Данная тема была выбрана из списка предложенных, как наиболее концентрирующаяся на общественных проблемах и вопросах по благоустройству всего мира, а не одного индивидуума.

Философия и Революция представляются мне неразъединимым тандемом, взаимонеобходимыми полюсами человеческой деятельности. Философия как действие глубокое и малоподвижное противопоставлено активной, действенной Революции. Думай и изменяй. Придумывай и улучшай. В их взаимодействии, и только при их взаимодействии, осуществляется качественный прогресс человечества, его развитие и совершенствование - что, по моему мнению, является главным, из видимых, смыслов его, человечества, существования. Прекращение прогресса рассматривается как регресс, что, как мне кажется, очень характерно для современного общества.

После распада советского блока и фактического утверждения капитализма по всей планете, человечество застыло в конформистской коме на неопределенно длительный срок. Силами господствующего класса поддерживается негативное отношение масс к любым изменениям. Любая попытка перемен клеймится экстремизмом, терроризмом либо облекается в обертки инфантильной утопичности. Слово революция сегодня носит исключительно негативный характер и является синонимом бессмысленного разрушения. Можно сказать, что слово революция сегодня становится табуированным - настолько современный человек панически боится выйти за пределы своей зоны комфорта.

Что касается сегодняшней философии, ситуация с ней мне видится не намного радужнее. В современном шквале информации и дезинформации, девальвируется ценность знания и просвещенности. Погруженный в потребительский омут, современный корыстолюбивый обыватель ненавидит «умников», с издевкой относится к «философам», поскольку те для него либо бесполезные пустословы, либо очередные политические мошенники.

В целом вырисовывается драматичная ситуация. Каким образом философия и революция из двигателей прогресса превратились в старомодные страшилки?

Предполагаемый ответ - неумелые, неэтичные действия наших предшественников, неудачные попытки XIX и XX века, привели к закономерному разочарованию. Избыточное всемогущество сегодняшнего господствующего класса позволяет укрепить и зафиксировать это разочарование на неопределенно длительный срок.

Однако останавливаться на констатации тотального разочарования удел психологов и социологов. Философия же должна из любой ситуации делать выводы и искать выход. Поэтому целью этой работы является анализ некоторых философских работ (из списка рекомендованных к курсу «Философская Пропедевтика») и поиск ответов на вопросы о правомерности, целесообразности и судьбе философии и революции в прежние и будущие времена.

1. Определение понятий

Слова «революция» и «философия» допускают по нескольку значений каждое. Философия это и наука, и мировоззрение и мудрость; революция - и военный переворот и скачок в развитии. Если рассматривать все значения и все возможные пары этих значений, предмет рассмотрения окажется очень расплывчатым, а само рассмотрение утратит смысл. Поэтому в данной работе рассматривается только наиболее актуальные значения этих слов и их пары.

Революция:

[2] Революция - (от позднелат. revolutio - поворот, переворот, превращение, обращение) - радикальное, коренное, глубокое, качественное изменение, скачок в развитии общества или познания, сопряжённое с открытым разрывом с предыдущим состоянием.

Главными в этом определении будем считать слова радикальное изменение. Следует подчеркнуть, что в определении не указан временной критерий, и под революцией можно понимать акт как длительного, так и молниеносного радикального изменения.

[2] Революцию как разрыв постепенности, отличают и от эволюции (где развитие происходит постепенно) и от реформы (в ходе которой производится изменение какой-либо части системы без затрагивания существующих основ).

Следовательно, еще одной принципиальной отличительной особенностью революции является непостепенность.

Г.А. Завалько выделяет два направления революций - социальные и политические:

[3] Это именно равноправные, а не разноуровневые направления. "Политикам" присуще прагматичное стремление осуществить возможные преобразования исключительно в сфере политической жизни, "социальщикам" - нереализуемая на практике тяга к коренным изменениям всего общества.

Очевидно, что в философском аспекте, социальные революции представляют гораздо больший интерес, чем политические по причине ограниченности последних. Революция как качественное преобразование гораздо интереснее, чем политическая перестановка.

Итак, под словом «революция» в этой работе подразумевается «резкое, радикальное социальное изменение общества». Важно заметить, что насилие и кровавость некоторых революций отнюдь не являются свойствами всех революций вообще. Эта работа ставит отчасти целью избавить понятие «революция» от такого тягостного и провокативного окраса.

Как и любое произошедшее видоизменение чего-либо, свершившаяся революция должна включать в себя такие моменты:

1. Исходное состояние (осознанное, неудовлетворяющее).

2. Конечное состояние (желаемое, спрогнозированное)

3. Собственно переход из состояния в состояние, происходящий вследствие приложенных усилий.

При отсутствии какого-либо пункта можно говорить о несвершившейся революции. Например, когда осознаны и спрогнозированы крайние состояния, но не происходит собственно переход (попытка революции 1968 г. [4]), либо когда переход происходит, но оказывается, что конечное состояние равно начальному, следовательно, и перемещение равно нулю (Оранжевая революция).

Кроме того, я хотел бы ввести понятие окончательной революции - абстрактную категорию окончательного коренного изменения человеческого общества, которое рано или поздно приведет человечество к удовлетворяющему его идеальному мироустройству и тем самым поделит всю историю человечества на дореволюционный подготовительный период и послереволюционный идеальный период. Окончательная революция это скорее бесконечно отдаленная от нас возможность создания идеального общества, чем ожидаемое событие, это скорее идеал, ради которого, возможно, совершались и совершаются человеком разномасштабные однонаправленные поступки, ведущие к прогрессу, в течение всей истории человечества.

Анализируя точки зрения различных философов, можно выделять те их мысли и поступки, которые направлены на ускорение человеческого прогресса и, следовательно, приближение окончательной революции.

Философия:

Поскольку единого общепринятого и абсолютно точного определения философии не существует, а есть только перечень её разнообразных характеристик, в данной работе под философией будет подразумеваться вид духовной (умственной) деятельности, который всесторонне, в предельно общих понятиях (универсалиях) ставит и разрешает коренные мировоззренческие вопросы. В частности в этой работе будут рассматриваться случаи, когда предметом философии оказывается состояние общества и необходимость, либо недопустимость, его радикального изменения. В тандеме философия-революция, роль философии, как мне кажется, заключается в точном определении конечных точек революции и прогнозирования возможных отклонений перехода.

2. Анализ источников

Платон. Попытаемся понять, каково было отношение Платона и его современников, как философов, к идее перемен, к идее революции. Время, в которое жил Платон было насыщено войнами и политическими переворотами. Платон не понаслышке знал о разных вариантах государственного строя - олигархии, аристократии, демократии и тирании:

В восьмой книге диалога «Государство» рассматриваются типы людей на примере устройств государств:

[1] «…Человека, соответствующего правлению лучших - аристократическому, мы уже разобрали и правильно признали его хорошим и справедливым. ... Теперь нам надо описать и худших, иначе говоря, людей соперничающих между собой и честолюбивых - соответственно Лакедемонскому строю, затем человека олигархического, демократического и тиранического, чтобы, указав на самого несправедливого, противопоставить его самому справедливому... Ну так давай попытаемся указать, каким образом из аристократического правления может получиться тимократическое…»

Мы можем наблюдать, как в ходе дискуссии проявляются симпатии и антипатии собеседников к тому или иному строю. Философы признают, что один строй есть более справедливым, другой менее справедливым. Также в книге второй того же диалога рождается пример абсолютно справедливого, идеального государства, которое, между прочим, разительно отличается от Афин времен Пелопонесской войны, в которых, судя по всему и происходит этот диалог. Таким образом философы соглашаются с желательностью изменений и по сути, выполняют философскую предреволюционную деятельность, а именно разрабатывают понимание конечного состояния общества при возможной (но пока не свершившейся) революции.

Идеальное государство у Платона - это максимально справедливое общество, справедливость которого обеспечивается мнением мудрейших, беспристрастных и почти идеальных правителей. Полезно сравнить этот образ правителя с Кантовским понятием Господина и понятием Господина у Гегеля:

[5] «…человек нуждается в господине, который сломил бы его собственную волю и заставил его подчиняться общепризнанной воле, при которой каждый может пользоваться свободой. Где же он может найти такого господина? Только в человеческом роде...»

[8] «Чтобы сделать себя значимым в качестве свободного и быть признанным, самосознание должно представить себя другому как свободное от природного наличного бытия. /…/ Когда появляется неравенство, /…/ то при обязательном взаимном признании в определенной деятельности между ними возникает отношение господства и рабства»

Но у Платона отношения правитель - подчиненный совсем не является отношением сверху вниз. Мудрейший правитель это, по сути, выборная должность, как современный президент или член парламента, которого долгое время испытывают и выбирают из лучших. Таким образом, идеальное государство Платона есть больше демократией, чем аристократией.

Интересный момент можно обнаружить в «притче о пещере» из того же диалога. От человека, избавившегося от оков и волей судьбы получившего возможность просвещения, Платон требует гражданского подвига - спасения своих соплеменников:

[1] «… по доброй воле они не станут действовать, полагая, что уже при жизни переселились на Острова блаженных. Мы не позволим им оставаться там, на вершине, из нежелания спуститься снова к тем узникам, и, худо ли бедно ли, они должны будут разделить с ними труды их и почести…»

Здесь говорится о необходимости самопожертвования прогрессивного человека, о необходимости просвещенного человека добровольно унизиться и снова спуститься во мрак пещеры ради спасения своего народа, поскольку [1] «закон ставит своей целью не благоденствие одного какого-нибудь слоя населения, но благо всего государства». Далее встречается мысль о неготовности спасаемой публики следовать за спустившимся революционером:

[1] «А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?»

Этот вопрос подводит нас к обширной теме популяризации революционных идей. Можно сказать, что во все времена регрессивная обывательская публика сопротивляется любым изменениям вносящим дискомфорт в их привычный уклад. В ситуации с пещерными людьми, как и во всех других подобных ситуациях, спустившемуся революционеру предстоит долгая, терпеливая просветительская работа, предшествующая революции - выходу наверх.

Переход общества от одного исторического состояния к другому - крайне энергоемкий процесс. Именно для привлечения к нему больших масс и использования их энергии и нужна длительная подготовительная просветительская работа, работа с общественным мнением. Судя по всему, именно так представляют себе свою революционную миссию Сократ и многие другие философы - как миссию генераторов и пропагандистов ценностей завтрашнего дня. И потому, хотя сам по себе диалог о государстве и не приводит к немедленной революции в Древней Греции, мы можем рассматривать его как популяризацию идей блага и справедливости, как неоценимый вклад в развитие многоэтапной предреволюционной деятельности, так или иначе, ведущей человечество вперед к окончательной революции и идеальному миру.

Кант. Не менее революционной видится и работа Имануила Канта «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане». В ней он очень последовательно проявляет себя как сторонник перемен и улучшений человеческого общества. В первом положении он обозначает конечную цель человеческого существования:

[5] «Все природные задатки живого существа предназначены для совершенного и целесообразного развития».

Вся человеческая история, таким образом, рассматривается Кантом как движение к обозначенной цели, как череда больших и малых изменений в сторону конечной цели. Идея непрекращаемого развития, усовершенствования человека, его возвышение над собственной животной сущностью по-прежнему остается актуальной. Однако правильно ли и правомерно ли со стороны философа намечать цель многим поколениям вперед? Мишель Фуко, потомок поколения Канта, в своей статье о Кантовском Просвещении выражается об этом вполне однозначно:

[7] «Я предпочитаю четко определенные преобразования /…/ проектам создания нового человека, которые наихудшие романтические системы только повторяли и повторяли»

В тоже время, неприятие потомками идеалов предков, не должно мешать последним, без излишних амбиций, выбирать для себя путеводную звезду своих исследований.

Далее в своей работе Кант утверждает, что для максимально полного развития потенциала человека, ему нужна свобода и внутренние амбиции, что наиболее масштабно достигается при создании правильного государственного строя:

[5] «…Величайшая проблема /…/ - достижение всеобщего правового гражданского общества. Только в обществе, и именно в таком, в котором членам его предоставляется величайшая свобода, а стало быть, существует полный антагонизм и определение и обеспечение свободы ради совместимости ее со свободой других, - только в таком обществе может быть достигнута высшая цель природы развитие всех ее задатков, заложенных в человечестве»

Таким образом, Кант намечает цель предстоящих общественных преобразований, обозначает конечное состояние революционной деятельности - всеобщее правовое общество. Правовое общество Канта это матрица законов, которая каждому человеку даст свою зону свободы и независимости от чужих свобод, и при этом создаст наиболее удобные условия для антагонистических, развивающих отношений. Необходимо заметить, что Кант категорически отказывается от идеи гармонии и бесконфликтности будущего общества, ради непрекращения развития:

[5] «…таланты в условиях полного единодушия, умеренности и взаимной любви, навсегда остались бы скрытыми в зародыше; люди, столь же кроткие, как овцы, которых они пасут, вряд ли сделали бы свое существование более достойным, чем существование домашних животных…»

Правовое общество у Канта - это не утопический розовощекий рай, а только сухая формализированная система регуляции взаимоотношений граждан. Вышеупоминаемая мысль Канта о необходимости Господина для соблюдения законов видится всего лишь как один из множества вариантов принуждения. В своем ответе на вопрос о Просвещении, кант говорит о необходимости Критики, как внутреннего контролера. Вот цитата М. Фуко, в свою очередь цитирующего И. Канта:

[7] «Кант описывает Просвещения как момент истории, когда человечество начинает применять свой собственный разум, не подчиняясь никакому авторитету, так что в эту самую пору как раз и становится необходимой Критика. Ее роль состоит в том, чтобы определять условия, при которых применение разума является легитимным»

Если предполагать неограниченную отсрочку установления правового общества и при этом учитывать непрекращаемый прогресс человека в его развитии, действительно можно надеяться на то, что к моменту торжественного свершения окончательной революции человек будет уже на достаточно высоком нравственном уровне чтобы в совершенстве владеть критикой и обходиться без Господина. Речь идет о том самом «нравственном законе внутри нас».

Самым замечательным во взгляде Канта видится то, что его не устрашают никакие средства достижения конечной цели. Практически все средства Кант считает конструктивными, поскольку верит в интуитивное стремления человечества к всеобщему благу.

[5] «… все войны представляют собой многочисленные попытки (правда, не как цель человека, а как цель природы) создать новые отношения между государствами и посредством разрушения или хотя бы раздробления всех, образовать новые объединения, которые, однако, опять-таки либо в силу внутреннего разлада, либо вследствие внешних распрей не могут сохраниться и потому должны претерпевать новые, аналогичные революции, пока, наконец, отчасти, благодаря наилучшей внутренней системе гражданского устройства, отчасти же благодаря общему соглашению между государствами и международному законодательству не будет достигнуто состояние, которое подобно гражданскому обществу сможет, как автомат, существовать самостоятельно»

В этом и следующем положениях Кант признает возможность поэтапного, но скачкообразного изменения мировой ситуации с помощью череды революций и преобразований. Этим он подтверждает свою причастность к касте революционеров, а не реформаторов. Далее он прогнозирует намечающийся консенсус, (частично реализовавшийся в 20м веке в виде Европейского союза) и формулирует ценности, вокруг которых он произойдет:

[5] «…Хотя в настоящее время имеется только весьма грубый набросок такого государственного объединения, тем не менее, все будущие его члены уже как будто проникаются сознанием необходимости сохранения целого в интересах каждого из них. И это вселяет в нас надежду, что после некоторых преобразовательных революций осуществится наконец то, что природа наметила своей высшей целью, а именно всеобщее всемирно-гражданское состояние, как лоно, в котором разовьются все первоначальные задатки человеческого рода»

Однако у Канта также есть и трезвое опасения того, что [5] «человечество, быть может, вновь уничтожит варварскими опустошениями самое эту ступень и все достигнутые успехи культуры». Подобные опасения встречаются и у других философов.

Декарт. Предшественник Канта Р. Декарт, заставший еще инквизицию, проживал свою жизнь в гораздо более несвободных условиях, чем Кант. Возможно поэтому, из соображений личной безопасности, он имел крайне умеренные политические взгляды и избегал мысли о революциях. В тоже время Декарт в своих научных работах проявлял неслыханное для тех времен свободомыслие, за что и провел вторую половину своей жизни под гнетом католической и протестантской церкви. Но в «Рассуждении о методе» он сообщает:

[6] «/…/ я никоим образом не одобряю беспокойного и вздорного нрава тех, кто, не будучи призван ни по рождению, ни по состоянию к управлению общественными делами, неутомимо тщится измыслить какие-нибудь новые преобразования. Мое намерение никогда не простиралось дальше того, чтобы преобразовывать мои собственные мысли и строить на участке, целиком мне принадлежащем./…/

/…/ (следует) изменять свои желания, а не порядок мира и вообще привыкнуть к мысли, что в полной нашей власти находятся только наши мысли и что после того, как мы сделали все возможное с окружающими нас предметами, то, что нам не удалось, следует рассматривать как нечто абсолютно невозможное/…/»

Из этих слов становится понятна интровертность мировоззрения Декарта и его склонность скорее совершать революции внутри себя, менять собственное восприятие прежде чем браться за мир. Декарт не отказывается от перемен в принципе, но настаивает на приватности преобразований. Для человека времен позднего средневековья, со всех сторон окруженного религиозными страхами и запретами, подобная жизненная установка видится весьма прогрессивной. Кроме того, будучи человеком публичным и находясь под неусыпным наблюдением свирепой церкви и деспотичной монархии, Декарт в своих публикациях вынужден лукавить и осторожничать, заверяя всех в своей безобидности, чтобы не навлечь на себя гнев. В тоже время ничто не помешало этому мыслителю поставить под сомнение все религиозные догмы, и даже все науки (кроме математики) и выработать свое уникальное мировоззрение. Декарт проявил достойную восхищения способность осваивать бесконечные просторы внутренней свободы, не уповая на внешнюю.

Возникает вопрос - нужна ли революция такому самодостаточному человеку как Декарт? Уверен, что сам Декарт ответил бы на этот вопрос отрицательно. Революция в значении только смуты и насилия политического переворота, не нужна никому. Но согласился ли бы Декарт с желательностью, а кое-где и необходимостью проведения плавных либо резких преобразований? Наверняка да. Наверняка в воображаемом будущем Декарт рисовал мир без инквизиции и политической цензуры. Однако это только догадки и по отношению к Декарту гораздо правильнее задаваться таким вопросом: Как не навредить революцией такому человеку как Декарт? Этот методологический вопрос стоит всегда оставлять открытым для корректировки. Мой вариант ответа - таких людей нужно привлекать и увлекать идеей всеобщего блага. Мудрость и умеренность таких участников революции обеспечит высокую культуру и цивилизованность ее совершения.

В тоже время, если отбросить в сторону масштаб личности Декарта, то его позицию можно было бы назвать обывательской. Такая позиция очень характерна для современного человека, который в силу непреодолимости бюрократической пропасти между собой и реальной законодательной властью, замыкается в себе и, также как и средневековый человек, осознает собственное бессилие перед внешним миром, чувствует себя хозяином только собственной территории, не видит возможности и смысла во внешних переменах.

Что можно сказать о такой позиции? Во многом это позиция жертвы, в силу обстоятельств не имеющей возможность осознать в полной мере всех степеней своей возможной свободы. Во многом это позиция конформистского рабства - когда есть осознание возможности свободы, но нет желания ее реализации. В любом из случаев, такой тип мышления относится к непрогрессивному, утверждающему остановку в развитии. На фоне любых изменений его носители всегда вынуждены либо меняться и примыкать к прогрессивным силам, либо оставаться «ad marginem», в лагере «обиженных». Просветительскую работу необходимо проводить с такими людьми в первую очередь.

Другая, не менее опасливая позиция выражена такими словами:

[7] «…историческая онтология нас самих должна отвернуться от всех проектов, притязающих на то, чтобы быть радикальными и глобальными. Ведь мы по опыту знаем, что стремление ускользнуть от системы текущих событий ради универсальных программ иного общества, иного способа мыслить, на самом деле уже приводило лишь к возобновлению самых опасных традиций»

Предельная осторожность в отношении долгосрочных, не актуальных революционных проектов сразу выдает принадлежность автора этих строк М. Фуко к много видевшему поколению ХХ века. Неудачный опыт коммунистических режимов на многие десятилетия напугал, и конечно не безосновательно, многих мыслящих людей. Поэтому идея действовать умеренно и локально, четко осознавать свои координаты в «системе текущих событий» кажется очень трезвой. Вопрос об умеренности либо радикальности не нов и во многом зависит от требований текущей ситуации. В опасных, предвоенных ситуациях стоит действовать решительно и радикально, в мирных условиях допускающих мирный диалог можно обойтись умеренными и постепенными реформами. Но вот что действительно кажется мне ценным в замечании Фуко, это призыв действовать локально. Локальность поступков я понимаю как точечность приложения усилий. Выражаясь образно, Фуко предлагает писать полотно истории как можно более мелкими и точными штрихами, избегать крупных, грубых, общих мазков, компьютерным языком - создавать изображение с высоким разрешением. Такой точный «нано-подход» к громоздкому, неповоротливому и пугающему революционному процессу, позволит преобразовать его в мелкодисперсионное революционное облако - совокупность миллиардов мелких и точных трансформаций, своим количеством переходящих в качество - конечную цель революции. Локальность нужно понимать и как локальность во времени. Важно начатое дело заканчивать своими силами, а не взваливать его завершение на потомков, у которых наверняка будут свои идеи и свои амбиции.

Новое время требует новых концепций. Выработка новых и актуальных концепций и есть основная задача современного философа. Вот прошло всего 26 лет после написания вышеупомянутой статьи М. Фуко. За это время мир перевернулся несколько раз, и некоторые положения Фуко снова требуют пересмотра и обновлений. В 1984 году, когда М. Фуко писал эту статью, он еще не мог видеть и понимать того, что, возможно, мог бы увидеть и понять сейчас. Возможно, сегодня, устрашающая устойчивость, неуязвимость и бесперспективность современного капитализма его напугала бы еще больше чем когда то глобальные и радикальные проекты. Возможно, сегодня Фуко был бы более радикален.

Чуть более поздний российский философ А. Тарасов так отозвался о результатах не глобальных и не радикальных проектов, в которых участвовал М. Фуко:

[4] «/…/де-факто в отсутствие теории, то есть в темноте, на ощупь, меньшинство движения вынуждено было искать новые пути революционной борьбы, что автоматически ставило это меньшинство в ущербное положение по отношению к власти./…/

/…/1968 год показал, что все эти «молодежные революции», «студенческие революции», «антиавторитарные революции», «сексуальные революции», «психоделические революции», «рок-революции», «революции цветов», «революции воображения», «революции Иисуса» и т.д., и т.п. совершенно не опасны для правящего режима. Всё, что не лишает правящие классы собственности на средства производства и власти, уже не страшно для современного капитализма. Все страхи перед этими псевдореволюциями носят докапиталистический характер и используются правящей элитой исключительно в целях манипуляции обществом./…/

Тарасов сожалеет о недостаточно радикальном и недостаточно глобальном характере майских событий 1968 года. Он считает, что тогда революционеры оказались не готовыми, «не додавили», упустили возможность, и этим безрезультатно обессилили революционное движение. В конфликте двух приведенных точек зрения снова сталкивается умеренный и радикальный подход. Снова нужно говорить о том, что в разное время эффективны разные методы, но все же суть преобразований у них одна и та же, и именно эта суть, как мне кажется, и должна быть основным предметом рассмотрения современной философии.

Выводы

С помощью анализа нескольких работ разных философов разного времени мы получили пеструю и, к сожалению, не цельную картинку эволюции революционной мысли. Оказались не рассмотренными взгляды мыслителей самого насыщенного революционными теориями периода человеческой истории - XIX века, в том числе и наиболее конструктивные - взгляды К. Маркса. Однако и из полученных крупиц можно сделать ряд выводов:

1. Во все времена человечество осознает несовершенство окружающего мира и возможность его улучшения.

2. Каждое поколение имеет свой идеал будущего. Представления об «идеальном обществе» имеется у разных поколений, но во многом эти представления похожи - как у древних, так и у современных людей. Во все времена человек желает одного и того же - свободы и справедливости. Это должно послужить общим знаменателем в формулировке намерений сменяющихся поколений. Это делает возможным идею создания единой картины идеального общества.

3. Времена меняются, строй сменяет строй и каждое новое состояние по большому счету ближе к этой воображаемой картине идеального общества, дистанция сокращается. Однако за счет постоянной корректировки идеала, дистанция между ним и действительностью не может быть преодолена. Фактическое преодоление этой дистанции, то есть буквальное и окончательное вступление в «золотой век» - предельная категория служащая только ориентиром направления прогресса.

4. Методы осуществления изменений должны меняться и прогрессировать. То, что было допустимо в XVII веке, недопустимо в XIX и тем более в XXI. Современная революция должна быть современной и гибкой. И революция и реформирование служат одной цели - прогрессу в направлении идеала.

5. Во все времена имеет место «сопротивление среды», инертная, антиреволюционная составляющая, причиной чему почти всегда является сопротивление незаинтересованных в изменениях классов и непросвещенность масс.

6. Разрушительность некоторых попыток революций должны стать уроком для революций будущего, но иногда (как сейчас) это становится ошибочным оправданием остановки революционного прогресса.

7. Для большей эффективности и меньшей травматичности, революционные процессы требуют глубокого осмысления всех элементов этой деятельности. Человек, обладающий обыденным сознанием не способен заботиться о завтрашнем дне, об этичности последствий своей деятельности, о ее правильном направлении в веках. Все эти вопросы ложатся на плечи философов - обладателей более развитого, мощного мыслительного аппарата. Задачей современности, как и во все времена, является дальнейшая революционная борьба с застоями во имя прогресса, просветительская работа, и дальнейшая философская проработка вопросов революционной теории: Куда и зачем мы движемся? Почему так медленно и болезненно? Как ускорить и предохранить?

8. Революция есть дело каждого. Она не может быть кулуарным решением узкой группы людей - хоть будь они философы или доброжелательные энтузиасты. Задачей этой группы есть только формулировка основополагающих тезисов, а затем максимально широкая просветительская компания, пропаганда этих тезисов. Только тогда когда каждый участник начнет думать самостоятельно и критически, можно будет сказать что общество готово к очередному скачку в развитии.

Список литературы

1. Платон «Государство».

2. Ожегов / Толковый словарь.

3. Г.А. Завалько "Понятие "революция" в философии и общественных науках".

4. А. Тарасов / статья «1968 год в свете нашего опыта».

5. И. Кант / «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане».

6. Р. Декарт / «Рассуждение о методе».

7. М. Фуко / «Что такое Просвещение?».

8. Гегель Г.В. «Господство и рабство».