В статье осуществлен анализ понятия «свобода» в европейском экзистенциализме. Понимание свободы преимущественно как атрибута человеческих сущностных сил у Ж.П. Сартра органично дополняется социально-практической интерпретацией данного социокультурного феномена А. Камю. Оба философа единодушны в том, что предпосылкой социально-политической свободы является свобода индивидуальной экзистенции. Свобода в человеческой жизни возможна, согласно Н. Абаньяно, только при творческом отношении к конструированию оптимальной «волны» событий на основе гуманистических ценностей.

Ключевые слова: свобода, выбор, достоинство, справедливость.

Постановка проблемы

В социально-философском плане проблема заключается в системном осмыслении сложной конфигурации зависимостей и взаимосвязей между свободностью как атрибутом человеческих сущностных сил и уровнем свободы различных по масштабу коллективных субъектов - творцов социальной динамики.

Задача работы: осуществить сравнительный анализ концептуальных схем понятия «свобода» А. Камю. Ж.П. Сартра, Н. Абаньяно; выявить общее и особенное в понимании и интерпретации данного экзистенциала.

В экзистенциальной парадигме различным аспектам проблемного поля свободы посвятили работы отечественные исследователи В.Н. Шаповал, А.П. Воеводин, П.К. Нестеров, В.В. Лях, Б.Ю. Рудь, В.И. Бойко, Г.П. Ковадло, Б.П. Карнаух, И.В. Башенко и др. [1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8.]; российские ученые Н.А. Бердяев. И.С. Вдовина, Л.Ю. Соколов, Д.А. Леонтьев, Г. А. Тавризян и др., а также философы дальнего зарубежья Н. Казине, М. Унамуно, Г. Марсель, М. Мерло-Понти, М. Дюфрен, Ж. Деридда, Ю. Хабермас, Х. Ортега-и-Гассет и др.

А. Камю категорически не приемлет сартровское понимание свободы, как абстрактной жизненной данности, имманентной человеческому существованию. Абсолютной свободой человек никогда не располагал, ни в духовной сфере, ни в пространстве воления - действования. В лучшем случае, за человеком можно признать право на « …абстрактную волю к свободе». [9; с. 35] Абсолютная свобода, согласно Ж.П. Сартру, бессодержательная понятийная фикция. И таковой она является в силу ненагруженности богатством определений, рождаемых динамикой социального индивида. Если для Ж.П. Сартра свобода атрибут сущностных сил человека, то для А. Камю это преимущественно социально-практический феномен. Ж.П. Сартр же просто авансирует человеку абстрактную « …истинную свободу, совместимую с этикой социального действия», не вдаваясь в детализацию способов ее освоения индивидуальной экзистенцией. [9; с. 20] Свобода для А. Камю - это смысложизненная установка и креативно-революционным способом организованная деятельность Субъекта. Для А. Камю свобода - борьба за свободу, для Ж.П. Сартра - непременное условие человеческого существования. Правы оба, хотя принципиально нового в данное проблемное поле не привнесено.

Стремление к расширению личной и социальной свободы обуславливается А. Камю так: «Я бунтую, следовательно, мы существуем». [9; с. 23] Социальный смысл экзистенциального бунта - «восстание» против себя не свободного, принуждаемого Другими жить в неправедном мире. Определяющая направленность на присвоение свободы - борьба Субъекта за Человеческое в себе. Достоинство - это социальное «лицо» личностного уровня свободы в жизненном мире Других. Понятия «достоинство» и «справедливость» этически однопорядковы, поскольку только в борьбе за справедливость человек обретает и свободу, и достоинство. В неправедном мире для человека бросить вызов не справедливым, равносильно муравью объявить войну слону.

Хотя этику А. Камю называют негативной, он ее таковой не считал. Об этом свидетельствует его признание: „Я не аристократ…, и, однако же, я нуждаюсь в чести, потому что я недостаточно велик, чтобы обойтись без нее». [9; с. 35] Свобода - это долгий путь к совершенству. За свободу надо бороться, ее надо отламывать от громадной скалы Не - свободы маленькими кусочками: «Свобода - это не подарок, который должно нам преподнести государство или какой-нибудь вождь, а достояние, которое отвоевывается повседневными усилиями каждого из нас и всех вместе». [9; с. 683] Это напоминание и укор толпам «покорных», пассивно ждущих лучших времен без перемен, окончательно и бесповоротно смирившихся с многоликой Не - свободой.

Для большей части землян «шагреневая кожа» их свободы съежилась до катастрофически малых размеров - наемные работники, налогоплательщики, солдаты. А. Камю категорически не приемлет как абстрактную свободу, так и ее очевидное социальное следствие - абсолютную справедливость, считая их ложными социокультурными мифами. В самом деле, «социальные ястребы» установили такой общественный порядок, при котором «справедливость» для миллиардов землян свелась к полупустой потребительской корзине, обеспечивающей не «выживание», а пролонгированное умираниие: «Абсолютная Свобода - это право сильных на власть». [1; 683]

А. Камю убежден, что субъектом свободы может быть только тот, кто ее лишен: «Общество денег и эксплуатации никогда не возлагало на себя обязанность устанавливать царство свободы и справедливости. И, если сегодня свобода унижена или закована в цепи, то вовсе не потому, что она… потеряла своего законного защитника. Занимаясь притеснением и эксплуатацией, они занимаются своим прямым делом. Свобода - дело угнетенных». [1; 677]

Рабство, крепостное право, колониализм были стерты с лица земли обездоленными и притесняемыми. «Социальный беспорядок», воцарившийся благодаря краже «ястребами» Общей Свободы, ожесточил души и сердца людей. И евангельский призыв возлюбить, вместе с ближними, и конкретного эксплуататора, по-прежнему не находит своего адресата. Очевидная жизненная правда - ненависть к узурпировавшим Свободу, естественно, трансформировала и до того отнюдь не овечий моральный облик угнетателей, сделав их агрессивными, коварными и беспринципными.

К держателям контрольных пакетов акций «Общей Свободы» церковь обращает свои взоры только с робким призывом к милосердию и жертвовать на храмы. Последнее вызывает в душах «ястребов» более теплый отклик, так как дает хотя бы слабую надежду на искупление тяжких грехов. На любовь и преданность обездоленных они уже рассчитывать не вправе, так как посеяли в мире злобу, ненависть, зависть: «Там, где любовь - роскошь, как не быть роскошью и свободе? Впрочем, это еще одно основание для борьбы с теми, кто унижает и любовь, и свободу». [1; 49] Как же держать в социальной «узде» обездоленных и эксплуатируемых? Не ровен час, и наемный труд предстанет перед судом истории. Разразившийся в 2008 году, финансовый кризис убедительно продемонстрировал порочность глобальной рыночной экономики. Чем больше капитал, тем больше «свободы» от морали, нравственности, законов и налогов: «Справедливость власть имущих в течение веков именовалась не иначе, как произвол. Абсолютная свобода - это насмешка над справедливостью. Абсолютная справедливость - это отрицание свободы». [9; 518]

Самым страшным проявлением узурпированной Всеобщей Свободы становится война. Привыкнув тысячелетиями к успешному обкрадыванию эксплуатируемых, уверовав в собственное могущество и безнаказанность, „ястребы» устремляют свои жадные взоры на ресурсный потенциал своих собратьев в других странах. Хочется расширять бизнес, а для этого нужны дешевая рабочая сила, энергоносители, рынки сбыта товаров; и до того куцая свобода угнетенных, съеживается как шагреневая кожа.

Свобода, как условие и предпосылка феноменирования человеком себя, порождает веер возможностей и неопределенность, а также необходимость Выбирать направленность жизнедеятельности, формировать личное социальное пространство активности. Особое место в концептуальной версии экзистенциализма Н. Абаньяно занимает категория «возможность». В самом деле, он понимает её как открытость человека новому опыту, его стремление построить свое «социальное тело» в соответствии со своим уникальным жизненным предназначением Свобода, как атрибут единичного человеческого существования, открывает возможность „принять” собственную жизнь в предлагаемых условиях и обстоятельствах и взять на себя ответственность за неё. В определенной мере субъект жизнедеятельности отвествен за качество социума. Социальная позиция индивида может выражаться как активностью, так и бездеятельностью, однако этот выбор оказывает решающее воздействие как на судьбу человека, так и на „судьбу” социального организма.

Оптимистичным в учении Н. Абаньяно является его трактовка смерти. Если для М. Хайдеггера и Ж.П. Сартра индивидуальная экзистенция - это бытие для смерти, то для Н. Абаньяно смерть не трагедия, а лишь завершение жизни. Именно неизбежность и приблизительная локализация на времени жизненного пути делает смерть не кошмаром, а экстраполяционной точкой понимания (в обратной перспективе) своей индивидуальной экзистенции. Таким образом, жизнь обретает смысл, который мы можем воплотить в свободно избираемых Значимых Событиях. Учение Н. Абаньяно пронизано верой в возможность интеграции человека в социум и, хотя общество и не представляется ему райским садом, предназначенным для реализации креативной свободы человека, тем не менее, человек может обрести себя в нем на основе солидарности, дружбы, любви. [10; с. 26]

Опосредованно А. Камю «духовный коммунизм» предтечи экзистенциализма Ф.М. Достоевского полагает условием «…ответственности всех за все». [9; с. 6] Это трудная дорога, и надо быть готовым « …каждый день идти на бой..., свобода опасна, трудна и упоительна…». [9; с. 630] Выбор направленности уникального жизненного пути - поступок зрелой личности, не приемлющей « …широких дорог, протоптанных толпами». [9; с. 630]

Ж.П. Сартр, анализируя дихотомию свободы и ответственности в судьбе человека, приходит к выводу о том, что они взаимосвязаны и взаимоопределяемы: „Человек, приговоренный быть свободным, несет на своих плечах всю тяжесть мира…, человек, как определенный способ бытия, ответствен за мир и за самого себя». [11; с. 26] Субъективность имманентна человеческим сущностным силам, а вот как ею распорядиться - решать самому человеку. Представляется, что экзистенциал «ответственность», являющийся одним из базовых в сартризме, носит некий романтически-императивный характер. Объем свободы, присущий индивидуальной экзистенции, «присваивается» по своему произволу и волению. И в данном контексте «суровая социальность» с ее моралью, нравственностью и законами может ограничивать свободу субъекта лишь относительно.

Свободность человека в мышлении, в проектировании и в нескольких «первых» действиях почти безгранична. Он волен - сжечь храм, чтобы войти в историю; он волен совершить террористический акт»; он волен стать, праведником, революционером, филистером. И право это ему даровано еще при рождении. Выбор себя человек осуществляет свободно. И в этом отношении Ж.П. Сартр абстрактен, так как никогда не опускается на уровень качественной специфики жизнедеятельности индивидуальной экзистенции. Чем обусловлено разнообразие выборов Себя? Почему представители одних социальных общностей выбирают Себя более типично по отношению к другим социальным общностям? Эти вопросы остаются за рамками научных интересов Ж.П. Сартра, для которого Свобода, Ответственность, Судьба абстрактные смысловые конструкты, к которым он апеллирует, как к неким изначально заданным антропологическим константам, качественные характеристики которых полагаются известными всем также хорошо и ясно, как и ему самому.

Если нечего возразить по поводу того, что: « …ситуация моя такова также и потому, что она есть образ моего свободного выбора меня самого, …если я призван на войну, то это моя война, она существует согласно моему образцу, и я ее заслуживаю», - это не значит, что понятно, почему одна часть общества, в силу своего свободного выбора, решает объявить всеобщую мобилизацию и отправить меня на войну, а я, напрочь, «забыв» о своей абсолютной свободности, постулированной Ж.П. Сартром ранее, покорно, как баран на бойню, иду на эту совершенно «не мою» войну. [11;с. 27] Может все дело в том, что у этих двух социальных субъектов разный масштаб свободы? У меньшинства, узурпировавшего себе право произвольно распоряжаться миллионами свобод Других, объем свободы, видимо, существенно отличается от свободы «людей толпы», которых они одним росчерком пера превращают в пушечное мясо.

Весь казус в том, что «человек толпы» безропотно отдавая свою жизнь в руки «ястребов», отказывается от своей свободы, а взамен получает возможность быть убитым. Таким образом, кучка узурпаторов всеобщей свободы наделяет себя правом принимать решения относительно жизни и смерти миллионов людей. С точки зрения элементарной справедливости - это нонсенс, но это тривиальность (один из многих автоматизмов) социального устройства. Это ли не Бытие к смерти? Следовательно, можно предположить, что еще изначально «социальный баран» занял ту нишу общества, которая не позволяет ему оперировать своей абсолютной свободой в том ее абстрактном качестве, в каком она полагается в философствовании Ж.П. Сартра.

Ж.П. Сартр не опускается до методологических «выходов» на грешную землю социологии, психологии, педагогики - этих серых лошадок социогуманитарного компендиума. А ведь только они могли бы распредметить социокультурную и психологическую инфраструктуру носителей разнокачественных «свобод», формирующих извечно неизменную структуру социума, в «грубом» экзистенциальном измерении дифференцируемую на «свободу ястребов» и «Свободу человека толпы». Мы не вправе судить Ж.П. Сартра за то, что он не сделал, а можем только лишь рассматривать его творчество в контексте современной ему исторической ситуации и его индивидуальной экзистенции, тесно сплетенной с историей Франции и Европы. Как бы сильно и страстно ни утверждал Ж.П. Сартр «свободность» индивидуальной экзистенции, как бы ни превозносил суверенность и независимость Субъекта, смысловая направленность и тематика его творчества не что иное, как Ответ потрясенного ужасами двух войн, сознания интеллигента. Что бы ни утверждал Ж.П. Сартр, но кошмар Бытия Военного, наглядно продемонстрировавший хрупкость и уязвимость духовно-нравственных, социально-этических, да и правовых основ европейской цивилизации, уязвил его разум и чувства. Эмоциональный накал философствования Ж.П. Сартра достигал предельной искренности и душевной открытости потому, что изложение зачастую осуществлялось от первого лица. Ж.П. Сартр же непременно ставит себя, хотя и опосредованно, на место страдающих и мятущихся социальных субъектов: «В свете моего проекта…, того влечения, которым я являюсь, мне не следовало бы огорчаться и бунтовать, я заслуживаю его, а раз я его не избежал, то я его выбрал». [11;с. 41]

Можно предположить, исходя из биографии Ж.П. Сартра, что он говорит от своего имени, как правомочный субъект истории, ее непосредственный участник и «кровный родственник», а не посторонний «пастух бытия». Как бы ни ненавистно было ему это «родство», отказаться от него он не вправе. И он проживает его: « …социальное бытие, которое внезапно раздражается и втягивает меня… », - о чем это? [11;с. 44] Вполне может быть, что о войне, которая, как злая мачеха, втянула его в свою кровавую круговерть. Либо это специфический французский способ абстракции действительности либо сознательный уход от называния вещей своими именами. Если «раздраженная действительность» - это «коричневая чума» фашизма, то почему употребляются такие запредельные означающие «свободы»?

Здесь мы вправе напомнить, что социальный бунт под руководством великого гуманиста М. Ганди, ненасильственным путем освободил Индию от владычества Великобритании. М. Ганди задумал и осуществил массовую акцию гражданского неповиновения, состоявшую в том, что многотысячная толпа взяла горсть соли с побережья, что было строжайше запрещено колониальными властями. Пока индийцы покорно не брали соль со своей земли, колониальные «ястребы» владычествовали, а когда страх перед наказанием был преодолен, они были просто физически неспособны применить какие-либо карательные санкции против столь многочисленных «нарушителей». Безоружный народ, объединенный лишь силой единодушного решения, добился политической независимости, обрел свою коллективную свободу. Правда, он остался экономически несвободным, но эта несвобода была его «кровной родственницей», и потому была не столь ненавистна. А вот политическая несвобода, унижавшая национальное достоинство, была злой мачехой, которую следовало выгнать из родного дома. И индийцы это сделали. В данном историческом фрагменте находят реальное воплощение и «бунт», и «справедливость», и «свобода».

Можно согласиться с метким замечанием Ж.П. Сартра: «Нет никакого принуждения, потому что принуждение не способно взять верх над свободой, у меня не было никакого оправдания, потому что особенность человеческой реальности в том, что она существует без оправдания». [11; с. 44] Действительно, нет оправдания тем добропорядочным бюргерам, которые десять лет ковали оружие для войны и с восторгом внимали речам бесноватого фюрера.

Свободным человеком нельзя манипулировать, манкуртами же легко помыкать, вплоть до лишения жизни. Человек массы с радостью и облегчением сбрасывает с себя тяжкую ношу свободы, по доброй воле отказывается от права на выбор Себя и тем самым выбирает «мир войны». «Я есть эта война, я выбрал себя как одно из возможных направлений эпохи, я всегда встречаю только мою ответственность, я есть Бытие», - в этих утверждениях от первого лица сквозит боль и скорбь Ж.П. Сартра по утраченному Человеку. [11; с. 47] По сути, это обвинительный приговор человеку, рождающему войну. И ценным здесь является именно то, что Ж.П. Сартр не делегирует ответственность за войну Социальной Тотальности, так как таковая по существу - миф, абстракция. Существуют только люди, социальные индивиды, конституирующие и конструирующие социальную реальность своими ежеминутными, ежедневными выборами.

Наша ответственность распространяется на все человечество, « …выбирая себя, я выбираю человека вообще». [11; с. 12] Тревогу Ж.П. Сартр понимает как сомнение в правильности выбора Себя, влияющего на качество «всего человечества». Нельзя не признать глубокую и проникновенную человечность данной моральной зависимости между «Я» и социальным «не Я». Однако представляется, что Ж.П. Сартр принимает желаемое за действительное. Прогресс гуманизма возможен именно тогда, когда все социальные индивиды добровольно возлагают на себя ответственность за «Другого» и, тем самым, за все человечество.

Прискорбно, что для определенной части Субъектов воздух порока, человеконенавистничества, попрание норм морали - родная стихия, в которой они дышат полной грудью. Это люди Прошлого, захватнически присвоившие себе наше Общее Настоящее. Их не гложет сомнение в правильности своих действий. Они, как черт от ладана, бегут от ответственности, их души глухи к мольбам, взывающих о помощи, а сердца закрыты для сострадания. Эти Субъектики просто комфортно существуют, не забивая голову «мусором» добродетели, совести и прочих несущественных мелочей, стоящих на пути алчности, цинизма, равнодушия.

Ж.П. Сартр квалифицирует как самообман состояние сознания «человека толпы», вяло и бездумно идентифицирующегося с подобными моральными Квазимодо, бесстрастными рыцарями зла и порока. Для таких Субъектов ложь, в оправдание выбора Себя, естественна и, в силу этого, становится их универсальной «бесценностью». Трагично то, что они быстро и прочно узурпируют точки принятия решений, определяющие направление активности коллективных субъектов. Надо признать, что при таком распределении социальных ролей пространство выборов суживается до предпочтения футбольного клуба, марки авто и сорта пива. Амбивалентным в данном контексте предстает феномен, горячо любимой экзистенциализмом, свободы. Действительно, человек свободно выбирает Себя кем угодно. Но так ли это? Не совсем. Повторимся - человек не совсем свободен, так как определяем, господствующей в его социуме, ценностной системой. Даже если он, по каким-либо причинам отвергнет её, то свято место пусто не будет. Ему услужливо преподнесут «чуждые» ценностные мифы, содержательно-смысловое наполнение которых колеблется узком просвете «дурного» гедонизма бездумного «развлекизма».

Субъект почти интуитивно «выбирает» себя так, чтобы сохранить и «приумножить» личностное «Я», чтобы умереть спокойно от старости, а не быть убитым на войне, чтобы быть спокойным за будущее своих детей и внуков. Если же он не сделает Выбор вовсе, то умрет как «человек толпы», то есть по воле и указке Других, которым он абсолютно безразличен. Если субъект сделает неправильный выбор, его будущее возможно как «фальшивое» бытие, ведущее к «смерти» при жизни. Следовательно, Ж.П. Сартр подразумевает в качестве основы выбора Нечто, корректируя себя, когда говорит, что человек абсолютно свободен в своем выборе, из «ничто» конструирует проект Себя.

Далее, отвечая на упреки противников экзистенциализма в произвольности выбора, Ж.П. Сартр поясняет: « …человек творит себя, выбирая мораль, а давление обстоятельств таково, что он не может не выбрать какой-нибудь определенной морали. Прежде всего, можно судить, какой выбор основан на заблуждении, а какой на истине (это может быть не оценочное, а логическое суждение)». [11; с. 31] Все же остается не до конца ясным - на чем основывается Выбор. В чистом виде экзистенциализмом утверждается абсолютная свобода и произвольность выбора. Когда же Ж.П. Сартру приходится отвечать на упреки в «субъективном произволе», он нехотя вводит в него моральную компоненту, отвергая ее одновременно в качестве основы «предсуществующей ценности». Надо признать, что философ противоречит себе, так как мораль и есть один из атрибутов «предсуществующей ценности».

Социальный мир устроен неразумно. Не разворачивая данный тезис в аргументах в силу ограниченности объема статьи, отметим только очевидную взаимосвязь между «рациональностью» Субъекта и абсурдом социума, а также выбором и свободой. Обретение индивидом абсолютной рациональности невозможно, так как «Единственный рациональный выбор, который может и должен сделать Субъект - решить, жить ли ему в абсурде либо «покончить» с ним посредством самоубийства». [9; с. 131] Здесь А. Камю несколько противоречит себе. Признавая укорененность « …привычки жить» по отношению к осознанному самовопрошанию о смысле жизни, он тем самым снимает принципиальную пограничность такого решения. К тому же очевидно, что самоубийства совершаются не только тогда, когда человек осознает всю глубину абсурдности социального «порядка», но и по более тривиальным причинам. А. Камю же, оставляя за рамками рассмотрения личностную значимость «знаемого» и «незнаемого» миров, как философский «адвокат» индивидуальной экзистенции, обращает наше внимание, прежде всего, на неспособность постижения Субъектом смысла жизненного мира: «То, что я не понимаю, неразумно». [9; с. 129] Круг замкнулся, нежелание осознавать всю сложность социального и природного миров приводит к нерациональному социальному устройству, при котором свобода не лучшего меньшинства практически безгранична, а свобода «человека толпы» ограничена его ментальными особенностями, которые к тому же бережно воспроизводятся правящими элитами.

Выводы

Единственно возможной свободой в визначально несвободном мире А Камю полагал бунт, как волю (интенцию) к обретению (завоеванию, присвоению) истинной свободы. Сартрово понимание свободы абстрактно-универсально. По существу Ж.П.Сартр просто констатирует, что свобода дарована каждому человеку так же просто и естественно, как воздух или благодать Солнца. Аргументационно-доказательные аппараты, применяемые Ж.П. Сатртром и А. Камю отличаются. Характерной особенностью Ж.П. Сартра в этом отношенни является фиксационно-статичный поход. Сквозь тексты А. Камю простуапает мощный заряд ненависти к псевдоэлитам, узурпировавшим Общую Свободу. Учение о свободе Н. Абаньяно пронизано оптимизмом и верой в возможность полной реализации человеком собственного креативного потенциала. Поскольку понятие «свобода» соподчинено с понятиями «выбор», «достоинство», «справедливость», последние стали предметом пристального изучения вышеозначенных философов.

Литература

1. Карнаух Б.П. Діалектика свободи: синтез вибору і необхідності / Б.П. Карнаух // Філософські обрії. - 2010. - №23. - С. 124-134. - Бібліогр.: с. 134.

2. Башенко І.В. Ідея людської свободи, провіденціалізму та історичної єдності людства в філософії. П.Я. Чаадаєва / І.В. Башенко // Філософські обрії. - 2008. - №20. - С. 66-72. -- Бібліогр.: с. 72.

3. Рудь Б.Ю., Бойко В.І. «Позитивна свобода» як новітній напрям екзистенціально-ціннісного осягнення сутності свободи / Б.Ю. Рудь, В.І. Бойко // Мультиверсум. - 2009. - №77. -- С. 47--56. -- Бібліогр.: с. 56.

4. Лях В.В. Свобода самореалізації у контексті інформаційно-комунікативних процесів // Мультиверсум. - 2008. - № 73. - С. 2-12. - 12. . -- Бібліогр.: с.12.

5. Ковадло Г.П. Свобода як основа формування людини та як «турбота про себе» / Г.П. Ковадло // Мультиверсум. - 2008. - № 72. - С. 115--123. Бібліогр.: с. 123.

6. Воеводин А.П., Нестеров П.К. Мозг и воля в поисках измерения человеческой свободы / А.П. Воєводин, П.К. Нестеров // Філософські дослідження. -- Збірник наукових праць Східноукраїнського національного університету. Філософія. -- 2009. -- Випуск 10. - С. 7-22. - Бібліогр.: с. 22.

7. Шаповал В.Н. Неопределенность и определенность свободы / В.Н. Шаповал // Філософські дослідження. -- Збірник наукових праць Східноукраїнського національного університету. Філософія. -- 2001. -- Випуск 2. -- С. 201--207. - Бібліогр.: с. 207.

8. Шаповал В.Н. Любовь и свобода: экзистенциальный и ценностный смысловой контекст// Філософські дослідження. Збірник наукових праць Східноукраїнського національного університету. -- Філософія. -- 2005. -- Випуск 6. -- С. 33--42. -- Бібліогр.: с. 42.

9. Камю А. Изнанка и лицо / Камю А. -- М.: ЗАО - Сочинения. Составление, вступительная статья и комментарии А. Филоненко. -- Серия «Антология мысли». -- Изд-во ”ЭКСМО-Пресс”. - Харьков: Изд-во ”Фолио”, 1998. - 864 с. ISBN 5-04-001646-8.

10. Абаньяно Н. Экзистенциализм и позитивный экзистенциализм Н. Абаньяно. -- / Абаньяно Н. -- М.: Изд-во „Директ-медиа, 2008. -- 709 с. -- ISBN 978599815208.

11. Сартр Ж.П. Экзистенциализм - это гуманизм / Сартр Ж.П. -- М.: Наука, 1953. - 42 с. -- ISBN 5-352001194-1.

Закревский В.Э.

Заместитель директора по научной работе Южного научного центра Национальной Академии педагогических наук Украины, старший научный сотрудник, кандидат философских наук. (Одесса, Украина). Докторант отдела социальных проблем высшего образования и воспитания студенческой молодежи Института высшего образования Национальной Академии педагогических наук Украины (Киев, Украина). Адрес домашний: 65123. г. Одесса, ул. Высоцкого, д. 2. кв. 20. Для переписки 65123. г. Одесса, Украина. До востребования.Адрес рабочий: 65014. ул. Пушкинская, 23. г. Одеса, Украина. Т. 048 716-32-95; E-mail: zve-od@mail.ru

Zakrevsky Vladimir Engelsovich - the candidate of philosophical Sciences, the deputy director on scientific work of Southern center of Science of National Academy of Pedagogical Sciences of Ukraine, (Odessa, Ukraine). Assistant Professor an Institute of Higher Education of National Academy of Pedagogical Sciences of Ukraine. Department of the Social Problems of the Higher School and Nurture of Student's youth. zve-od@mail.ru

В.Є. Закревський, к. філос. н., старший науковий співробітник, докторант;

Інститут вищої освіти Національної Академії педагогічних наук України, відділ соціальних проблем вищої освіти та виховання студентської молоді.

У статті здійснено аналіз поняття «свобода» в європейському екзистенціалізмі. Розуміння свободи переважно як атрибуту людських сутнісних сил у Ж.П. Сартра органічно доповнюється соціально-практичної інтерпретацією даного соціокультурного феномену А. Камю. Обидва філософа одностайні в тому, що передумовою соціально-політичної свободи є свобода індивідуального екзистенції. Свобода в людському житті можлива, згідно М. Абаньяно, тільки при творчому відношенні до конструювання оптимальної «хвилі» подій на основі гуманістичних цінностей.

Ключові слова: свобода, вибір, гідність, справедливість.

V.E. Zakrevsky,

Assistant Professor

Institute of Higher Education of National Academy of Pedagogical Sciences of Ukraine

Department of the Social Problems of the Higher School and Nurture of student's youth.

In article the analysis of concept "freedom" in the European existentialism is carried out. Understanding of freedom mainly as attribute of human intrinsic forces at Z.P. Sartr is organically supplemented with socially-practical interpretation given social cultural A.Kamju's phenomenon. Both of the philosopher are unanimous that the precondition of sociopolitical freedom is freedom individual existentis. Freedom in a human life is possible, according to N.Abanjano, only at the creative attitude to design of optimum "wave" of events on the basis of humanistic values.

Keywords: freedom, a choice, advantage, justice.