Хронологическая граница между веками, разумеется, условна. Новый век продолжает старый. В России наступление ХГХ столетия связано с началом царствования Александра I, после заговора и убийства его отца Павла I в 1801 г. Это был новый период русской истории, несомненно отличный от екатерининских времен и павловского правления. В первое десятилетие нового века царь привлек к законодательной и реформаторской деятельности оригинального христианского мыслителя Михаила Михайловича Сперанского (1772-1839). Реформируется Московский университет, возникают новые университеты в Харькове и Казани. В Дерпте (Тарту) в 1802 г. воссоздается университет, основанный еще шведским королем Густавом II Адольфом в 1632 г., но прекративший свою деятельность в XVIII в. Преподавание философии вводится в университетах. В образовании университетской философии в России большую роль сыграли приглашенные из-за границы, главным образом из Германии, преподаватели философии (в Тарту, например, профессором философии стал Готлоб Беньямин Еше, сторонник Канта и близкий ему человек). Наряду с ними в университетах преподавали философию и русские профессора.

Конец XVIII в. с горечью собирал плоды просвещения. Французская революция, сокрушившая феодальные порядки, в конечном счете привела не к торжеству Разума, о котором мечтали просветители, а к диктатуре, к падению республики и образованию новой империи с сопутствующими всякой империи кровавыми войнами. «Век просвещения! Я не узнаю тебя - в крови и пламени не узнаю тебя - среди убийств и разрушения не узнаю тебя!..» - восклицал устами своего персонажа Н. М. Карамзин в 1794 г.

2. Н.М. Карамзин

Николай Михайлович Карамзин (1766-1826) - писатель, историк и мыслитель, в своем творчестве глубоко и правдиво отразил противоречия века Просвещения. Его идеалы, как писал он, были превосходны: «...свет философии, смягчение нравов, тонкость разума и чувства, размножение жизненных удовольствий, всеместное распространение духа общественности, теснейшая и дружелюбнейшая связь народов, кротость правлений...» Но дойдя «до крайней степени возможного просвещения», век Просвещения погружается в варварство. «Где люди, которых мы любили? Где плод наук и мудрости? Где возвышение кротких, нравственных существ, сотворенных для счастья?» -спрашивает мыслитель.

Где же выход? Карамзин, один из образованнейших людей своего времени, прошедший искушение масонской мистикой (он был членом масонской ложи в 1785-1789 гг.), посетивший европейские страны и встречавшийся с Кантом, Гердером и другими выдающимися мыслителями, видел спасение в сосредоточении человека на самом себе. «Но неужели, друг мой, - утешал участник карамзинского диалога Филалет (по-гречески «любитель истины») Мелодора («дарителя песен»), - не найдем мы никакого успокоения во глубине сердец наших?» В статье «Нечто о науках, искусствах и просвещении» (1793) Карамзин, приведя формулу Декарта «Мыслю, следовательно, существую», задается вопросом: «Что ж я? - и заявляет: - Вся наша антропология есть не что иное, как ответ на сей вопрос».

Н. М. Карамзин был сторонником сентиментализма с его подчеркнутым вниманием к духовному миру личности, ее эмоциональным переживаниям. И в Западной Европе, и в России сентиментализм противостоял искусству классицизма с его культом разума и рациональности, подчинения индивида общественному долгу.

В еще большей степени, чем сентиментализм, обращением к субъективному миру личности характеризовался романтизм, художественно-философское направление, возникшее в конце XVIII столетия в Германии и получившее развитие в других странах: во Франции, Англии и России. Появление романтизма, порожденное кризисом просветительской идеологии, пришедшей к конфликту с реальностью, знаменовало критическое отношение к этой реальности и утверждение самоценности и творческой свободы человеческой личности во всей ее неповторимой индивидуальности.

В России романтическое мироощущение было доминирующим в течение первой трети XIX в. Оно проявляется у писателей и поэтов различной политической ориентации - и у мечтательного В. А. Жуковского, ставшего воспитателем будущего царя Александра II, и у поэтов-декабристов. Дух романтизма в России выражал конфликт между духовно-поэтизированными запросами личности и «прозой» жизненной реальности, однако социально-политический характер этого конфликта мог быть разным. Хотя романтизм как течение был межнациональным, а его художественный опыт был всеобщим достоянием, в каждой стране он имел свои национальные корни.

Нет, я не Байрон, я другой, Еще неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник, Но только с русскою душой, -

писал юный Лермонтов.

И сентиментализм, и романтизм выступали не только как течения в искусстве. Уже при своем возникновении в XVIII в. и в начале XIX столетия они представляли особой миросозерцание, в центре которого находилась личность. Притом доминировали в нем эстетические воззрения. Поэтому главную направленность русской мысли первых трех десятилетий XIX в. мы, разделяя точку зрения В. В. Зеньковского, определим как «эстетический гуманизм». Важно также отметить, что эстетические идеи и взгляды в России в этот период тесно переплетались с нравственно-этическими воззрениями. Философско-эстетическая мысль того времени нашла яркое выражение в творчестве таких поэтов, как Пушкин, Баратынский, Веневитинов, Тютчев и др.

3. А. Ф. Мерзляков

Крупным русским эстетиком начала XIX в. был Алексей Федорович Мерзляков (1778-1830). Сын владельца торговой лавки в уездном городке Пермской губернии благодаря рано пробудившимся в нем поэтическим способностям попадает в гимназию при Московском университете, заканчивает его и с 1804 г. становится его профессором по кафедре красноречия и поэзии. Наряду с поэтическим творчеством (он автор знаменитой песни «Среди долины ровныя») Мерзляков проявил себя как литературный критик и философ.

Как эстетик Мерзляков был противником карамзинской линии в литературе, отстаивал некоторые принципы классицизма. Однако, считая искусство «подражанием природе», само это «подражание» он понимал как творческое воспроизведение действительности. И «предметом подражания», по его мнению, достойна быть не равнодушная природа, а та, «которою мы тронуты». «Сердце» подсказывает поэту чувства, которые он желает возбудить. «...Спрашивайте свое сердце, - советует эстетик-поэт. - Тот всегда поступает хорошо, который умеет с ним советоваться». Не случайно поэтому Мерзляков, несмотря на симпатию к классицизму и неприятие романтического искусства, был поклонником Шиллера. Ему импонировало высокое, общественно значимое искусство, в котором эстетическое находится в полном единстве с нравственным началом, ибо «совершенство и красота трогают нас не иначе, как будучи в связи с добротой», а «совершенство и добро» должны нам являться «в полном блеске изящества, дабы имели в себе разительнейшую приятность». Только тогда будет соблюдаться правило: «Театр есть училище нравственности».

Профессор эстетики, Мерзляков признает объективность красоты, различая при этом то, «что в самом деле есть красота», и то, что «у нас почитается красотою». В то же время он был убежден в том, что «все предметы, называемые прекрасными, нравятся нам не столько сами по себе, сколько по отношению к нам». Таким образом, русский эстетик подходил к ценностному пониманию красоты, к трактовке ее не только как объективной реальности, но и как человеческой ценности. Уделял он внимание и субъективным эстетическим способностям человека, его эстетическому вкусу, который, с его точки зрения, неразрывно связан с нравственным чувством.

Взгляды и идеи Мерзлякова оказали заметное воздействие на развитие эстетической мысли в России. Лекции же по литературе, риторике, эстетике, которые он читал в Московском университете, его занятия в кружке литераторов пользовались большой популярностью. У него непосредственно учились Грибоедов, Чаадаев, Иван и Петр Киреевские, Вяземский, Веневитинов и другие русские писатели и мыслители. Он обнаружил поэтический талант Тютчева. Его учеником был юный Лермонтов, которому он любил повторять: «Чем более стихотворец философ, тем он более пиит», т. е. поэт.

В России поэты были нередко философско-образованными людьми и сама поэзия носила философский характер. В первую очередь это, конечно, относится к поэзии Пушкина. Но прежде чем перейти к философским идеям великого поэта, отметим тех эстетиков-философов, которые были его лицейскими учителями.

Петр Егорович Георгиевский (1791-1852) читал курс эстетики в лицее (сохранилась запись этого курса, сделанная лицейским товарищем Пушкина А. М. Горчаковым). В своем понимании эстетики он следовал за Мерзляковым, но проявил также осведомленность в эстетике Канта, даже полемизировал с ним по отдельным вопросам, а в понимании идеала солидаризировался с ним. Близкая по смыслу к учению Канта и романтикам дается им трактовка прекрасного: «Прекрасное, - писал он, - находим токмо там, где познание переходит в неопределенные чувствования, где душа чувствует свою свободу и совершенство, возносится над целым миром». Хотя в целом эстетические воззрения Георгиевского относятся к просветительскому классицизму.

4. А. И. Галич

Александр Иванович Галич (Говоров) (1783-1848) в 1814-1815 гг. преподавал в Царскосельском лицее русскую и латинскую словесность. Он был видным философом, эстетиком и психологом. По окончании Петербургского педагогического института Галич учился в 1808-1812 гг. в Германии. С 1813 г. преподавал философию в Педагогическом институте, ставшем в 1819 г. университетом. В 1818-1819 гг. Галич издал «Историю философских систем...», включая систему Шеллинга и логику Гегеля, с приложением «Опыта философского словаря». Он занимал кафедру философии Петербургского университета, но в 1821-1822 гг. его отстранили от преподавания зато, что он якобы предпочитает «язычество христианству, распутную философию девственной невесте христианской церкви, безбожного Канта самому Христу, а Шеллинга и Духу Святому».

После этого Галич продолжает читать лекции на дому и выпускает в 1 825 г. «Опыт науки изящного» - один из лучших эстетических трактатов своего времени, написанный в духе романтической эстетики с учетом взглядов Канта и Шеллинга. По словам Галича, «все изящное есть идеальное, образцовое, то есть такое, в котором устраняются случайные черты...» (при чтении этого определения вспоминаются слова А. Блока, написанные им почти сто лет спустя: «Сотри случайные черты - и ты увидишь: мир прекрасен»).

По Галичу, «изящное» внутренне связано с «истинным» и «добрым», а сама красота может быть «умозрительной», «нравственной», а также чувственно-прелестной; гений художника - «частица того великого, божественного духа, который все производит, все проникает и во всем действует по одинаковому закону, хотя в разных степенях силы и ясности». Человек, с его точки зрения, - гражданин двух миров: видимого, чувственно-органического, и невидимого - духовно-нравственного. В 1834 г. выходит книга Галича «Картина человека» - очерк психологии и антропологии, в котором человек рассматривается в единстве его телесности и духовности.

Галич преподавал в лицее словесность чуть больше года (с 1814 по 1815), но лицеисты его любили и встречались с ним не только на занятиях. Юный Пушкин посвящает ему стихотворения «К Галичу» и «Послание к Галичу», поминает его добрым словом в стихотворении «Пирующие студенты» (I, 41).

Друзья, почто же с Кантом Сенека, Тацит на столе,

Фольянт над фолиантом? Под стол холодных мудрецов,

Мы полем овладеем; Под стол ученых дураков!

Без них мы пить умеем.

Но это не просто озорное отвержение всякой философии. Тут же был упомянут «добрый Галич» - «Эпикуров младший брат» (почитатель философии Эпикура, видевшего смысл жизни в наслаждениях). Правда, реальный Эпикур предпочитал духовные наслаждения физическим, но эпикурейцы XVIII - начала XIX в., с которыми солидаризовался поэт, предпочитали «кубок полный через край» (I, 86). Когда в 1821 г. Галича изгоняют из университета, в частности за почитание «безбожного Канта», Пушкин в «Евгении Онегине» демонстративно делает Ленского «поклонником Канта».

5. А. С. Пушкин

Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) как поэт не жаловал метафизику, понимая под ней схоластическое философствование. Однако как оригинальный мыслитель он оказал большое влияние на развитие русской философии XIX-XX вв. Более того, если философские воззрения многих современников Пушкина нужно извлекать из редких или забытых изданий, то пушкинские философские афоризмы живут и в наши дни, формулируя удивительно точно не только многие этические и эстетические понятия, но и такие понятия теории познания, как «опыт», «понимание» и др.

Вспомним хотя бы некоторые поэтические формулировки:

«.. .Гений и злодейство - /Две вещи несовместные» (IV, 294).

«...Гений, парадоксов друг» (II, 171).

«Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать» (II, 181).

«Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю» (IV, 334).

«На свете счастья нет, но есть покой и воля» (И, 236).

Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам (И, 200).

«Да здравствуют музы, да здравствует разум!» (II, 51).

«...Опыт, сын ошибок трудных» (II, 171).

«...Наука сокращает / Нам опыты быстротекущей жизни» (IV, 217).

«...Случай, бог изобретатель» (II, 171).

«Я понять тебя хочу, / Смысла я в тебе ищу...» (II, 190).

«...И нет истины, где нет любви» (VI, 238).

Почти каждая из этих формул - своего рода концепция. Но философская мысль поэта - не просто «изюминки», извлекаемые из «сладкой булки» его произведений. Целый ряд его созданий относится к жанру философской поэзии, как, например, «маленькие трагедии» -«Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы», «Медный всадник», «Борис Годунов». В «Медном всаднике» Пушкин ставит проблему трагического противостояния счастья отдельной личности и общественного блага. Порой понимание той или иной философской проблемы раскрывается им во многих его произведениях. Это относится, в частности, к таким проблемам, как понимание свободы и счастья, соотношения красоты и пользы, как определения места поэта в обществе.

Следует иметь в виду, что в течение своей недолгой жизни и творчества Пушкин, оставаясь самим собой, менял свои философские ориентации. В первый период своего творчества (до 1822-1823 гг.) поэт увлекался французскими просветителями, симпатизировал эпикуреизму, проповедовавшему генодистическое (наслажденческое) отношение к жизни. В эти годы слово «философ» далеко не всегда для него означало отрешение от жизненных удовольствий и бывало в таком сочетании: «философ резвый и пиит» (I, 50), «философ и шалун» (I, 226). В последующие годы Пушкин все более углубляется в философское осмысление социальных, нравственных и религиозных проблем, показывая несостоятельность наслажденческого отношения к жизни и утверждая высокие принципы общечеловеческой нравственности.

Литература

1. Алексеев П. В., Панин А. В Философия: Учебник / Московский гос. ун-т им. М.В.Ломоносова. -- М. : Проспект, 1996. -- 504с.

2. Барулин Владимир Семенович. Социальная философия: Учебник для студ. вузов. -- М. : Изд-во Моск. ун-та, 1993. -- 336с. Ч. 1 -- 336с.

3. Лосский Николай Онуфриевич. История русской философии. -- М. : Академический Проект, 2007. -- 551с.

4. Невлева Инна Михайловна. История русской философии: Учеб. пособие. -- Х. : Консум, 2003. -- 408с.