Познание начинается с ощущений как наиболее простой и непосредственной формы отражения мира человеком. Непосредственность придает ощущениям качество достоверности. На уровне ощущений человек будь это его собственный внутренний или внешний мир -- убеждается в их реальности. Используя слух, зрение, обоняние, вкус, осязание, он способен проверять одни ощущения другими, сопоставляя, сравнивая и, если нужно, исправляя их. Зрительные ощущения сопоставляются со слуховыми, данные, получаемые осязанием, могут быть дополнены вкусовыми и т.д. Совокупность свойств предметов, отражаемых ощущениями, формируя представление о целостном предмете, обнаруживает его качество. Ощущение округлости предмета не достаточно для понимания его качества. Если к ощущению округлости добавляются запах, оранжевый цвет, сладкий вкус, ошибиться уже трудно. Ясно, что перед нами не что иное, как апельсин. Опыт предшествующих ощущений, двигательных операций с данным предметом помогает человеку превратить совокупность ощущений в целостное представление о предмете -- восприятие.

Опыт человека дает достаточно надежные основания для проверки правильности ощущений, т.е. их соответствия действительности. Благодаря многократным личным ощущениям и общечеловеческому опыту, аккумулированному в знании, в понятиях, человек получает относительно правильное отражение мира, включая и собственное внутреннее состояние: боль, жажду, голод, чувственное наслаждение и т.п. Благодаря ощущениям твердости, тяжести, шероховатости, остроты, температуры, звуков, запахов и т.д. человек способен уловить все разнообразие внешнего мира, а также свою причастность к этому миру. Ощущения выступают первым и исключительным средством связи человека с окружающим миром. Поэтому именно они дают представление о его многообразии. Нельзя, однако, сказать, что в мире человеческих ощущений все «тропинки уже исхожены», и мы все знаем о возможностях человека (равно как и животных). Органы чувств человека адаптированы к восприятию тех диапазонов, которые можно назвать средними в окружающем макромире. Так, человеческое зрение приспособлено к интервалам, находящимся между ультрафиолетовым и инфракрасным, а пчелы воспринимают предметы в ультрафиолетовом спектре. Они легко находят нектар, не отличая красного цвета от черного. Ухо человека воспринимает в среднем 14 000 колебаний в секунду, тогда как летучие мыши издают и воспринимают звуки с частотой 100 000 колебаний в секунду (ультразвук) Если бы мы могли слышать их короткие вскрики летним вечером, то воспринимали бы их как звук двигателей реактивного самолета, причем на весьма близком расстоянии.

Известна высокая чувствительность некоторых рыб к электрическому полю. Африканский пресноводный гимнарх, например, испускает непрерывный поток слабых электрических разрядов, приближающихся к 300 импульсам в секунду. Во время разряда рыба в окружающем пространстве создает электрическое поле и ощущает слабые его искажения поверхностью своего тела. И хотя физиологический принцип действия таких органов чувств пока не известен, вполне доказана их высокая чувствительность.

Что же можно сказать по поводу ощущений, которые выходят за пределы возможностей известных нам органов чувств, на основании ныне существующих данных об особенностях ощущений у животных? «Мир,-- пишет Н. Тинберген,-- выглядит для нас таким, каким позволяют видеть его наши органы чувств. Восприятие разных животных неодинаково, так как диапазоны чувствительности их органов чувств различны».

Вовсе не исключено поэтому существование и у людей подобных «экстрасенсорных» способностей. Однако изучение ощущений у животных дает возможность взглянуть на эти вопросы значительно шире.

Бушменам, например, удается получить полезную для жизни информацию именно теми путями, которые можно было бы назвать экстрасенсорными. Еще не видя антилопы -- предмета своей охоты, бушмен может правильно определить, что она появится в определенном месте и в определенное время. Известные эмпирические подтверждения наличия системы экстрасенсорного восприятия дают, например, шаманизм у северных народов России, лечебная практика китайских медиков, воздействующих на биологически активные точки, расположенные на так называемых меридианах движения энергии «ци». Известный специалист в области цигун-терапии пишет по этому поводу: В «организме человека ци циркулирует по меридианам (каналам), это традиционное понятие в восточной медицине, не имеющее анатомического аналога. Связать систему меридианов с анатомией человека и увидеть ее практически невозможно, однако говорить о мистическом происхождении каналов нельзя, так как из века в век, воздействуя на организм больного человека посредством системы меридианов, восточные медики добивались прекрасных результатов. Это не отрицают и европейские специалисты, изучавшие основы восточной медицины».

В соответствии с этой традицией ци составляет основу жизнедеятельности человека, его жизненную энергию. Она малодоступна непосредственному восприятию. Обычный человек по свидетельству специалистов лишь при специальной предварительной подготовке способен ощутить циркуляцию этой энергии, хотя мы постоянно сталкиваемся с последствиями ее правильного или неправильного функционирования.

Таким образом, если определить орган чувств живого существа как нечто такое, что поставляет информацию о внешнем мире, то никакого внечувственного экстрасенсорного восприятия быть не может. Однако если этот термин применить к процессам, нам еще не известным, то оно имеет весьма важный смысл, отражающий широко распространенное явление экстрасенсорного восприятия среди живых существ. И.А. Бескова, отстаивая свою концепцию сознания как «универсальной силы» природы, пишет: «...То, что у современного человека установлены и изучены традиционные органы чувств (зрение, слух, вкус, обоняние, осязание),-- еще не основание для того, чтобы считать, что другими каналами поступления информации он никогда не располагал и сегодня не располагает. Животный мир демонстрирует гигантское разнообразие неизвестных нам ранее форм восприятия и ощущения. И даже если многие из них не представлены у человека, в принципе они возможны. И то, что современная наука пока не понимает, как они организованы и функционируют, вовсе не портит их и не служит основанием для их отвержения».

Оставив вопрос о сознании как «универсальной силе» природы на дальнейшие исследования, можно вполне согласиться с такой методологической нацеленностью концепции И.А. Бесковой на изучение некоторых загадочных явлений человеческого сознания.

Однако обратим теперь внимание на более высокий его пласт, «надстраивающийся» над ощущениями. В отличие от ощущений восприятия представляют не раздробленный на отдельные свойства, а целостный предмет. Возникающие при восприятии предметов внешнего мира образы обладают целостностью. Уже на уровне ощущений в психике человека не просто фиксируются отдельные свойства предмета или их неупорядоченная совокупность, а происходит определенная организация, синтез многообразных чувственных впечатлений. Однако такой синтез требует избирательности. На этой стадии познания мира сознание человека отделяет существенное от несущественного, постоянное от изменяющегося, качество от свойств, целое от части. В восприятии как целостном образе предмета находят отражение не все, а лишь значимые для субъекта в той или иной конкретной ситуации свойства предмета.

Восприятия имеют родовой характер в том смысле, что все воспринимаемое относится к некоторому классу предметов и лишь через него приобретает свое значение. Это так называемый акт категоризации. Субъект осуществляет отбор, отнесение воспринимаемого объекта к определенной категории: «звук», «прикосновение», «боль» и т.д. Это само по себе свидетельствует о том, что в процесс образования восприятия активно вмешивается понятийная деятельность, т.е. рациональное мышление.

Категоризация объекта в процессе восприятия служит основой для соответствующей организации действий, направленных на объект. Действие с предметом позволяют проверить соответствие восприятий действительности. Обучаясь восприятию, мы усваиваем отношение, существующее между наблюдаемыми свойствами и событиями, усваиваем соответствующие категории, системы категории, учимся предсказывать наступление того или иного события.

Правильное восприятие в неоптимальных условиях основано на способности человека соотносить внешний раздражитель с соответствующей системой кодирования. Когда информация фрагментарна, человек восстанавливает недостающие звенья сообщения с помощью кода, с которым связана сохраняющаяся часть этого сообщения. Если оказывается, что избранная кодовая система не соответствует сообщению, результатом будет ошибка в восприятии.

Таким образом, восприятие можно определить как процесс категоризации ощущений, в ходе которого субъект осуществляет логический вывод, относя сигналы к определенной категории. Результаты такой категоризации имеют репрезентативный характер, т.е. обнаруживают большую или меньшую степень соответствия реальному миру, на который нацелено внимание субъекта. Отнесение предмета или события к определенной категории (классу) предметов позволяет выходить за пределы непосредственных ощущений, предсказывать другие, еще не воспринимаемые свойства данного предмета. « Говоря о том, что восприятие представляет собой внешний мир,-- пишет известный американский психолог Дж. Брунер, - мы имеем в виду адекватность системы категорий у данного лица, которая позволяет ему делать выводы о характере наблюдаемых событий и тем самым выходить за пределы непосредственно воспринимаемых событий и делать правильные предсказания о других, ненаблюдаемых».

Однако когда речь заходит о частично наблюдаемых и ненаблюдаемых явлениях и процессах, в силу вступают другие формы человеческого сознания -- представления. Если мы говорим о них как о формах чувственного познания, то прежде всего в том смысле, что их основами всегда остаются те или иные непосредственные ощущения или восприятия. В то же время представления содержат в себе элементы опосредования, «трансляции» имеющихся чувственных образов. Эта трансляция возможна как пространственная, так и временная. Перенос чувственных образов в «другое место» и «другое время» осуществляется при этом понятийными средствами, т.е. с участием рациональных форм сознания, поскольку он невозможен без абстракций, идеализации... позволяющих «оторваться» человеческому сознанию от того, что непосредственно дано органами чувств. Чувственные восприятия и абстракции и понятия оказываются одинаково необходимыми для формирования представлений человека о настоящем, прошлом и будущем, всего того, что недоступно взору, слуху, осязанию и прочим средствам чувственного познания.

Сложное соотношение чувственного и понятийного, конкретного и абстрактного, с которым мы встречаемся при рассмотрении восприятий и представлений, может быть понято более глубоко лишь после ознакомления с формами рационального познания действительности.

2. Рациональное знание

Что же такое рациональное знание? Прежде всего его связывают с мыслительными процессами, а эти последние осуществляются с помощью понятий, суждении и умозаключений, т.е. средствами логики. Начнем все же не с определении, а с характеристики их по существу.

Чувственное представляет собой исходный момент развития мышления. Сама способность к логическому мышлению формируется у человека на основе чувственного опыта. В индивидуальном развитии, как и в истории человечества, складываются три формы мышления: чувственно образное, понятийное и логическое. Но даже на вершине научно теоретического знания человек не может отрешиться от чувственности, эмоциональности и волевых факторов. Вновь и вновь он прикасается как легендарный Антей к Земле, к своему чувственному опыту.

Что представляет собой понятие как форма мысли? Наиболее распространенная точка зрения состоит в том, что понятие -- отражение предметов или явлений со стороны их существенных свойств, называемых признаками. Не менее популярно среди логиков определение понятия как смыслового значения имени. Понятие лошади есть значение имени «лошадь». Треугольник представляет собой значение имени «треугольник» и т.д. Значение имени (слова) есть устоявшийся в данном языке способ понимания слова.

Главное в проблеме понятия состоит в том, чтобы уяснить его специфику как формы отражения действительности и выявить тем самым его роль в процессе познания, а также в формировании языка. Качественное своеобразие его в этом плане состоит в необразном (ненаглядном) отражении предметов.

Это специфически словесная форма познания, хотя она может быть выражена не только буквами, но и, например, иероглифами, шифрограммой и т.п. Неразрывная связь понятия с языком обусловлена именно расчлененностью мыслимого в нем предмета. Невозможно осуществить аналитическое расчленение целостного предмета на отдельные части, свойства, а затем выделить определенную совокупность этих свойств среди других, не прибегая к языку как средству выражения этих свойств и отношений.

При формировании научных понятий в наборе признаков, составляющих основу обобщения соответствующих предметов, выделяются наиболее существенные свойства и отношения, которые в той или иной степени определяют другие свойства и проявления. Эта их соподчиненность позволяет объяснить природу и качественную определенность данного предмета. Имеющаяся совокупность знаний о предметах по мере выявления зависимостей между свойствами превращается в систему логических связей и отношений.

Выделение существенных признаков исследуемого предмета неизбежно влечет за собой отстранение других, вытеснение их из поля зрения, которое может быть и вполне сознаваемым, а может быть и бессознательным. Оно может быть заурядным игнорированием, пренебрежением к этим незначительным, второстепенным свойствам, а может осуществляться по принципу «семь пишем, два -- в уме». То есть сознательным «откладыванием на потом», до лучших времен части информации о деталях и подробностях. Независимо от мотивов этой мыслительной операции, она называется абстрагированием. Формирование понятий требует абстрагирования вполне определенного вида, а именно отвлечения от некоторых различий, специфических свойств с целью выделения общих, присущих данному классу предметов.

Эти специфические свойства, считающиеся несущественными водном отношении, могут оказаться значительными в другом. Говоря о прямоугольнике, например, мы не предполагаем ни равенства, ни неравенства сторон, но не упускаем из виду то, что эти различия возможны. В другом контексте, например, при закладке фундамента здания равенство (или неравенство) сторон прямоугольника окажется решающим обстоятельством.

Таким образом, понятие представляет собой не простое абстрагирование, но и отождествление, «уравнивание» с целью обобщения, т.е. включение данного предмета или группы предметов в более широкий класс явлений. Говоря вновь о прямоугольнике, мы знаем теперь, что это не определенный предмет, а «некий», любой из прямоугольников.

Понятие не всегда отражает целостный предмет или явление. Оно фиксирует зачастую отношение, связь, зависимость между ними. Для понятия как формы мышления, однако, характерно то, что отношение или связь между предметами могут быть описаны как целостная, самотождественная система. Говоря, например, о семье, мы подразумеваем форму социальных отношений, включающую в себя, в соответствии с существующей в той или иной стране правовой базой, сексуальные отношения, совместное ведение хозяйства, воспитание детей, супружеские обязанности и др. Перечень этих прав и обязанностей заведомо определен существующим законодательством или общепринятыми нравственными нормами. Поэтому говоря об одних и тех же абстракциях в случае формирования понятий о предмете и об отношении, мы должны иметь в виду также и бесконечное многообразие степеней, форм, ролей таких абстракций.

Сама по себе эта тема заслуживает отдельного рассмотрения, поэтому сейчас мы ограничим внимание лишь одним видом абстрагирования, особо значимым для научного познания. Речь пойдет об идеализации, использующей особый прием познания, когда предметы, имеющие некоторое свойство, мыслятся как лишенные его.

Если бы дело ограничивалось только «лишением», возможно, это ничем не отличалось бы от абстрагирования. Однако дело обстоит не так просто. Во-первых, вопрос в степени и глубине, ибо многое зависит оттого, «в какой мере» и «насколько». Во-вторых, если дело касается существенного или даже «неотъемлемого» свойства, то неизбежен своего рода «подлог», т.е. замена одного, реально существующего предмета другим, хотя и похожим на него «в некоторой степени». И здесь нелишне напомнить, что когда мы прибегаем к подобного рода оговоркам («до некоторой степени», «в определенной мере») эти оговорки никогда не бывают случайными. Они свидетельствуют о том, что на философском уровне рассмотрения мы исчерпали все резервы конкретности, и далее должен быть переход на другой уровень, который позволяет учесть особые условия, контекст рассмотрения, пределы абстрагирования, объем понятия и другие детали.

Для идеализации характерны не только своего рода «изъятие» некоторых свойств, но и их «присуждение» предметам, не обладающим таковыми, т.е. «приписки». Единственное, чем оправдывают себя специалисты подобных операций,-- их правомерностью и обоснованностью. Смелость и рискованность подобных операций в процессе познания требует действительно высокого профессионализма и утонченности, свойственных именно специалистам в своей области, особенно когда речь идет об исследовании сложных природных или социальных явлений. Многие примеры идеализации, или идеальных объектов, являются уже классическими. Такие, как «идеальный газ», «абсолютно черное тело», «материальная точка», «система координат» и т.п. В этих примерах уже давно изучены и «подмены», и «приписки». Мало того, что физики и математики лишают материальную точку пространственных свойств, которыми обладает даже точка, поставленная в конце предложения. Она может иметь и безмерную массу, если ассоциируется со звездой или планетой, рассматриваемой в космологических моделях именно как «материальная точка». «Абсолютно черное тело» лишается права излучать энергию, но поглотать -- сколько угодно. Менее классическими примерами могут служить, скажем, «кварки», «тахионы» и т.п.

Таким образом, если мы говорим о том, что понятия представляют собой отражение действительности в сознании человека, мы должны понимать, насколько при этом упрощается (и даже искажается) суть дела. Понятие иногда дает представление о том или ином предмете, отсутствующем в реальной действительности.

Высказывая суждение, мы уже пользуемся понятиями. Они выступают как элементы суждений. Мышление в строгом смысле слова начинается лишь тогда, когда имеются более или менее точные понятия. Сами суждения предназначены для того, чтобы в отдельных предметах установить наличие общих признаков, по которым соответствующие предметы обобщены в понятиях.

Понятия связывают слово с предметами, которые это слово представляют в мышлении. Во многих случаях, когда речь идет о предметах, недоступных восприятию, только благодаря понятию слово становится знаком определенного класса предметов. Понятия по отношению к слову означают смысл слова. Для слова «пальма» таковым служит дерево, имеющее листья соответствующей узорчатой формы, зеленый ствол и т.д.

Все ли слова выражают понятия? Слово выражает понятие тогда, когда осознается, по каким признакам выделяются представленные этим словом предметы. Понятие иногда возникает вне определенного одного слова (термина), поскольку оно и есть специфическая форма словесного отображения предмета и существует без слова, значением которого оно может стать. Слово вводится для обозначения понятия.

Список литературы

1. Алексеев П.В., Панин А.Ф. Философия. 3-е изд. М., 2007.

2. Крылов А.Г. Антология мировой философии. М., 2008.

3. Греков А.М. Введение в философию. М., 2006.

4. Кун Т. Структуры научных революций. М., 2006.

5. Никифоров Л.А. Философия науки. Сбп., 2007.