Историко-философская концепция Гоббса

Он считал, что в государстве у всех единые интересы и цели, а классовые, сословные интересы и различие между богатством и бедностью отступают перед этим на задний план. Даже такой буржуазный историк философии, как Б. Рассел, счёл необходимым отметить полное игнорирование Гоббсом классовых, социальных противоречий, которые столь бурно проявили себя в эпоху английской буржуазной революции (см. 16, 575).

Игнорировал он и классовую природу государства. Верховная власть, выражающая, по его мнению, общие интересы подданных, изображается как надклассовая сила. За ней он не видит ни экономических, ни политических интересов каких-либо социальных групп. Гоббс был весьма далёк от подлинно научного понимания сущности государства.

Второй момент затрагивает область межгосударственных отношений. Эти отношения могут быть, по Гоббсу, только отношениями соперничества и вражды. Государства представляют собой военные лагеря, защищающиеся друг от друга с помощью солдат и оружия; они находятся в положении гладиаторов, направляющих оружие друг на друга и зорко следящих друг за другом (см. 1, I, 369; II, 154). Государства как бы пребывают в том состоянии войны всех против всех, в котором были люди до установления государственной власти. И это следует считать естественным, "ибо они не подчинены никакой общей власти, и неустойчивый мир между ними вскоре нарушается" (1, I, 369). Эти слова были сказаны в эпоху кровопролитных и почти что беспрерывных войн, которые велись европейскими государствами. И всё же Гоббс, безусловно, уступает тем мыслителям, которые в тех же исторических условиях выступали с призывами к вечному миру между народами, справедливо считая войну не естественным, а противоестественным состоянием человечества.

По Гоббсу, абсолютная власть государства распространяется и на экономическую жизнь общества. Государство он считал определяющим, а экономические отношения - определяемым элементом. Он высказал ряд глубоких и правильных мыслей о роли экономических условий и отношений в общественной жизни. Особенности его теории государства заключаются в том, что: 1) отождествлял государство с гражданским обществом - это было его ошибкой, но зато он придавал первостепенное значение материальным потребностям, поскольку гражданское общество издавна рассматривалось как "царство экономических отношений". 2) государство должно заботиться о благосостоянии граждан, а это требовало внимательного исследования экономической политики.

Труд он считал единственным источником всякого богатства и товаром, который можно обменять, как и всякий другой товар. Но в тоже время обладание плодами труда обеспечивается одной лишь властью государства.

Производство и распределение должно зависеть от государства и регулироваться им. "Введение собственности есть действие государства" (1, II, 266). Государство должно:

распределять земли среди подданных;

распределять места и объекты внешней торговли - монополия внешней торговли;

регулировать имущественные отношения между подданными. Роль гражданского права "сводится к тому, что оно санкционирует существующие экономические отношения между отдельными лицами" (12, XXI, 311).

По Гоббсу: "Деньги - кровь государства" (1, II, 270), мерило ценности всех вещей и средство обращения и накопления. Деньги в государство должны поступать от налогов с населения, а расходоваться на оплату разных общественных нужд. Недостаток денежных средств ведёт к ослаблению и гибели государства. Вина за это, по Гоббсу, ложится на подданных, поскольку, по его мнению, они забывают о правах суверена на их землю и имущество, что ведёт к трудностям при взимании налогов. В этом случае суверен вправе прибегнуть к насильственным действиям. Чтобы налоги взимались справедливо, должно быть равномерное налогообложение и сумма налога будет определяться не размером богатства, а размером потребления.

Государство должно заботиться о нетрудоспособных членах общества, а здоровых "заставлять работать" (1, II, 357). Оно должно развивать искусства и ремёсла, поощрять всякого рода промыслы и отрасли промышленности.

Большое внимание Гоббс уделял вопросу о колониях, которые он называл не иначе, как - потомство, или дети государства. При переселении в колонии призывал не ущемлять права коренного населения, "а лишь заставить их потесниться" (там же).

Согласно его учению, при перенаселении остается только война как последнее средство.

В "Левиафане" им был, выдвинут ряд догадок и предвосхищений, развитых впоследствии классиками английской буржуазной политэкономии - У. Петти, А. Смитом, Д. Рикардо, в которых намечалась теория трудовой стоимости и весьма плодотворной была мысль, о том, что богатство создается только производительным трудом.

Им же была высказана и такая мысль, что "стоимость, или ценность человека подобно всем другим вещам есть его цена, т.е. она составляет столько, сколько можно дать за пользование его силой, а поэтому является вещью не абсолютной, а зависящей от нужды в нем и оценки другого" (1, II, 118).Здесь Маркс усмотрел гениальную догадку о том, что рабочий продает не непосредственно свой труд, а свою рабочую силу.

Государство должно содействовать обогащению (см. 1, I, 379), но при этом частное богатство не должно быть чрезмерным "ибо деньгам повинуются все" (там же, 378). Законными средствами, ведущими к обогащению являются "доход с земли и воды, труд и бережливость" (там же, 380). Предлагал ввести законы, запрещающие безделье и осуждающие расточительство; запретить неумеренное потребление пищи и одежды "и вообще всего, что уничтожается при потреблении (там же).

Провозглашал приоритет государства по отношению к институту частной собственности, потому что без государства не может быть никакой частной собственности, так как частная собственность возникает вместе с установлением государственной власти и может существовать только под ее эгидой (см. 1, I, 351).

Его социально-экономическая программа отвечала интересам английской буржуазии и нового дворянства: развитие промышленности, сельского хозяйства, торговли, а главное - обогащение с помощью "справедливых" законов, издаваемых государством. С одной стороны - осуждение ростовщичества и призывы к бережливости, с другой стороны - против "бездельников" и принуждение к труду. Он не идеализировал ни социальное равенство, ни научно-технический прогресс.

Во внешней политике призывал к усилению колониальной экспансии Англии. Колонии - это "потомство государства". Допускал использование войны в целях получения недостающих товаров, если они не могут быть приобретены посредством внешней торговли (см. 1, II, 265).

Идеалом Гоббса была абсолютная власть государства, - "которая ограничена только силой государства и ни чем иным" (1, I, 353), которая "так обширна, как только это можно себе представить" (1, II, 230). Модель такого государства не могла быть осуществлена на практике, так как государство - это надстройка и зависит от базиса, т. е. от экономических условий жизни общества. Героем Гоббса был великий "Левиафан", государство с большой буквы, сила и мощь которого должны служить благу народа.

Социально-политические воззрения Гоббса являются не только концептуализацией его политических симпатий, но и попыткой найти естественное объяснение обществу и государству в духе механистического естествознания того времени. По своим взглядам на государство, общество и право он принадлежит к представителям теории договора в объяснении возникновения государства и естественных правовых концепций.

Гегель в "Истории философии" говорит в адрес Гоббса, "что его воззрения поверхностны и эмпиричны, но доводы и тезисы к ним оригинальны, так как взяты они из естественных потребностей" (7, XI, 333).

Гоббс, естественно, и не предполагает, что и развитие, и процесс возникновения общества проходили согласно теории договора. Договор, по Гоббсу, является договором лишь фиктивным, а действительное (эмпирическое) развитие происходило совсем иным образом.

4.5 Религиозные воззрения

Гоббс отвергал не только утверждение Декарта о врожденной идее бога, но и, вообще, тезис о божественной природе религии. Гносеологическими и психологическими корнями религии он считал:

Природная человеческая любознательность, стремление "доискиваться причин наблюдаемых событий" (1, II, 135).

Желание познать начало вещей, дойти до "первейшей из всех причин" (там же, 235).

Способность человека наблюдать и запоминать последовательность и связь вещей, замечать "как одно событие производит другое" (там же, 136), стремление к познанию истинных причин вещей.

Постоянная забота о будущем, страх смерти, безнадежность - все это порождало веру в "невидимую силу" (там же). Страх действительно создал богов, как говорили еще древние философы.

"...невидимым творцом видимого мира является бог, и боятся его чувствуя свою неспособность достаточно надежно защитить себя" (1, I, 397).

Гоббс постоянно искал "естественные семена религии" и к ней у него было сложное, а подчас и противоречивое отношение. Мнения, по поводу его учения о религии, колеблются в очень широком диапазоне. Приведём некоторые из них. Только у Гоббса из всех философов XVII в. единственно имеется "ясная позиция атеизма" (21, 170); Гоббс оставался деистом, - будучи апологетом монархической диктатуры на Земле, он желал иметь соответственно монарха и на небе (см. 17, 32); Гоббс пытался компромиссно соединить христианство с механическим материализмом, и строил социальные отношения на базе религиозных воззрений на историю, а "естественный закон для него - философская фикция, сравнимая с Эвклидовой фикцией точки" (24, 8). "Гоббс верил в бога, как он и говорил..." (23, 149). "Его толкование бога как причины имело тенденцию свести бога к одному из членов каузальной вселенной..." (там же, 144). В наши дни мы не в состоянии точно определить позицию Гоббса в вопросах религии, и философ XVII в. остаётся для нас неразрешимой загадкой (см. 25, 44).

Проблема здесь заключается в том, что Гоббс неоднократно призывал к строгой логической последовательности в рассуждениях и сам же допускает, разительные, казалось бы, противоречия. Нет никакой идеи, пишет он, потому что существуют только тела (см. 1, I, 420; II, 640), однако "бог существует" (1, I, 321) и даже бог христианский, так что "святой дух... был послан отцом и сыном" (1, II, 189). Существование бога Гоббс никогда не ставил под сомнение. "Первичная и предвечная причина всех вещей. А это именно то, что люди разумеют под именем бог" (1, II, 137). "...Разум подсказывает только одно имя для обозначения природы бога, - писал Гоббс, - а именно существующий, что равносильно простому утверждению: он есть..." (1, I, 394).

И если он не сомневается в существовании бога, то встаёт вопрос, а что он имеет в виду под именем бога? В действительности позиция Гоббса была строго материалистическая. Он пытался дать чисто логическое, рациональное доказательство бытия бога, которое не противоречило бы его материалистическим принципам и согласовалось с собственной социологической системой, в которой религии было отведено определённое место.

Космологическое доказательство бытия бога заключалось в том, что бог объявлялся заключительным звеном в причинной связи вещей и событий, "первейшей из всех причин" (1, II, 233), в признании бога перводвигателем.

Теологическое доказательство бытия бога вытекало из целесообразности природы, в создании могучих творений, таких как небо, земля (см. 1, I, 251).

Материализм Гоббса внес существенные коррективы в решение им вопроса о природе бога. Он был убежден в том, что понятие бестелесной субстанции лишено научной ценности. Всякое живое и мыслящее существо может возникнуть только от телесного и оно само телесно (см. 1, I, 146, 214). "Под словом дух мы понимаем естественное тело... но заполняющее пространство..." (1, I, 486 - 489).

Итак, дух или бог, есть "естественное тело", и хотя оно не воспринимается нашими органами чувств, как и всякое тело, оно обладает измерениями, протяженностью. По аналогии "человеческая душа", "духи", и даже в Священном писании нигде не говорится, что они бестелесны (1, I, 499). Он не верит в то, что мир был будто бы "создан" богом, весьма иронически отзывается о божественном откровении, вере в чудеса и загробные мучения грешников (см.1, I, 254,428; II, 96, 301). Чудес никто не видел, зато развелось много лжепророков, пытающихся ввести в заблуждение рассказами о чудесных знамениях и своих слушателей и друг друга (1, I, 271; II, 381 - 384).

По Гоббсу, выражение "бестелесный дух" - бессмысленное словосочетание и может обозначать только тонкое телесное образование, что соответствует его представлению о бесконечной делимости телесных корпускул. Здесь намечается путь к интерпретации "божественной пневмы" стоиков, что, конечно, не ведет к религии, как думает Ф. Коплестон (см. 22, 8), а, наоборот, отдаляет от неё. Бог Гоббса не имеет ума и воли, ибо представляет собой лишенную структуры массу. "...Познание или понимание... не могут быть приписаны богу". Бестелесный дух - это всего лишь "реальная, именно тонкая, невидимая субстанция, имеющая, однако, те же измерения, что и более грубые тела" (1, II, 403, 499), а библейские ангелы - это не то фантазии, не то земные, реальные люди, голуби и т. п. (см. 1, I, 499; II, 407). "Бог" и "сатана" для Гоббса - нарицательные имена человеческих качеств; церковников он именует колдунами, сумасшедшими, фантазерами и мистификаторами, составляющими бесовское "царство тьмы" (см. 1, I, 257, 259, 263; II, 99, 107, 111, 112, 453, 589, 626, 664).

Но если "бог" - это всего-навсего тонкое материальное тело, проникающее всю вселенную, то, возможно, истолковать "бога" как материальную причину всех прочих тел. "...Под богом мы понимаем причину мира...." (1, II, 371, 233; I, 391). Поскольку "бог" есть всепроникающая бесконечная телесная среда, то это основа многообразия всех тел, своего рода первотело. Причинение мира богом не имеет у Гоббса ничего общего с богословским творением мира из ничего. Коль скоро у бога нет ни сознания, ни страстей, то "всесилие бога" означает могущество природы (см. 1, II, 373), "веления бога" - неукоснительность действия причин (см. 1, I, 530), "божья кара" - естественные следствия поступков, расходящихся с законами человеческой природы (см. 1, II, 377). "Поклоняться богу" - значит не благодарить его и не просить о чем-либо, но лишь признавать бесконечное могущество природы в её порождающих законах (см.1, I, 342; 1, II, 367, 371). "Довериться всемогущему богу значит... приписывать действию его благости все то, что мы можем совершить при помощи наших собственных усилий" (1, I, 503 - 504). Все это приближает Гоббса к формуле deus sive natura, и теперь его слова "если воображаемая сила в самом деле такова, как мы её представляем, то это истинная религия" (1, II, 90) звучат атеистически. Бог непостижим, и его величие и мощь трудно себе представить. Это происходит не потому, что он сверхъестествен, а потому, что он бесконечен, а бесконечность крайне трудно познавать (см. 1, I, 392). Он не оставляет место ничему сверхъестественному потому, что вероятность его осуществления не более, чем вероятность нарушения законов природы, приостановки её естественного хода.

Гоббс понимал, что раз религия владычествует над умами людей, то она представляет собой большую политическую силу, и с ней надо считаться. Религия должна служить интересам государства и её нужно использовать в политических целях. Народ невежественен и должен следовать за своими вождями, и к этому его надо побудить страхом не только перед земной, но и небесной силой. Бесстрашный разум безбожен. Он был готов признать авторитет любой церкви, добившейся господствующего положения в стране и в тоже время, подчинившейся государственной власти, укреплявшей её могущество. В этом смысле религия есть суеверие, признанное данным государством. Политические соображения заставили Гоббса высказаться против атеизма, в котором он видел один из источников анархии и безвластья в государстве (1, I, 397 - 398). Он даже рекомендовал правителю обязать всех граждан исповедовать какую-то одну из религий, пусть даже и языческую, запретить все другие.

Итак, религия есть благо, если она служит делу укрепления государства, и она же есть зло, если претендует на самостоятельность и побуждает к гражданским войнам. Отсюда вытекает знаменитый принцип Гоббса, что свобода совести не желательна, и общепризнанные догмы религии следует принимать, как "целебные, но горькие пилюли", не разжёвывая, т. е. не рассуждая по их поводу (см.1, I, 409). Он действительно верил в "целебность" религиозных "пилюль", имея, однако, в виду их политическое и только политическое воздействие. Думай про себя что хочешь, но поступай в религиозных вопросах так, как тебе велит государство. И он сам подаёт пример гражданской дисциплины в отношении принятой в данном государстве религии. Он не идет на принципиальную сделку со своей совестью, оставаясь в душе атеистом и в то же время, делая вид, что принимает сам христианскую религию. Гоббс считает требованием политической совести призыв делать то, что необходимо для укрепления существующего государства. Мужество гражданина и долг теоретика обязали Гоббса своим личным примером продемонстрировать, как надо подчиняться решению суверена о государственной религии в той стране, где он живет. Для того, чтобы религия могла сыграть роль средства укрепления политико-морального единства, необходимо, чтобы, она обладала авторитетом, значит, надо соблюдать внешнее благочестие и культовый ритуал. Но при этом его отличало непримиримое отношение к стремлению церковников распространить свое влияние на все сферы жизни общества, подчинить себе верховную власть. Антиклерикализм пронизывает все его сочинения (см. 1, I, 276, 294, 406).

Граница между материалистической философией и религией проводится Гоббсом очень четко: здесь истина, а там - полезное политикам суеверие (см. 1, II, 719). Каков государь - такова и религия в его государстве. Пусть философия и наука занимаются телами, а теология имеет дело с "духами", вопросами происхождения мира и т. п. (см.1, I, 58, 204, 220). Надо исходить из того, что "религия не философия, а закон в каждом государстве; следует не спорить с ней, а исполнять ее веление" (1, I, 264), поэтому надо воспитывать в себе "доверие" к церковному учению. И к тому же культовые действия приучают поменьше рассуждать.

Ради тех же политических целей Гоббс утверждает, что воля суверена тождественна "божьей воле", но это значит, что грех "перед богом" означает "грех" перед правителем государства. Действия правителя "освящаются" религией, церковь наставляет паству "повиноваться королевским законам (которые являются также и божественными законами)" (1, I, 719). Религия - это величайшая "добродетель", поскольку она учит повиноваться политике правящих в государстве лиц (см. 1, II, 714 - 715). Нужно, чтобы не только церковь поддерживала государство, но и государственная власть всячески укрепляла авторитет церкви. И по Гоббсу, даже словарь религиозных терминов является по существу словарем терминов политических. "Святым" является все то, что следует считать государственным, а "еретическим" и "греховным" - то, что запрещено правителем государства и расходится с интересами последнего (1, II, 417, 560, 579).

Гоббс широко ссылается в ходе своей аргументации на христианские положения, которые для него служат средством "позлащения пилюли". Приказания государя - это то же самое, что "веление Христа" (1, I, 396, 401). Суверен - это истинный пророк, тогда как его политические противники все суть лжепророки. "Естественные законы" совпадают с евангельскими заветами (1, I, 282). "Абсолютный характер верховной власти подтверждают очевиднейшие места как Ветхого, так и Нового завета" (1, I, 369). Но в то же время, он говорил и том, что в ином не христианском, государстве суверен был бы "пророком" иного, уже не христианского, бога (см. 1, II, 510) и никакая, в том числе и христианская, церковь не может обеспечить "спасения" верующих, если она не будет сама во всем слушаться светской политической власти. Гоббс хорошо знал истинную цену религиозных обещаний и упований. Он использует религиозную фразеологию для чуждых собственно религиозным устремлениям целей. Он считал, что религия и церковь должны служить той цели, которая позволит "превратить доверяющих им людей в наиболее приспособленных к повиновению, к подчинению законам, к миру, милосердию, к гражданскому общежитию".

5. ГОББС В ИСТОРИИ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ

По мнению Б. Рассела, Гоббс является таким философом, которого трудно причислить к какому-либо направлению. Он был эмпириком, как Локк, Беркли и Юм, но в отличие от них он был приверженцем математического метода не только в чистой математике, но в ее приложениях к другим отраслям знания. На его общее воззрение Галилей оказал большее влияние, чем Бэкон.

Континентальная философия начиная от Декарта и до Канта многие свои концепции о природе человеческого познания взяла из математики, но она считала, что математику можно познать независимо от опыта. Именно таким образом, подобно платонизму, и пришли к уменьшению роли восприятия и к значительному преувеличению роли чистого мышления. С другой стороны на английский эмпиризм математика оказала мало влияния, и он имел склонность к ложной концепции научного метода. У Гоббса не было ни одного из этих недостатков.

Вплоть до нашего времени нельзя найти ни одного философа, который, будучи эмпириком, все же отдавал бы должное математике. В этом отношении достоинства Гоббса огромны. Однако у него были и серьезные недостатки, которые не дают возможности с полным правом относить его к числу самых выдающихся мыслителей. Он нетерпелив к тонкостям и слишком склонен разрубать гордиевы узлы. Его решения проблем логичны, но сопровождаются пренебрежением к фактам. Он энергичен, но груб, он лучше владеет алебардой, чем рапирой. Несмотря на это его теория государства заслуживает тщательного рассмотрения, тем более что она более современна, чем любая предыдущая теория, даже теория Макиавелли.

Основание, которое Гоббс выдвигает в защиту государства, а именно, что это лишь единственная альтернатива анархии, в основном правильно. Однако государство может быть настолько плохим, что временная анархия кажется предпочтительней его сохранения (Франция - 1789 г., Россия - 1917 г.). Правительства были бы хуже, чем они есть, если бы подданные полностью приобрели покорность, которую проповедовал Гоббс. Это правильно и в сфере политики, где правительства будут пытаться, насколько это в их силах, сделать себя лично несменяемыми, это правильно и в сфере экономики - использование государственной власти в целях личного обогащения, в сфере интеллектуальной - подавление каждого нового открытия или доктрины, которые, возможно, угрожают их власти. Это основание не только для размышления об опасности анархии, но также и об опасности несправедливости и косности, что связано с всемогуществом права.

Заслуги Гоббса наиболее ясно выступают при сопоставлении его с более ранними политическими теоретиками. Он совершенно свободен от суеверий; он не спори о том, что случилось с Адамом и Евой во время грехопадения. Он ясен и логичен; его этика правильна она или неправильна, совершенна понятна и не использует каких-либо сомнительных концепций. За исключением Макиавелли, который, который значительно более ограничен, он является первым действительно современным писателем по политической теории. Там, где он неправ, он неправ из-за слишком большой упрощенности, а не поэтому, что основа его мыслей нереалистична и фантастична. В силу этой причины он все еще достоин опровержения.

Кроме возражений, которые вызывают метафизика и этика Гоббса, есть еще два момента, которые также вызывают возражения.

Первое - это то, что он всегда рассматривал национальные интересы как целое и молчаливо допускал, что основные интересы всех граждан одинаковы. Он не понимал значение противоречий между различными классами, которые Маркс сделал главной причиной социальных перемен. Это связано с признанием тог, что интересы монарха в целом совпадают с интересами его подданных. Во время войны - единство интересов, но в мирное время противоречия между интересами одного класса и интересами другого класса могут быть очень большими. Не обязательно, что в такой ситуации всегда было правильным считать, что лучшим путем предотвращения анархии является проповедь абсолютной власти правителя: некоторые уступки по пути разделения власти, возможно, являются, единственным путем предотвращения гражданской войны. Это должно быть, очевидно, Гоббсу из современной ему истории Англии.

Другой момент, который говорит о весьма ограниченном характере доктрины Гоббса, заключается в рассмотрении отношений между различными государствами. Содержание "Левиафана" не дает никакого основания для предположения между государствами каких-либо отношений, за исключением отношений войны и захватов, сопровождаемыми редкими передышками. В соответствии с его взглядами это проистекает из-за отсутствия международного правительства, так как отношения между государствами находятся все еще в естественном состоянии, которое является отношением войны всех против всех. До тех пор пока существует международная анархия, далеко не очевидно, чтобы увеличение производительности в отдельном государстве было в интересах человечества, так как это увеличивает жестокость разрушительных войн. Каждый аргумент, который он приводит в пользу правительства, насколько он правилен вообще, правилен и в отношении международного правительства. Пока существуют и борются друг против друга национальные государства, только низкая производительность может сохранить человеческий род. Усовершенствование вооруженных сил отдельных государств, при отсутствии в мире средств предотвращения войны, - это дорога к всеобщему уничтожению (см. 16, 565 - 576).

Работ новейших западных философов о Гоббсе значительно меньше, чем о Декарте или о Спинозе, хотя во всех общих историях философии Гоббсу, как правило, отводится значительное место. По сравнению с названными философами доктрина Гоббса отличается большей определенностью и однозначностью. Очень трудно, например, оспорить его материализм, особенно в его конкретно-историческом контексте XVII в. впрочем, попытки перетолковать его мировоззрение задним числом имеются. Например, используя деистические идеи Гоббса, его объявляют иногда верующим христианином, стремившемся сочетать механистическое объяснение мира и человека с признанием необходимости веры в бога и с религий (23). Методология Гоббса получает в трудах зарубежных авторов различные истолкования в субъективно-идеалистическом духе. Например, утверждение о том, что Гоббс выступил ранним предшественником позитивизма, отвергавшим догматизм метафизиков в пользу объяснения и описания одних лишь явлений (см. 22, 250). Семиотические идеи Гоббса дают основания другим авторам делать его предшественником современной философии анализа (29). Однако до сих пор наибольший интерес вызывает социальная философия Гоббса, в особенности его концепция государственной власти (27; 30). Джон Лерд подчеркивает "феноменализм" мыслителя, стремясь сблизить его на этом пути с современным субъективным идеализмом (см. 28). Довольно часты также попытки объявить Гоббса родоначальником современной "философии анализа", разновидности так называемого логического позитивизма (см. 29).

По мнению Ф. Коплестона, выведение Гоббсом государства из страстей человека не объясняет его авторитаризма и настойчивости на усилении мощи суверена. Его авторитарные идеи не были просто результатом философских размышлений; они были усилены отражением конкретных исторических событий в собственной стране и его опасением и ненавистью к гражданской войне. И, вообще, он может быть оценен, и в том смысле, что понимал какую большую роль, играет власть в динамике политической жизни и истории. В этом отношении его можно назвать реалистом. И мы можем соединить его учение с учением Макиавелли, но тогда как последний был, прежде всего, озабочен политической механикой, средствами достижения и сохранения власти, Гоббс развивает общую политическую теорию, в которой понятие власти и ее функции играет в высшей степени важную роль. Его концепция роли власти в человеческих делах имеет непреходящее значение. Это не относится к его теории человеческой природы, которая, в ее номиналистических аспектах, соединяет ее с номинализмом четырнадцатого столетия или к объявлению адекватными функции государства и суверена. Нужно просто сказать, что Гоббс очень ясно выявил факторы, которые, несомненно, помогли определить курс человеческой истории, поскольку мы знаем это из современности. По моему мнению, политическая философия Гоббса является односторонней и неадекватной. Но именно потому, что, являясь односторонней и неадекватной, она ясно выделяет особенности социальной и политической жизни, которые важно принять во внимание (см. 22).

Мнения, по поводу его учения о религии, колеблются в очень широком диапазоне. Приведём некоторые из них. Гоббс пытался компромиссно соединить христианство с механическим материализмом, и строил социальные отношения на базе религиозных воззрений на историю, а "естественный закон для него - философская фикция, сравнимая с Эвклидовой фикцией точки" (24, 8). "Гоббс верил в бога, как он и говорил..." (23, 149). "Его толкование бога как причины имело тенденцию свести бога к одному из членов каузальной вселенной..." (там же, 144). В наши дни мы не в состоянии точно определить позицию Гоббса в вопросах религии, и философ XVII в. остаётся для нас неразрешимой загадкой (см. 25, 44).

В этических концепциях его сущность выводили либо из природы человека, его стремления к счастью (эвдемонизм), наслаждению и удовольствию (гедонизм), либо из потребности получить общественное признание (утилитаризм и прагматизм), либо из совокупности этих факторов.

С теорией "разумного эгоизма" выступили французские материалисты XVIII в. (Гельвеций, Гольбах), считавшие, что основой добродетели является правильно понятый собственный интерес или "разумное себялюбие".

В учении о природе человека французские материалисты отстаивают детерминизм, т. е. учение о причинной обусловленности всех человеческих действий. Хотя человек - продукт внешних сил и человеческих условий, он все же не может быть освобожден от ответственности за все совершаемое им по отношению к обществу.

Так как люди не могут жить в одиночестве, они образуют общество, и из соединения их возникают новые отношения и новые обязанности. Испытывая необходимость в помощи других, человек вынужден в свою очередь делать полезное для других. Так образуется общий интерес, от которого зависит интерес частный. По учению Гольбаха и Гельвеция, правильно понятый личный интерес необходимо ведет к нравственности.

Гельвеций основную задачу этики усматривал в onределении условий, при которых личный интерес как необходимый стимул человеческого поведения может сочетаться с интересом общественным. По Гельвецию не только индивид есть часть более широкого целого, но и общество, к которому он принадлежит, есть звено более обширной общности или единого общества народов, связанного нравственными узами. Этот взгляд на общество должен стать, по мысли французских материалистов, побудительной причиной полного преобразования всей общественной жизни. Существующее состояние общества Гольбах и Гельвеций считают далеким от идеала. Этот идеал они видели не в "естественном состоянии", ибо природа сделала для человека невозможным изолированное существование и указала ему на взаимность пользы и выгод как на основу разумного общежития. Без взаимной пользы невозможно для человека никакое счастье. В силу общественного договора мы должны делать для других то, что мы желаем, чтобы и они для нас делали. При этом вытекающие из общественного договора обязанности имеют силу в отношении всякого человека независимо от того, к какой части общества он принадлежит. Отсюда французские материалисты, например Гольбах, выводили общие всем людям предписания человеколюбия, сострадания и т. д.

По их мнению, не существует такого образа правления, который вполне удовлетворял бы требованиям разума: чрезмерная власть ведет к деспотизму; чрезмерная свобода -- к своеволию, т. е. к порядку, при котором деспотом будет каждый; концентрированная власть становится опасной, власть разделенная -- слабой. Средство избавления от недостатков существующих способов правления французские материалисты видят не в революции, а в просвещении общества. Руководимое мудрым правительством воспитание есть самое надежное средство дать народам чувства, таланты, мысли, добродетели, необходимые для процветания общества. Процесс воспитания человека оказывает решающее влияние на его физические, умственные и нравственные способности.

В мировоззрении французских материалистов важное место занимало доказательство независимости этики от религии и доказательство возможности высоконравственного общества, состоящего из атеистов.

Истинная движущая сила человеческих действий, по их учению, - эгоизм, или личный интерес, т. е. стремление к наслаждению и уклонение от страданий. Основанием нравственности служит опыт, никакого специфического нравственного чувства не существует. В тех случаях, когда кажется, будто люди руководствуются стремлением к истине и добру, в основе этого стремления также лежит правильно понятый личный интерес.

Поскольку человек руководствуется только личным интересом, то для него критерием нравственности и ума может быть только приносимая ими польза. Это относится как к отдельному лицу, так и к обществу, народу в целом. Честным, справедливым и добродетельным общество считает того, кто приносит пользу. В социальном смысле добродетель есть желание общего блага, а порок -- все вредное для общества. Общественная польза должна быть мерилом всех человеческих поступков, В соответствии с этим главная задача законодательства заключается в том, чтобы принудить членов общества поступать согласно этому критерию и приносить в жертву ему все свои чувства, не исключая даже чувства человеколюбия. При этом законодатель должен не осуждать страсти как зло, а, помня, что они единственное побуждение к деятельности, внушать такие страсти, которые способствовали бы общей выгоде.

По Гельвецию, умственное неравенство людей зависит от неравных условий воспитания и от различного сочетания окружающих обстоятельств. При определенных условиях любой человек может подняться до вершин творчества, воспитание может осуществить все. При этом воспитание должно быть публичным или государственным; только такой характер воспитания обеспечивает последовательное развитие человека в нужном направлении.

Так как влияние законодательства на общество очень велико, то вопрос о государственном строе имеет исключительное значение. Различия между народами обусловливаются в первую очередь политическим строем. Только в демократическом правлении власть имеет в виду пользу всего общества, а каждый гражданин служит своей деятельностью общим целям. При таком правлении личный интерес сочетается с общим, а это сочетание -- единственное побуждение к добродетели. Наряду со свободой условием процветания общества Гельвеции считает умеренность потребностей и желаний.

В этике Чернышевского "разумный эгоизм" означает сознательное и свободное подчинение человеком своих целей общему делу, от успеха которого выигрывает сам индивид.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Какова же историческая судьба философской системы Томаса Гоббса?

Если говорить о материализме Гоббса, то он был воспринят и развит его соотечественниками: Локком и Толандом. На долю первого из них выпала задача, которую не решил Гоббс, - обосновать происхождение знаний и идей из мира чувств, разработать в деталях принципы материалистического сенсуализма. Второй же обогатил материализм Гоббса положением о движении как атрибуте материи, её существенном и неотъемлемом свойстве. Это был значительный вклад в учение о материи, который способствовал преодолению ограниченности Гоббсова материализма в понимании движения, метафизических представлений о том, что движение привносится в материю извне, сообщается ей "первичным двигателем".

Если же говорить о социологии Гоббса, его учении о государстве, то они оставили весьма заметный след в истории общественно-политической мысли. Вряд ли можно найти другого такого теоретика государства, права, морали, который пользовался на протяжении целого столетия (второй половины XVII и первой половины XVIII в.) таким же вниманием, как Гоббс. И вряд ли кто другой подвергался таким же нападкам за свои труды, каким подвергся Гоббс за свои труды. Достаточно сказать, что в одной лишь Англии за 1650 - 1700гг. было опубликовано свыше ста работ, прямо или косвенно направленных против идей "Левиафана".

В числе идейных противников Гоббса были рьяные роялисты, его критиковали философы-идеалисты, боровшиеся против материализма и идеализма, он подвергался нападкам со стороны воинствующих защитников англиканской церкви, а также со стороны университетских кругов.

Однако у Гоббса философа и социолога были не только враги, но и единомышленники в Англии, Франции, Германии, Голландии.

Многие политические и экономические идеи Гоббса получили дальнейшее развитие у Джона Локка и Адама Смита. Что же касается этики Гоббса, то её своеобразным продолжателем стал Б. Мандевиль. Отталкиваясь от Гоббсова положения об эгоистической природе людей, автор "Басни о пчёлах" наделил человека "непомерным себялюбием", тщеславием, алчностью, завистью и другими отрицательными моральными качествами. Но в отличие от Гоббса Мандевиль не считал это препятствием или помехой для создания и функционирования гражданского общества. Напротив, он был убеждён, что "пороки частных лиц" служат благом для государства, являются стимулом для его процветания и величия.

Много общего с философскими и социологическими воззрениями Гоббса, с его этическими взглядами у французских материалистов и просветителей. От его теории договора и возникновения государства дорога ведет к "общественному договору" Руссо. Однако французские мыслители, будучи идеологами французской буржуазной революции, отличались от Гоббса своим демократизмом, стремились к созданию общества свободы и равенства. В области же морали французские просветители придерживались, как известно, теории "разумного эгоизма", сущность которой заключалась в требовании сочетания личного интереса с общественным путём ограничения себялюбия, обуздания аффектов и страстей.

Большое влияние оказала социология Гоббса на политическое мышление Б. Спинозы. Но, отправляясь от Гоббсовой концепции естественного права, верховной власти и государственного суверенитета, нидерландский мыслитель выдвигал и обосновывал иной социальный идеал, стремился к установлению такого общественного строя, в котором люди были бы свободны и добродетельны.

Не подлежит сомнению воздействие идей Гоббса на классическую немецкую философию, и, прежде всего на её родоначальника И. Канта. Взглядам Гоббса на человека были созвучны мысли Канта "об изначально злом в человеческой природе" (так назвал он одну из своих статей, впоследствии опубликованную как главу в сочинении "Религия в пределах только разума"). Разделял Кант и некоторые положения учения Гоббса о государстве, например идею абсолютного повиновения подданных верховной власти. Но весь дух кантовской теории государства и права и ещё в большей степени его этики был, конечно, совершенно иным. Немецкий мыслитель уповал, как известно, не на нравственное чувство человека и не на "естественный закон", возведённый государством в ранг гражданского закона, а на исполнение человеком своего морального долга. Так что если идеи Гоббса и послужили для Канта отправной точкой, то он пошёл в своём духовном развитии в прямо противоположную от неё сторону.

Интерес к наследию Гоббса проявила и русская общественная мысль. Ещё в XVIII в. в переводе Венециева вышли в свет "Фомы Гобезия начальные основания философические о гражданине". Материализм Гоббса и его социологическое учение получили отражение в философии русского Просвещения.

Как подчеркнули классики марксизма-ленинизма, у Гоббса, одного из первых, воззрения на государство и общество опираются на разум и опыт, а на не теологию.

Даже столь краткий обзор даёт представление о масштабах влияния философии и социологии Гоббса на историю человеческой мысли. И хотя идейные противники английского материалиста, защитники и проповедники религиозно-идеалистического мировоззрения приложили немало сил, чтобы исказить его учение о природе, человеке и обществе, умалить его роль в истории философии, преуменьшить и даже полностью извратить его вклад в развитие свободомыслия и атеизма, творческое наследие Томаса Гоббса прочно вошло в сокровищницу духовной культуры.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гоббс Т. "Избранные произведения" в 2-х томах. М., 1964

2. Александров Г.Ф. "История западноевропейской философии"

3. "Антология мировой философии". Т.2. М., 1970

4. Быховский Б.Э. "Гоббс - Философская энциклопедия" т.1. М.,

1960

5. Вейцман Е. М. "Великий английский материалист Томас Гоббс". Избранные произведения. Гоббс Т. т.2. М., 1964

6. "Великие мыслители Запада". Ред. Ян Мак - Грил.

7. Гегель "История философии". Соч. Т. XI

8. "История философии" в 6-ти томах. Т. 1. М., 1961

9. "История философии". Ростов, 1999

10. "История философии в кратком изложении". М., 1997

11. "Краткий очерк истории философии". М., 1975

12. Маркс К., Энгельс. Ф. Соч. 2-е. изд

13. Мееровский Б. В. "Гоббс". М., 1975

14. Мусский И. А. "Сто великих мыслителей". М., 2000

15. Нарский И. С."Западно-европейская философия XVII века". М., 1974

16. Рассел Б. "История западной философии". М., 1981

17. Соколов В.В. "Философская система Томаса Гоббса"

18. Соколов В.В. "Европейская философия XV-XVII веков" М., 1984

19. Фейрбах Л. "История философии". Т.1. М., 1974

20. "Хрестоматия по истории философии" в 3-х частях. Часть 1. М., 1998

21. . Ческис Л. А. "Томас Гоббс - родоначальник современного материализма". М., 1929

22. F. A. Copleston "A History of Philosophi".vol.5. London, 1959

23. W. B. Glover. God and Thomas Hobbes. Oxford, 1965

24. F. S. Hood. The divine politics of Tomas Hobbes. Oxford, 1964

25. S. J. Mintz. The Hunting of Leviathan. Cambridge, 1962

26. Ветров А. А. "Семиотика и её основные проблемы" М., 1968

M. M. Goldmith. Hobbes's Science of Politics. New York and London,

1966

S. Laird. Hobbes, London, 1934

R. Peters. Hobbes, Harmondsworth, 1956

L. Strauss. The Political Philosophy of Tomas Hobbs. Chicago, 1963

31. Гоббс Т. "О теле". "Избранные произведения" в 2-х томах. Т. 1. М., 1964

32. Гоббс Т. "О человеке ". "Избранные произведения" в 2-х томах. Т. 1 М., 1964.

33. Гоббс Т. "О гражданине". "Избранные произведения" в 2-х томах. Т. 1. М., 1964

34. Гоббс Т. "Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского". "Избранные произведения" в 2-х томах. Т. 2. М., 1964

35. Соколов В. В. "Философия Спинозы и современность". М., 1964

36. Декарт Р. "Сочинения в двух томах". М., 1994

37. Локк Дж. "Опыт о человеческом разумении". Сочинения в трех томах. М., 1989

38. Коллингвуд Р. Дж. "Идея истории". М., 1980

39. Спекторский Е. "Проблемы социальной физики в XVII столетии". Варшава, 1910

40. Шпет Г.Г. "История как проблема логики". Ч. 1. М., 1916

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5