенствованию, и целью его выступает сам человек; однако при этом оно сохраняет черты труда как осознанной орудийной деятельности и по-прежнему может осуществляться в форме материального производства. В процессе творческой деятельности главное значение имеет не характер воздействия человека на вещество природы, а взаимодействие между людьми.

Следует проанализировать и иной аспект этой проблемы. В условиях господства инстинктивной деятельности человек не ощущает себя отделенным от природы, как не отделен он и от себе подобных. Весь комплекс хозяйственных связей исчерпывается отношениями непосредственного производства, и каждый может удовлетворить свои материальные потребности лишь в той мере, в какой это удается сделать всем. Стремления конкретного человека сосредоточены на поддержании необходимого уровня потребления и в этом качестве вполне идентичны стремлениям других членов общины Индивидуальные интересы в собственном смысле этого понятия отсутствуют: они являются одномерными, как бы находятся на одной линии, совпадающей с направлением социального интереса Следствием этого становится отсутствие противоречия материальных интересов, закрепленного в социальных институтах.

Граница между доэкономическим и экономическим типами общества проходит там, где человек начинает сознавать свой материальный интерес как нетождественный интересам других людей и сообщества в целом. С этого момента возникает множество индивидуальньк, взаимодействующих друг с другом интересов. Будучи различными по масштабам и направлению, они, тем не менее, не выходят из некоей двумерной плоскости, задаваемой их материальным характером. Механизм их соподчинения определяет социальную структуру экономического общества, предполагающую наличие классов - устойчивых групп лиц со схожими материальными интересами.

Переход к постэкономическому обществу означает, в этой терминологии, выход индивидуальных интересов человека из сугубо материальной плоскости и колоссальное усложнение социальной действительности, умножение многообразия моделей общественной жизни и даже вариантов ее развития во времени. Когда важнейшей целью большинства людей становится развитие их собственной личности, интересы, оказываясь неунифицируемыми, перестают быть взаимоисключающими и потенциально враждебными. Постэкономическое общество представляется с этой точки зрения как комплексное социальное состояние, потенциально свободное от непреодолимых противоречий между людьмиИноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: 2000. - с. 37-38..

Таким образом, анализ соподчинения интересов также приводит к выводу о трех глобальных периодах в истории человечества. Во-первых, это эпоха доминирования коллективного интереса (материального или нематериального) над личным; во-вторых, эпоха превалирования личного материального интереса над интересами сообщества (которые отчасти становились некоей результирующей интересов отдельных людей); в-третьих, эпоха, когда основные интересы большинства людей выходят за традиционно понимаемые материалистические пределы и поэтому не пересекаются друг с другом как взаимоисключающие.

Основополагающими элементами экономического общества являются пропорциональность затрат сырья и труда получаемому хозяйственному результату; воспроизводимость подавляющего большинства благ; материальная заинтересованность всех участников производства. В условиях, когда результаты хозяйственной деятельности представляют собой линейную функцию ресурсов, которые ограничены, и труда как отчужденной деятельности, экономические блага по самой своей сути обладают свойствами конечности и редкости. Экономической хозяйственной системе имманентно присуще наличие института частной собственности, а товарные отношения представляют собой всеобщую форму связи между отдельными контрагентами, производящими и потребляющими блага или услуги.

Все эти казавшиеся вечными принципы устраняются в условиях становления постэкономического порядка. Затраты материалов и труда лишь незначительно влияют на качество получаемого результата, если основным ресурсом при его производстве выступают знания; подобный продукт оказывается невоспроизводим, а деятельность человека в такой степени способствует его интеллектуальному и духовному развитию, что становится самодостаточной. Обретая статус независимой от затрат труда и материалов переменной, продукты творческой деятельности оказываются неисчерпаемыми и потому безграничными, а ее подлинный результат, воплощающийся в развитии человеческой личности, -- индивидуальным и неотчуждаемым. Постэкономическая хозяйственная система отвергает эксплуатацию и частную собственность, а отношения обмена утрачивают свою стоимостную природу, присущую им в экономическую эпоху Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: 2000. - с. 38-40.

Важнейшими характеристиками являются, как уже отмечалось, рыночный обмен, частная собственность и эксплуатация; их преодоление представляет собой сущность современной социальной трансформации. Разделение труда и основанное на нем товарное производство служили источником социального прогресса на протяжении всей экономической эпохи. Развитие общественного производства от античного полисного хозяйства, причудливо сочетавшего товарный сектор с доминировавшей системой натурального хозяйства, через средневековье, в рамках которого началось активное проникновение товарных отношений во все элементы общественного хозяйства, и вплоть до становления буржуазного способа производства, когда сфера товарного обращения инкорпорировала все факторы и результаты последнего, представляло собой не прогресс политических форм и смену классовых обществ, а эволюцию форм товарного хозяйства. История свидетельствует, что развитие этих форм - процесс весьма продолжительный, и следовательно, преодоление рыночных отношений будет не менее сложным.

Столь же характерной чертой экономического общества является широкое распространение отношений частной собственности. При этом в буржуазном обществе они отличаются от форм, существовавших на более ранних фазах данной эпохи. Отношения собственности начали складываться не с возникновения частной собственности, а со становления собственности личной, причем в весьма разнообразных формах - от личной собственности земледельца на долю общинной земли, сельскохозяйственный инвентарь и продукты труда до личной монарха собственности на все достояние государства, включая подданных. Частная собственность в привычном понимании появилась намного позже, когда политическая власть, основанная на насилии, уступила место силам, отражающим экономические цели и ориентиры нового строя. Поэтому проповедь необходимости и возможности быстрого преодоления частной собственности на средства производства, будучи реакцией на противоречия капиталистического способа производства, не отражает реалий становления постэкономического общества. Оценка его как приходящего на смену всей вторичной эпохе, напротив, предполагает, что преодоление форм частной собственности - процесс естественный и неизбежный и потому он не будет быстрым и революционным.

Еще одна черта экономической эпохи - феномен, называемый эксплуатацией и определяющий большинство социальных проблем “экономических” обществ. Рассмотрение общества лишь как отрицания капитализма приводит к пониманию единственной возможности преодоления эксплуатации через такое реформирование распределительных отношений, когда часть продукта, обычно присваиваемого представителями праздных классов, будет перераспределена в пользу реальных производителей общественного богатства. Отрицание всей экономической эпохи формирует иной взгляд. Суть его в том, что эксплуатация может быть преодолена как феномен сознания в большей мере, чем как хозяйственное явление. Эксплуатация обусловлена не самим фактом отчуждения у производителя части его продукта, которое неизбежно при любой форме общества; она существует там, где такое отчуждение воспринимается работником как противоречащее реализации его материального интереса. Там же, где большинство интересов перестают быть материальными, эксплуатация преодолевается как значимый элемент социальных отношений. Преодоление этого характерного атрибута экономической эпохи окажется, скорее всего, гораздо более длительным процессом, чем это представлялось ранее Владислав Л. Иноземцев. “Концепция постэкономического общества” в: Социологический журнал, 1997, № 4,. с. 71 - 78..

Переход от экономической эпохи к постэкономической, трактуемый в качестве постэкономической трансформации, может быть сопоставлен по своему значению лишь с процессом становления самого экономического общества, потребовавшим многих столетий человеческой историиИноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: 2000. - с.35-40..

Постэкономическая трансформация

Постэкономическая трансформация по самой своей природе затрагивает все основные аспекты жизни западного общества. Процессы постэкономической трансформации составляют ядро происходящих преобразований, деструкцию стоимостных отношений, трансформацию характера собственности и преодоление эксплуатации современного работника. Разумеется, в ряду явлений, которые также развиваются в русле постэкономического перехода, могут быть названы и другие важные его составляющие, но именно эти дают в своей совокупности достаточно полное представление о масштабе происходящих изменений.

Проблема стоимостных отношений первая из рассматриваемых в этой главе воплощает в себе сложное единство объективных и субъективных элементов, в котором объективные процессы оказываются все же доминирующими.

В вопросе развития отношений собственности большое значение приобретают факторы субъективного порядка. Наконец, проблема эксплуатации в нашем ее понимании представляется решаемой исключительно на субъективном уровне. Это и определило логику построения данной главы. Следуя ей, мы не касаемся здесь проблем развития производственной базы общества, несмотря на исключительную важность и детальную разработанность этого вопроса в рамках постиндустриальной концепции11 Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. М.: 1999. - с. 61-62..

В отличие от К. Маркса, который первым применил в своих работах понятие экономической эпохи, мы полагаем, что важнейшим условием ее преодоления является не устранение эксплуатации или уничтожение товарного обмена, заменяемого плановым хозяйством, а осуществление необратимых изменений в характере человеческой деятельности, обусловливающих ее трансформацию из трудовой в творческую. Важнейшая отличительная черта творчества состоит в его самодостаточности, отражающей то доминирование стимулов, порожденных стремлением к развитию личности, над материальными мотивами, которое проявляется, когда достигнут определенный уровень удовлетворенности основных жизненных потребностей человека. Как основная характеристика постэкономической эпохи, творчество противостоит труду и предтрудовой инстинктивной деятельности, характеризующим экономическую и доэкономическую эпохи.

Данный подход позволяет взглянуть на современную эпоху с точки зрения, существенно отличающейся от общепринятой, и предложить неортодоксальную трактовку той социальной трансформации, которая развернется в ближайшие десятилетия в мировом масштабе Иноземцев В.Л. [Доклад и дискуссия вокруг него] Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество // Вопросы философии. 2000. № 1. - с. 3..

Прежде всего следует отметить, что важнейшим отличием нового общества от всех предшествующих станут место и роль в нем активной личности. В рамках постэкономического социального порядка действия людей уже не будут задаваться прежними материальными мотивами, и человечество впервые обретет внутреннюю свободу, к которой оно всегда стремилось. При этом тот "выход за пределы собственно материального производства", о котором говорил К. Маркс, окажется связанное не столько с преодолением участия человека в процессе производства, сколько с трансформацией субъективного отношения к этому процессу как к противоречащему стремлениям личности, и, напротив, становлением отношения к нему как к деятельности, развивающей творческий потенциал человека. Эта трансформация в значительной мере уже происходит в обществах, где в хозяйственной структуре доминируют отрасли, производящие информацию и знания. Преодоление эксплуатации, о котором всегда мечтали коммунисты, также станет реальностью, но воплотится не в равномерном распределении благ, а в таком изменении мотивационной структуры деятельности, при которой отчуждение у человека материальных результатов его творчества окажется не противоречащим его основной цели - совершенствованию самого себя, приобретению и развитию новых качеств личности, по определению неотчуждаемых Иноземцев В.Л. [Доклад и дискуссия вокруг него] Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество // Вопросы философии. 2000. № 1. - с. 3-5..

Современный мир исполнен материального неравенства как никогда прежде. Оно порождено не политическими или экономическими факторами, по природе своей несправедливыми и преодолимыми, а интеллектуальными достижениями людей, каковые всегда были и сегодня остаются высшей формой проявления человеческих сил и способностей. Между тем важнейшей проблемой нашего времени становится формирование относительно стабильного мирового порядка, способного сдержать деструктивное влияние выявившихся в последние годы тенденций. На наш взгляд, единственным возможным инструментом такого формирования служит максимально широкое сотрудничество всех стран, направленное на усвоение тех постэкономических порядков, которые существуют сегодня в западных странах, так как не идеологические и культурные парадигмы, а высокий и все повышающийся уровень материального благосостояния способен стать основой широкого распространения нематериалистических ценностей, свойственных постэкономическому обществу. В этих условиях попытки обосновать уникальную роль России в современном мире лишены каких бы то ни было оснований. При этом радетелям сохранения специфически российского менталитета следовало бы иметь в виду, что ни одна из постиндустриальных стран, идущих по весьма сходным путям, не лишилась собственной культурной идентичности, а их сторонникам, придерживающимся коммунистических воззрений, необходимо помнить слова К. Маркса, прозорливо отмечавшего еще сто пятьдесят лет назад, что более развитая страна лишь показывает менее развитой картину ее собственного будущего Иноземцев В.Л. [Доклад и дискуссия вокруг него] Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество // Вопросы философии. 2000. № 1. - с. 5-6..

Попытка коммунистической трансформации на долгие десятилетия выключила Советский Союз из естественного хода мирового хозяйственного прогресса. Сегодня мы стоим перед необходимостью реалистического определения тех задач, достижение которых мы считаем необходимым и, главное, возможным. В этой связи представляется, что в современных условиях важнейшей задачей российских реформаторов выступает обеспечение максимальной открытости страны для западных технологий (не только избирательных) и производств; скупка отечественной промышленности намного менее опасна, нежели недальновидная распродажа невозобновляемых ресурсов, так как эта скупка приносит с собой новые технологии, новые рабочие места, регулярно собираемые налоги и, что самое главное, - повышение жизненного уровня людей и усвоение ими новой культуры труда, а именно это оказалось несколько десятилетий назад базой для формирования новой социальной структуры постиндустриального общества. Результатом такой политики должен стать отказ на протяжении нескольких ближайших десятилетий от сырьевой ориентированности экономики и переход к высокоразвитому индустриальному производству, пусть и основанному на западных технологиях и инвестициях. Альтернативой же может оказаться скатывание страны в разряд государств "четвертого мира", возвращение откуда в ближайшие годы станет реальным только через установление режима обновленного колониализма.

В заключение необходимо отметить, что происходящая сегодня постэкономическая трансформация базируется на столь фундаментальных основаниях, что альтернативой ей может стать, скорее всего, лишь самоуничтожение всей человеческой цивилизации. Объективный характер происходящих процессов служит, на наш взгляд, дополнительным подтверждением того, что время, когда мы могли свободно рассуждать о возможностях выбора, во многом осталось позади. И, оглядываясь на те пути, которые избирались российскими и советскими политиками на протяжении последнего столетия, невольно приходишь к кощунственной мысли, что это даже и к лучшему Иноземцев В.Л. [Доклад и дискуссия вокруг него] Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество // Вопросы философии. 2000. № 1. - с. 6-9..

Постэкономическая революция

Интерес к фундаментальным социальным изменениям, происходящим в последние десятилетия в развитых странах, не может оставаться сегодня чисто академическим, как это было в прошлые годы. Сейчас, когда Россия стремится приобщиться к ценностям, созданным в XX веке в рамках западной цивилизации, пренебрежение к изучению путей и направлений ее трансформации становится недопустимо легкомысленным. Серьезным препятствием для глубокого осмысления реальностей постиндустриального общества выступает сегодня растущее доминирование в российской экономической науке принципов «экономикса» при сохранении определенного влияния примитивной версии марксизма. Прежняя советская традиция, укоренившаяся в сознании многих исследователей, препятствует признанию западных обществ некапиталистическими; прикладные же экономические теории, как правило, абстрагируются от любых явлений и процессов, мешающих воспринимать их в качестве образцов рыночного хозяйства.

Однако инструменты анализа современных западных обществ не исчерпываются принципами исторического материализма или маржиналистской теории. Марксова концепция истории, разительно отличающаяся от ее ленинской интерпретации, и доктрина постиндустриального общества, не в меньшей степени отличная от макроэкономических моделей, представляют собой весьма близкие по методологии и основным подходам к анализу будущего исторического состояния теории, способные стать фундаментом совершенно иного восприятия направления и исторического значения тех изменений, свидетелями которых мы сегодня являемся В. Л. Иноземцев. Постэкономическая революция: теоретическая конструкция или историческая реальность?// Вестник Российской Академии наук. Том 67. 1997. № 8 с. 711 - 713..

Рассматривая изменения, происходящие во всех сферах деятельности человека в конце нынешнего столетия, мы оцениваем их не как становление новой фазы капиталистического общества, не как возникновение нового способа производства, сменяющего буржуазный строй, и даже не как отрицание закономерностей индустриального типа организации хозяйства. Говоря о постэкономической революции, мы имеем в виду современную версию того глобального изменения, которое положило конец архаической эпохе и открыло эпоху экономическую. Поэтому основные проблемы, на которых, на наш взгляд, следует остановиться, представляются достаточно масштабными.

Во-первых, необходимо оценить -- и это может быть избрано в качестве начального, наиболее поверхностного уровня исследования -- перспективы развития товарного хозяйства, которое как исторический феномен представляет собой одну из основных форм проявления экономического общества и развитие которого отражало и отражает степень зрелости этого социума на всем протяжении его истории. Преодоление основ товарного производства, снижение и последующее устранение роли рынка, невозможность использования стоимостных регуляторов общественного производства -- все это представляется первым свидетельством кризиса экономической организации общества.

Во-вторых, рыночные отношения, возникшие в качестве формы общественной связи в условиях, когда производители и потребители противостояли друг другу как самостоятельные собственники товаров или условий производства, не могут быть устранены без серьезной деструкции отношений частной собственности, преодолевающей ее как фактор экономического противостояния индивидов и социальных групп. Подобное изменение является трансформацией более глубинного уровня и происходит не столь явно, как преодоление рыночных закономерностей и стоимостных отношений. Рассмотрение форм и направлений модификации собственности, подтверждающее преодоление частной собственности в ее традиционном понимании, является второй составной частью анализа постэкономической революции.

В-третьих, формы организации человеческой деятельности, как производственной, так и непроизводственной, отражают глубинные изменения в мотивационных процессах, в целях и приоритетах индивида и социума. Определенное представление о подобных сдвигах дает анализ системы человеческих предпочтений и форм поведения в сегодняшних условиях как отдельных работников, так и организационных структур, являющихся субъектами хозяйственных отношений. Эта проблема более комплексна и не может быть рассмотрена в рамках данной статьи с достаточной полнотой, но определенные гипотезы должны быть изложены. Модификация ориентиров, целей и мотивов деятельности субъектов хозяйствования -- как индивидов, так и организаций самых разных форм -- является третьей важной составной частью постэкономических изменений.

Между тем необходимо подчеркнуть, что все отмеченные процессы имеют общее основание, каковым служит фундаментальное изменение самого характера человеческой активности. Последнее рассматривается нами в терминах перехода от трудовой деятельности к творческой. Данное противопоставление, скорее всего, не является единственно приемлемым для описания сущности происходящих сегодня перемен, но мы считаем подобное терминологическое обозначение наиболее адекватным из всех сегодня существующих.11 В. Л. Иноземцев. Постэкономическая революция: теоретическая конструкция или историческая реальность?// Вестник Российской Академии наук. Том 67. 1997. № 8 с. 714 - 719.

Рассмотренные процессы обусловливают становление постэкономического общества, и значимость данного явления в наши дни еще адекватно не оценена. Человечество оказывается на рубеже формирования новой социальной структуры, которая с точки зрения сегодняшнего исследователя не может быть сколь-либо удовлетворительно описана ни на уровне ее базисных элементов, ни на уровне источников ее развития, ни на уровне основных противоречий и отношений. Подобная ситуация весьма опасна, поскольку никогда прежде общество не сталкивалось с проблемой столь системной трансформации. Становление экономического общества происходило в условиях, когда человечество еще не было единым целым, а сами люди даже не осознавали значения и последствий происходившего. Переход от одного типа производства к другому в рамках экономической эпохи представлял собой последовательное углубление противоречий товарного хозяйства, направления и последствия которых вполне поддавались научному осмыслению. Ныне же мы стоим перед качественно новым сдвигом: переходя от труда к творческой деятельности, от экономической оценки благ к индивидуализированной, от относительно привычных социальных отношений к совсем неизвестным их формам, человечество рискует потерять основные ориентиры, определявшие его развитие на протяжении предшествующей истории.

Дополнительный драматизм современному положению дел придает и то, что постэкономическое общество, в отличие от экономического, не базируется на некоей комплексной социальной структуре, не построено вокруг конкретного основополагающего отношения или принципа. В то время как экономическая система представляет собой комплекс отношений, порожденных господством трудовой деятельности, а ее развитие идентично процессу обретения последней своих наиболее завершенных форм, постэкономическое состояние, отрицающее основанную на труде хозяйственную систему, ориентировано на творческую деятельность, закономерности и направления развития которой сегодня в достаточной мере не изучены. И так же как принципы, господствующие в доэкономическую эпоху, были удовлетворительным образом исследованы только с позиций осмысления закономерностей экономического общества, закономерности постэкономического состояния могут быть познаны в лучшем случае тогда, когда оно примет свои весьма развитые и самодостаточные формы. Можно лишь с уверенностью утверждать, что методы социальной экстраполяции, столь привычные для традиционных научных изысканий, оказываются неприменимыми к задачам сегодняшнего дня, что еще более подчеркивает значимость исторических перемен, перед которыми стоит ныне человеческая цивилизация.

Преодолевая ограничения, существовавшие в период господства экономической общественной формации, человечество вступает в качественно новую эпоху своего развития. Субъектом этого периода прогресса цивилизации становится уже не социум как таковой, не общность людей, спаянных материальными интересами и совершающих некоторый набор действий в силу необходимости удовлетворить свои насущные потребности, а совокупность индивидов, каждый из которых неповторим не только в своих действиях и поступках, но и в их мотивах и в способах осуществления.

Все отмеченное выше указывает лишь на то, что человечество ныне наряду с невиданным прогрессом производительных сил, обеспечивающим динамичную модернизацию производства, экспансию творческой деятельности и индивидуализацию создаваемых благ, может потенциально столкнуться с действием самых неожиданных дестабилизирующих факторов, природа которых сегодня также не выглядит по-настоящему проясненной. Речь идет о национальных, региональных, экологических, этнических, сексуальных и иных проблемах, встающих перед цивилизацией. В настоящее время подобные конфликты оказывают более ощутимое воздействие на судьбы человечества, чем когда-либо прежде, и причина этого кроется в неструктурированности современных социальных систем, претерпевающих самые значительные трансформации в своей истории11 Иноземцев В. Л. За десять лет. К концепции постэкономического общества - М.: 1998. -- с. 279 - 281..

Потенциал самодостаточности постэкономического общества

Постэкономическое общество базируется на приоритете развития личности над ценностями, традиционно присущими индустриальной цивилизации. В силу этого особый интерес приобретает вопрос о том, насколько непротиворечивым и самодостаточным является становление такого общества в наиболее развитых странах и могут ли постэкономические начала не только развиваться в недрах прежней системы, но и стать основой завершенного социального организма.

Следует сразу сказать, что однозначного ответа на этот вопрос в современной ситуации, на наш взгляд, не существует. Однако можно утверждать, что противоречивое взаимодействие экономических и неэкономических аспектов, имеющее место в современных постиндустриальных обществах, обеспечивает им возможность сбалансированного и успешного хозяйственного роста, резко выделяющего ведущие державы из числа прочих стран. Говоря о самодостаточности постэкономического мира, мы имеем в виду прежде всего две группы взаимосвязанных обстоятельств. С одной стороны, к середине 90-х годов оказались очевидными тенденции, свидетельствующие о том, что постиндустриальный мир обрел стабильные источники внутреннего динамизма и отныне фактически свободен от необходимости поддерживать свою экономическую систему внешней хозяйственной и политической экспансией. Одновременно с этим стало ясно, что значимых источников внешней опасности, которая могла бы серьезно угрожать стабильности западного мира, более не существует.

С другой стороны, последние десятилетия явили и новую, ранее не столь заметную тенденцию, которая обнаружила себя только начиная с середины 80-х годов: за масштабной глобализацией хозяйства скрывался другой процесс: нарастала замкнутость постиндустриального мира в рамках трех его основных центров - США, Европы и Японии, которые с начала 90-х получили быстро укоренившееся название "the Triad".

Два этих процесса - укрепление собственно постэкономических тенденций внутри развитых стран и быстрое формирование замкнутого в своей постэкономической определенности мира - создают два основных противоречия, которые, на наш взгляд, могут породить серьезные социальные конфликты XXI века11 Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. М.: 1999. с. 106 - 107..

Противоречия постэкономической цивилизации

Процесс становления постэкономической цивилизации жестко ограничен в настоящее время рамками развитых стран, вступивших в постиндустриальную эпоху. Источники прогресса этого нового общества коренятся в глубинных основах постэкономического порядка, а именно - в совершенствовании и развитии личности. Тем самым мы признаем, что формирование постэкономического строя на современном этапе не продвигает человечество к тому единому открытому обществу, которое мыслилось и мыслится большинством современных специалистов по глобальным проблемам в качестве идеала социального прогресса

Нынешняя эпоха характеризуется тем, что в условиях причудливого сочетания экономических и неэкономических целей и средств их достижения возникают невиданные ранее возможности роста неравенства при фактическом отсутствии адекватных средств его преодоления. Конфликты, рождающиеся на этой основе, определят главные линии социального противостояния в XXI веке и, вполне возможно, не только затруднят переход к глобальному постэкономическому обществу, но и сделают его достижение невозможным.

Поэтому, формулируя основные проблемы, которые станут предметом нашего дальнейшего анализа, следует остановиться на общей оценке двух комплексов возникающих сегодня противоречий - нарастающей разделенности мира на способную и неспособную достичь постэкономического состояния части и зреющего в рамках постэкономических стран нового социального конфликта, проследить их взаимообусловленность и взаимозависимость11 Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. М.: 1999. с. 154 - 155..

Постэкономический мир и внешняя среда: вероятный характер взаимодействия

В начальный период перехода от индустриального к постиндустриальному обществу рассмотрение хозяйственного противостояния и возможных политических конфронтации между развитыми государствами и остальным миром приводило многих аналитиков к выводу о том, что именно эти проблемы могут выйти на первый план в новом столетии. Между тем последние двадцать лет изменили очень многое как в балансе экономических и политических сил, так и в оценке перспектив развития цивилизации.

На наш взгляд, проблему отношения развитого мира к сравнительно отсталым в хозяйственном аспекте регионам планеты можно рассматривать с нескольких точек зрения. Во-первых, большой интерес представляет развертывающаяся борьба ряда развивающихся стран за право войти в сообщество постиндустриальных государств; с этим уже сегодня связаны многие экономические проблемы, ощущаемые Западом. Во-вторых, явную озабоченность постиндустриального мира вызывают применяемые за его пределами примитивные методы индустриализации, что резко усугубляет экологические проблемы, непосредственно касающиеся всего населения планеты. И, наконец, в-третьих, сегодня четко обозначилась группа стран, которые на протяжении ближайших десятилетий не смогут не только вступить в круг развитых государств, но даже обеспечить своему населению приемлемый уровень потребления, что, несомненно, вызовет серьезные политические проблемы, с которыми придется столкнуться человечеству в новом тысячелетии.

Современный тип взаимодействия развитого мира с развивающимися странами кардинально отличается от доминировавшего до начала активной постэкономической трансформации. В новых условиях страны Юга перестали быть «третьим миром», позиция которого могла в значительной мере определить итоги политического противостояния «первого» и «второго»; утратив статус подобного инструмента, они потеряли и существенную часть поступающих в их распоряжение извне ресурсов. Сегодня большинство государств, ранее не входивших в «первый мир», полагают за счастье быть его «резервом», понимая невозможность динамичного развития вне постиндустриальной перспективы. Поэтому постэкономическое сообщество может и должно диктовать этим странам свои условия, будучи уверенным в том, что таковые будут приняты. Сейчас развивающиеся страны не имеют даже того, пусть и предельно ограниченного, права выбора, которым они обладали в 60-е и 70-е годы; они представляют собой арьергард постэкономического мира, и вопрос может состоять лишь в том, каким будет их расположение в этом арьергарде и какую цену придется уплатить великим державам за построение и приведение в организованное движение этого «обоза»11 Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 512 - 513..

Экономические аспекты противосостояния

Современный постиндустриальный мир находится в окружении ряда стран, представляющих уже вполне сформировавшиеся «зоны роста»; их хозяйственное развитие способно заметно изменить общепланетарную картину в начале следующего тысячелетия. Адекватное понимание взаимоотношений этих стран с традиционными центрами экономической мощи, актуальное сегодня как никогда ранее, настоятельно требует радикального пересмотра формировавшихся десятилетиями представлений и предрассудков.

Пятнадцать лет назад А. Турен утверждал, что «предметом изучения для социологии должны быть три мира: первый -- мир передовых промышленных обществ Запада; второй -- мир, включающий коммунистические страны; и третий мир» Турен A. Основы социологии. СПб.: 1984. с. 88.; сегодня эти традиционные термины оказываются неприменимыми, так как важнейшим критерием, по которому какую-либо страну или территорию можно причислить к той или иной группе, становятся не политические или идеологические характеристики, а уровень ее хозяйственного развития. Отрицая возможность деления мира на «первый», «второй» и «третий», на Север и Юг, Д.Г. и Д.Л. Мидоузы с несколько технизированной, но в целом справедливой точки зрения отмечают: «Различие, которое, по нашему мнению, более точно отвечает нашим целям, -- это различие в культурах промышленно развитых (industrialized) и менее промышленно развитых (less-industrialized) стран. Используя эти термины, -- продолжают они, -- мы хотим показать, насколько далеко различные части мира (включая целые нации, а также подгруппы населения внутри наций) продвинулись по пути промышленной революции: в какой степени их экономики преобразовались из преимущественно аграрных в ориентированные в основном на промышленность и сферу услуг, усвоили ли эти страны структуру рабочей силы, размер семьи, потребительские привычки и умонастроения, свойственные современной технологической культуре» Однако сами менее промышленно развитые страны не должны рассматриваться как единое целое; они представляют собой ряд весьма разнородных групп и конгломератов -- как по их месту в мировом хозяйстве, так и по открывающимся перспективам.

Нередко государства, не входящие в число постиндустриальных, подразделяются на несколько групп на основе критериев, оказывающихся поверхностными и не дающими полного представления об их возможностях и перспективах. Так, на основании классификации Мирового банка развивающиеся страны разделены на государства с низким доходом, с доходом ниже среднего и с доходом выше среднего, будучи все вместе противопоставлены развитым державам как странам с высоким доходом. Критериями выступают продолжительность жизни населения, уровень среднедушевого потребления основных продуктов, доступность образования, здравоохранения и так далее. Подобная схема допускает формальное включение ряда развивающихся стран (таких, как Гонконг, Сингапур, страны Передней Азии) в разряд высокодоходных, что приравнивает их к обществам постиндустриального мира; в то же время государства с низким уровнем развития оказываются представленными странами и территориями, среднедушевой доход в которых составляет 290 долл. в год, то есть такими, где население находится ниже уровня абсолютной бедности. Данный подход объединяет большинство развивающихся стран в группы с доходом ниже среднего и доходом выше среднего и, на наш взгляд, не может служить серьезным инструментом анализа перспектив их развития Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 513 - 515..

Более продуктивной кажется нам оценка роли, которую те или иные страны или территории могут сыграть в мировом хозяйственном развитии в ближайшие десятилетия.

С этой точки зрения следует отметить четыре региона, способных стать важными катализаторами перемен. Первыми необходимо назвать страны Юго-Восточной Азии. Лидерство здесь постепенно переходит от Японии, вступающей в круг постиндустриальных держав с вытекающим отсюда новым качеством хозяйственного роста и прекращением прежней безудержной экспансии, к Китаю, быстро устанавливающему экономическую гегемонию в Азии. Вторую позицию удерживают отдельные промышленные районы Южной Америки, в которых, при всей бедности населения этих стран и серьезных социальных проблемах, сосредоточен значительный технологический и интеллектуальный потенциал, способный сыграть свою роль в их ускоренном развитии. Третье место занимают страны Передней Азии; отчасти уже преодолев рубеж постэкономического развития, они останутся в следующем столетии одной из наиболее развитых, но при этом наименее динамичных частей мира. Четвертый регион представлен Россией и европейскими странами Содружества Независимых Государств; обладая высоким технологическим потенциалом, они могут постепенно стать хотя и вторичной, играющей подчиненную роль, но все же неотъемлемой частью европейского экономического организма. Для этого, впрочем, им необходимо активно развивать отрасли, способные насытить внутренний рынок товарами (пусть при импортированных технологиях и капитале), и сформировать работника, восприимчивого к западным ценностям и стандартам поведения.

Этим странам (большинство из которых все равно останутся не в состоянии существенно влиять на мировую экономическую ситуацию) противостоит группа явных аутсайдеров. Наиболее очевидно плачевное положение стран Африки, имеющих минимальный технологический потенциал, исключительно низкий уровень развития производства и являющихся очагами бесконечных этнических конфликтов. Весьма неоднозначным представляется и положение части латиноамериканских государств с их серьезными социальными проблемами и низким уровнем жизни населения. Маловероятен также существенный хозяйственный прогресс в перенаселенных и раздираемых религиозными и культурными противоречиями странах Южной Азии -- от Индии и Бангладеш до Камбоджи и Лаоса. В результате все население планеты оказывается разделенным на три части -- приблизительно 1/5, приходящуюся на постэкономический мир и близкие к нему страны; 2/5, составляющие население государств, которые в течение первой половины следующего столетия с высокой вероятностью сумеют достичь существенного экономического роста, и 2/5, самым большим успехом которых может стать искоренение вопиющей бедности.

Азиатские экономики -- от Японии до Вьетнама -- имеют ряд сходных черт, многие из которых обусловлены характером распространенных здесь ценностей и стереотипов поведения. Даже относительно поверхностный взгляд на индивидуальные и социальные предпочтения американцев и азиатов отмечает высокую степень их различия. В противовес Европе и США, где движущими мотивами являются индивидуальные стремления, а главными социальными ориентирами -- свобода самовыражения и личная независимость, азиатские общества больше склонны к коммунитаризму и самодисциплине, а работники предпочитают напряженную работу в жестко организованном коллективеИноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 515 - 518..

Сегодня перед азиатскими странами стоят три важнейшие проблемы, от решения которых будет зависеть их будущее.

Во-первых, основным условием их успешного развития и становления в качестве равноправных участников сообщества постэкономических держав должно стать преодоление вторичного и преимущественно экстенсивного характера хозяйственного роста. Традиционные ценности, способствовавшие совершению ими мощного рывка в 70-е годы, не могут оставаться основой успешного развития в будущем.

Проблема экстенсивного характера роста большинства азиатских экономик серьезно модифицирует представления о значимости хозяйственных успехов, достигнутых ими на протяжении последних десятилетий. В самые ближайшие годы следует, на наш взгляд, ожидать серьезного пересмотра результатов и масштабов экономических успехов стран Юго-Восточной Азии.

Во-вторых, метод, обеспечивающий сегодня азиатским товарам путь на европейский и американский рынки, несет в себе серьезное внутреннее противоречие. Если в Германии на заводах BMW работник получает заработную плату до 30 долл. в час, а в США от 10 долл. в текстильной промышленности, до 24 долл. в металлургии, то в Корее и Сингапуре высококвалифицированный специалист оплачивается из расчета не более 7 долл., в Мексике -- 2 долл., в Китае и Индии данный показатель достигает 25 центов; во Вьетнаме же, куда в 1994 году BMW перенесла один из своих сборочных заводов, этот показатель снижается до неправдоподобной величины в 1 долл. в день Гартен Д. Большая десятка. с. 45; Нисбитт Д. Мегатенденции Азия. с. 110..

Сегодня государства Азии уже не могут отказаться от сложившейся ориентированности своих хозяйственных систем и сохраняют серьезную зависимость от зарубежных рынков; в отличие от постэкономического мира, они не самодостаточны и могут сохранять нынешние темпы развития лишь благодаря гигантскому спросу на их продукцию. Ориентация на экспорт промышленных товаров имеет своим следствием примитивную структуру хозяйства и не обеспечивает существенного улучшения качества жизни.

В-третьих, быстро развивающиеся страны Азии испытывают зависимость от постиндустриальных держав в сфере технологий и образования.

В-четвертых, хозяйственный прогресс азиатских наций существенно зависит от масштабов и направленности иностранных инвестиций.

Поэтому экономический рост азиатских государств при всем его динамизме и при всех изменениях, которые он вносит в расстановку сия в современном мире, представляется, с одной стороны, основанным на вторичных факторах, с другой -- крайне зависимым от реакции рынков постиндустриальных держав Нельзя не отметить в этой связи, что попытки азиатских стран продвинуться по пути наращивания массового индустриального производства посредством снижения издержек и девальвации национальных валют во второй половине 1997 года натолкнулись на адекватную реакцию западных рынков, ответивших плавным снижением большинства фондовых индексов с августа по начало октября. Характерно, что европейские рыночные индикаторы вновь достигли в середине октября рекордных значений, в то время как фондовые и финансовые рынки Азии продолжили неконтролируемый спад, вылившийся в крах 27 октября, за которым последовал обвал котировок на Уолл-Стрит и европейских биржах. Однако западные рынки к середине декабря обнаружили устойчивый рост, одним из условий которого, правда, стала массированная помощь терпящим бедствие азиатским экономикам со стороны МВФ и других международных финансовых организаций..

Не следует также забывать, что, во-первых, даже количественные показатели развития азиатских экономик не столь впечатляющи, как это иногда представляется. Китай, например, начал свою индустриализацию в условиях, когда среднедушевой годовой доход составлял 490 долл. при принятом Организацией Объединенных Наций критерии абсолютной бедности в 370 долл.; по состоянию на 1993 год его ВНП достиг 580 млрд. долл., что равно соответствующему показателю штата Нью-Йорк и серьезно уступает калифорнийскому. Во-вторых хозяйственная и социальная ситуация в Соединенных Штатах, характеризующаяся высоким экономическим ростом, снижением уровня безработицы, низкой инфляцией и активными усилиями в области научных и технологических разработок представляется весьма стабильной основой для дальнейших успехов этой страны в начале нового тысячелетия.

Наблюдаемые сегодня изменения в соотношении влияния мировых экономических центров вполне объективны: как в начале столетия островное государство с мизерным в мировом масштабе населением естественным образом утратило хозяйственное доминирование над регионами, население которых стало исчисляться миллиардами, так и теперь старые индустриальные нации не могут обеспечить объемов материального производства, достаточных для удовлетворения потребностей всего человечества. Однако количественные показатели ныне не столь важны, как раньше; мировое господство обеспечивается сейчас способностью стран и территорий к быстрым изменениям, к радикальным нововведениям, к техническому и интеллектуальному прогрессу. Главная задача развитых стран сегодня -- это сохранение их уникального лидерства в информационной и технологической сферах, а в этом отношении даже незначительные по населению и естественным ресурсам регионы могут сколь угодно долго находиться в авангарде прогресса, определяя направление развития человечества. Именно в этом, на наш взгляд, и заключено основное условие доминирования постиндустриальных держав над остальной частью мира; именно его утрата имела бы гораздо более тяжелые последствия, чем торговые дисбалансы и непропорциональные потоки рабочей силы и капитала Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 519 - 525..

Обзор экономического противостояния Запада со странами Юго-Восточной Азии дает достаточное представление о хозяйственных аспектах отношений постиндустриальных наций и развивающегося мира. Мы не рассматриваем проблем, которые могут возникнуть при гипотетической экспансии латиноамериканских государств; подлинно актуальными они могли бы стать лишь в том случае, если бы азиатские «новички» уже реально вступили в круг постиндустриальных держав. Только в подобной ситуации новыми кандидатами окажутся иные территории, и именно к ним сместится центр наиболее динамичных изменений; если же, и вероятность этого весьма велика, Китаю и его соседям не удастся войти в число «избранных», вопрос о пополнении рядов постиндустриальных стран можно будет считать исчерпанным. В таком случае хозяйственное и технологическое доминирование относительного меньшинства человечества над его большей частью может сохраняться в течение долгих десятилетий, что чревато новыми проблемами, масштаб которых и пути решения едва ли можно определить сегодня с достаточной точностью.

Между тем хозяйственные противоречия, ранее часто принимавшие формы экономических войн и серьезных политических конфликтов, представляются вполне разрешимыми при достигнутом человечеством уровне цивилизованности. Не менее, а скорее даже более сложной становится иная проблема, связанная с попыткой новых индустриальных стран бросить вызов традиционным лидерам в хозяйственной сфере. Применяя в экономической борьбе экономические же методы, основанные на экспансии материального производства, они провоцируют рост как затрат сырья, материалов и энергии, так и вредного воздействия на окружающую среду, чем ставят под угрозу нормальное функционирование планетарной биосферы. Таким образом, экология становится одним из важнейших факторов той нестабильности, которая может ожидать человечество в наступающем столетии.

На пороге XXI века цивилизация сталкивается с реальной угрозой своему существованию, исходящей не от политических факторов, как это имело место во второй половине нынешнего столетия, а из противоречий ранее достигнутого уровня экономического развития и обеспеченных стандартов материального благосостояния. Постэкономическая трансформация, первый этап которой начался в наиболее развитых странах Запада в середине 70-х годов, является естественным ответом на такое положение дел. Однако ряд проблем, в частности экологические, не могут быть автоматически разрешены по мере углубления хозяйственного прогресса. Они требуют организованных усилий по защите окружающей среды со , стороны всех национальных правительств и международных организаций Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 526 - 528..

Экологические проблемы и становление постэкономической системы

Хозяйство стран, традиционно относимых к «третьему миру», с прошлого века ориентировалось на обеспечение ресурсной базы ведущих держав Запада. Отчасти это было обусловлено объективными причинами, отчасти такой путь развития искусственно навязывался странами Европы, но, по всей видимости, объективная составляющая была более существенной Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 528 - 530. .

Во второй половине XX столетия большинство бывших колоний обрели независимость, и страны, экономика которых отличалась замкнутым характером, были вовлечены в мировое разделение труда в первую очередь как экспортеры топлива и других ресурсов. Противостояние развитого мира и развивающихся стран как создателей готового промышленного продукта и поставщиков его компонентов стало важнейшим экономическим фактором, определяющим значение экологических проблем для всего человечества.

Здесь важно обратить внимание на следующие обстоятельства. Во-первых, нельзя не подчеркнуть, что реализация «сырьевого» сценария в развивающихся странах приводит к излишне активной эксплуатации природной среды и радикально снижает выгоды от использования ресурсосберегающих технологий в развитом мире. Во-вторых, те из государств «третьего мира», которые стремятся обеспечить выход на внешние* рынки, укрепиться посредством формирования своего промышленного потенциала, используют для этого все возможные методы, пренебрегая разрушительными последствиями своих действий для окружающей среды. И, наконец, в-третьих, страны, оказывающиеся за чертой абсолютной нищеты, будучи не в состоянии обеспечить даже поддержание и без того крайне низкого уровня жизни своих граждан, становятся бессильными перед лицом разрушительных природных явлений, также тяжело сказывающихся на состоянии биосферы. Все эти обстоятельства вынуждают правительства и международные организации уделять самое пристальное внимание экологическим аспектам отношений Севера и Юга.

Современный мир как никогда ранее разделен на две части, обнаруживающие в своем развитии существенно отличные, если не противоположные, тенденции. По одну сторону находятся государства Европы, США и Япония, явно ориентированные на достижение постэкономического состояния и преодоление закономерностей, свойственных индустриальной цивилизации; по другую сторону располагаются остальные регионы, где при всей разнице их экономических потенциалов доминирует стремление (реально воплощаемое или лишь прокламируемое) к индустриализации. И если в хозяйственной области подобное противостояние смягчается и камуфлируется тем, что постиндустриальные страны неизбежно сохраняют производство материальных благ в качестве необходимой основы своего успешного развития, то в вопросах экологии эти различия оказываются более очевидными и разительными.

Индустриально развитые державы на протяжении последней четверти века развиваются, уделяя все большее внимание сохранению и восстановлению природной среды, уменьшению вредных отходов и результатов производства, сокращению использования невозобновляемых ресурсов. Новое отношение к этим проблемам порождено не столько удорожанием сырья или иными экономическими факторами, сколько глубиной постиндустриальной трансформации, переносящей основные акценты за пределы материального производства, в сферу создания информации и знаний. Когда Э. фон Вайцзеккер говорит о том, что страны с наиболее высокими ценами на ресурсы развивались более динамично, он не принимает во внимание ни целый комплекс иных причин, приведших к распаду и краху СССР, ни то, насколько ограниченным оказался успех Японии по сравнению с развитием Соединенных Штатов; напротив, именно США лидируют сегодня в области научно-технических разработок, в том числе и в сфере природоохранных технологий. На наш взгляд, повторим это еще раз, радикальный поворот в отношении к природным ресурсам в последние десятилетия произошел не в связи с изменением экономических условий их применения, а в силу неизбежного расширения сферы создания и использования информации в качестве основного фактора производства. Поэтому экологическая направленность современного общества столь же естественна, сколь и его информационный базис.

Однако полная гармония человека со средой невозможна даже в рамках постэкономического состояния. При всей значимости информации и знаний они не могут заменить материальных ресурсов, по-прежнему применяемых в большинстве производств. Ограничивая использование земель в сельском хозяйстве, человек вынужден более интенсивно, с применением большего количества удобрений и средств защиты растений обрабатывать оставшуюся их часть. Применение новых источников энергии, в том числе и ядерной, также неизбежно сопряжено с опасностями радиоактивного заражения, сложностью утилизации продуктов распада и так далее.

Основные экологические проблемы начала XXI века связаны с быстрым нарастанием использования ресурсов в наименее промышленно развитых странах, сопровождающимся резким ростом загрязнения воздуха, воды и земель, а также с дисбалансом исторически сложившихся природных экосистем, в том числе уничтожением лесов и разрушением почв, охватывающими огромные территорииИноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 531 - 533..

Снижение потребления ресурсов в развитых странах происходит сегодня на фоне роста их применения в новых индустриальных государствах, и общемировой тенденции к уменьшению их использования не отмечается.

Проблемы, связанные с экологическим ущербом, наносимым человечеству странами «третьего мира», усугубляются тем, что в ближайшие десятилетия, судя по всему, трудно ожидать какого-либо перелома в наметившихся тенденциях. Новые индустриальные государства, в первую очередь в Юго-Восточной Азии, слишком жестко, хотя и вполне справедливо, связывают свои перспективы с прорывом в ряд промышленно развитых держав и будут использовать для этого любые возможности. Масштаб изменений заметен даже поверхностному взгляду; если раньше азиатские страны выступали в качестве поставщиков энергоносителей на мировые рынки, то теперь положение кардинально изменилось. Огромными темпами растет и неконтролируемое загрязнение окружающей среды. Потенциал же ресурсосбережения в западных странах, активно продвигавшихся по этому пути на протяжении последних двадцати лет, представляется относительно исчерпанным; для осуществления нового технологического скачка потребуется, скорее всего, не одно десятилетие.

Подобные прогнозы свидетельствуют, к сожалению, о явной тенденции к нарастанию неэффективного хозяйствования; если темпы роста вредных выбросов в молодых промышленно развитых странах уже сегодня имеют тенденцию к замедлению, то в наиболее отсталых регионах об этом нет и речи.

На наш взгляд, в ближайшие десятилетия «третий мир» не обретет реальных возможностей для обеспечения даже самых необходимых природоохранных мероприятий. Единственным серьезным источником средств для осуществления подобных мер могли бы быть поступления от продажи ресурсов и энергоносителей. однако в среднесрочной перспективе большинству ресурсодобывающих регионов их экспорт будет приносить средства, достаточные лишь для поддержания существующих уровней внутреннего потребления и расчетов по текущим обязательствам, связанным с обслуживанием внешнего долга. Молодые промышленно развитые экономики, в первую очередь в Азии, имеют большие финансовые ресурсы, однако заинтересованы прежде всего в эффективном инвестировании их в производящий сектор хозяйства и не считают проблемы охраны окружающей среды первостепенными.

Поддержание экологического равновесия требует огромных финансовых и материальных затрат, и основная проблема связана с тем, что если в развитых государствах, как мы отмечали выше, природоохранные мероприятия в большинстве случаев экономически выгодны и затраты на их проведение через определенный срок окупаются, то в остальных регионах мира они неспособны принести в обозримом будущем никакого экономического эффекта. Поэтому ход решения подобных проблем становится сегодня показателем того, насколько постэкономические общества способны действовать в мировом масштабе ради поддержания устойчивости планетарной экосистемы, а следовательно, и своего собственного развития.

Многие экономисты, социологи и политики выдвигают планы экстренных мер, направленных на обеспечение поддержки южных регионов планеты. В последнее время, особенно после Всемирного саммита в Рио-де-Жанейро в 1992 году, стала активно обсуждаться идея широкомасштабной помощи «третьему миру», причем ее объем -- около 100 млрд. долл. ежегодно -- мог бы при надлежащем использовании решить наиболее актуальные экологические проблемы. Предпринимаются попытки убедить общественность развитых стран не только в том, что данные расходы безусловно необходимы в нынешней ситуации, но и в том, что они не окажутся излишне тяжелым бременем Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 534 - 537..

Рассматривая ситуацию в странах Азии и отчасти Латинской Америки (за исключением бассейна Амазонки), следует признать, что сегодня реальное и эффективное вмешательство западного мира в экологическую политику молодых промышленно развивающихся стран практически невозможно. Между тем история хозяйственного прогресса показывает, что обеспечение экологически безопасных условий существования неизменно выходит на первый план по мере повышения уровня жизни в той или иной стране. Азиатские государства лишь недавно решили проблему самообеспечения продовольствием, имеют огромную долю населения, не вовлеченного в современное производство, низкий уровень технологий и образования, и поэтому проблемы охраны окружающей среды не являются и не могут быть естественным элементом системы их предпочтений. Однако столь же очевидно и то, что эти вопросы окажутся исключительно важными, как только данные страны выйдут на уровень развития, сопоставимый с тем, достигнув которого граждане и правительства западных стран стали рассматривать соответствующие проблемы как первоочередные. К этому времени они смогут также оценить и чисто хозяйственные преимущества использования современных природоохранных систем, что обеспечит их быстрое распространение. Япония дает прекрасный пример подобного типа развития: совершив в 60-е--80-е годы радикальный индустриальный прорыв, она сегодня имеет один из самых высоких показателей затрат на природоохранные мероприятия и обеспечивает самый низкий уровень загрязнения окружающей среды в расчете на единицу производимого валового национального продукта. Аналогичные процессы развернутся в ближайшие десятилетия и в других молодых промышленно развитых странах Азии, а через двадцать-тридцать лет охватят также и континентальный Китай, крупнейшую экономическую систему региона.

К сожалению, нельзя сделать подобные прогнозы в отношении наиболее бедных стран. Здесь экологические проблемы связаны прежде всего с кризисом самой среды обитания -- гибелью лесов, животных, эрозией почв, разрушением плодородного слоя земли и так далее. Скорее всего, в этом случае следует говорить о программах прямой помощи, осуществляемых в масштабах мирового сообщества, в том числе через объявление отдельных стран и регионов зонами экологического бедствия и осуществление прямого контроля над ними со стороны международных организаций, которые не только проводили бы необходимые мероприятия непосредственно на месте, но и осуществляли бы впоследствии контроль за состоянием и функционированием созданных природоохранных систем. Таким образом, мы подходим к рассмотрению беднейших стран как некоего «четвертого мира», требующего все более неординарных подходов по мере того, как все более неординарными становятся связанные с ним проблемы и опасности Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: 1998. - с. 537 - 538..

Заключение

В своих работах Иноземцев В. Л. стремился опираться на классические традиции экономического анализа, характеризующиеся органическим сочетанием и соединением экономических, философских, исторических, юридических, социальных, этических и иных аспектов, а также уделял особое внимание терминологическим проблемам.

В этом смысле постэкономическое общество видится автору как комплексная экономико-социологическая доктрина, берущая свое начало в ранних работах основоположников марксизма, главным предметом которых были человек и его развитие в рамках и за пределами индустриальной цивилизации. Конечной целью предлагаемой концепции является формулирование системной (целостной) парадигмы хозяйственного развития, раскрывающей внутреннюю логику всемирно-исторического процесса прежде всего в политикоэкономических терминах Иноземцев В. Л. Очерки истории экономической общественной формации. - М.: 1996. - с. 344..

Важнейшим постулатом политической экономии до сих пор остается тезис о первичности и самодостаточности материального интереса как причины и главной движущей силы всех хозяйственных процессов. Вместе с тем целый ряд новейших явлений в экономике наиболее развитых стран мира указывает на то, что в последние десятилетия там стали формироваться новые менталитет, ценности и мотивация человека, по сути своей имеющие постматериалистическую природу.

Конец XX века ознаменован тем типом исторической трансформации, который следует квалифицировать как постэкономическую революцию. Под постэкономическим обществом понимается социум, который безусловно предполагает существование хозяйственной системы.

С помощью понятия постэкономического общества можно логично противопоставить формирующееся социальное целое всем формам обществ, объединяемым в экономическую эпоху. Тем самым обеспечивается адекватный характер доктрины, претендующей на охват всего пройденного человеческой цивилизацией пути. Данное понятие позволяет как увидеть первооснову нынешней трансформации, каковой, по нашему убеждению, выступает переход от трудовой деятельности к творческой, так и определить основные "точки роста", в которых активно происходит формирование новых отношений.

Рассмотрение сегодняшней трансформации как становления постэкономического общества позволяет более взвешенно подойти к оценке характера переживаемой нами эпохи. Принципиально важным считается не преувеличивать роль технологической революции; последняя является не более чем предпосылкой качественных изменений, которые должны произойти прежде всего на личностном уровне. В то же время нужно подчеркнуть глобальный характер современной трансформации, которая гораздо более значительна, чем отрицание одной только индустриальной эпохи. В этой ситуации становится возможным осознание того, что человечество переходит к такому социальному состоянию, которое не может регулироваться и управляться фактически ни одним из известных доселе способов.

Важнейшими чертами, объединяющими в экономическую эпоху античность, средневековье и Новое время, считается рыночный обмен, частная собственность и эксплуатация. С момента обретения разделением труда устойчивого характера противоречия, возникающие в сфере обмена, стали важнейшим источником общественного прогресса.

Становление постэкономического общества представляет собой оборотную сторону уже наблюдающегося процесса деструкции основ традиционного экономического строя. Так же как раньше экономические отношения расширяли сферу своего господства, устраняя прочие хозяйственные и политические формы, так и ныне новое общество прокладывает себе дорогу посредством происходящего исподволь постоянного отрицания элементов прежнего социально-экономического устройства.

Важно подчеркнуть, что тенденции, на анализе которых сфокусировано внимание автора, в наибольшей мере характерны для периодов экономического роста, тогда как при ухудшении хозяйственной конъюнктуры и социально-политической обстановки они неизбежно становятся менее выраженными, отходят на второй план, но не исчезают вовсе.

Список литературы

1. Иноземцев В. Л. За пределами экономического общества. - М.: «Academia» - «Наука», 1998. - 640 с.

2. Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы: Учеб. Пособие для студентов вузов. - М.: Логос, 2000. - 304 с.

3. Иноземцев В. Л. Концепция постэкономического общества // Социологический журнал, 1997, № 4,. с.71 - 78.

4. Иноземцев В. Л. Расколотая цивилизация. М., Academia - Наука, 1999. 740 с.

5. Иноземцев В. Л. [Доклад и дискуссия вокруг него] Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество // Вопросы философии. 2000. № 1. с. 3-32.

6. Иноземцев В. Л. Постэкономическая революция: теоретическая конструкция или историческая реальность?// Вестник Российской Академии наук. Том 67. 1997. № 8 с. 714 - 719.

7. Иноземцев В. Л. За десять лет. К концепции постэкономического общества: Научное издание. -- М.: “Academia”, 1998. -- 576 с.

8. Иноземцев В. Л. Очерки истории экономической общественной формации. - М.: Таурус Альфа, Век, 1996. - 400 с.